Аудиокнига Отчаяние

Очень тяжелая книга. Вызвала бурю эмоций: негодования, ненависти, возмущения.
Это предпоследняя книга о Штирлице, в которой его возвращают в СССР 1948 года. И вместо заслуженных, казалось бы, наград его сажают в тюрьму, пытают, обещают и обманывают. Каждый играет в свою игру: Штирлиц, следователи, верхушка власти. А ты читаешь и переживаешь за Штирлица и его семью, как за родных. А кругом трупы, трупы. Расстреляли Сашеньку. Сына Александра сначала свели с ума, потом почти вылечили и тоже расстреляли.
Не бывает хорошего конца у таких книг. Больно. Не столько от истории самого Штирлица, сколько от истории нашей страны, от того, что происходило в первой половине 20 века. Потом тоже было страшно, но книга заканчивается пятидесятыми. Власть имущие никогда не думали о народе, о стране, только о своей выгоде, о себе самих. Завидовали. И боялись. Очень боялись. От страха все наши беды. Очень много автор уделил глав Берии, Сталину, Абакумову. Буквально по полочкам разложил всю поднаготную верхушки власти. Кто, кого, за что и когда. Провел параллели с Гитлером и его ближним кругом. А я, читая, проводила параллели с современной историей. Почему мы не учимся? Ведь все это уже когда-то где-то было. И не обязательно в своей стране. Может, в другой. Но было. Больно.
Так как книга предпоследняя, было бы неплохо сначала почитать предыдущие, к которым автор делает периодически отсылки: "Пароль не нужен", "Майор Вихрь", "17 мгновений весны" и другие.

Очень тяжёлый роман, который хотелось побыстрее закончить. Касаемо линии со Штирлицем: ассоциацией - большая часть описываемого по тональности схожа с эпизодом про Клаудиу, только ещё жёстче за счёт контрастности контакт со Штирлицем vs другими. Особенно это касается семьи (надо ж было так душераздирающе написать((( ), Валленберга (интересные разговоры, подлость тюремщиков ужаснула), частично доктора. Политическая линия акцентировка не понравилась: Сталин по роману получается хуже Наполеона с Гитлером, причём копирующий фашистские наработки. И в кровавых подробностях можно утонуть.Про память необычен ракурс. И напоследок:Из воспоминаний Ольги Семёновны об отце:Прав был старенький Сименон, предупреждавший, что расставание со Штирлицем будет болезненным. Никогда отцу не было так трудно писать, как в тот раз, когда он начал о нем последнюю вещь, называвшуюся «Отчаяние». Тяжело было не только из-за приближавшегося расставания, но и из-за сюжета.<...>Его редко кто видел в минуты сомнения, почти никто — в минуты отчаяния. Я лишь в то крымское лето, когда он работал над этим романом. Оно было молчаливо — это отчаяние и походило на отчаяние его героя, который ничего не мог изменить… Вечером мы вышли на нашу традиционную прогулку. Дорога все время поднималась в гору, поэтому шли не спеша. Низко над землей летали стрекозы, последние солнечные лучи подрагивали в листве деревьев.— Я писал свои книги, — говорил отец, — глядя на засыпающие горы, — чтобы люди понимали: нет безысходности, всегда есть выход, только надо надеяться на свои силы и во всем и везде видеть красоту.Мы остановились возле маленького шумного водопада. Здесь он каждый день отжимался от каменной ограды, сегодня этого не сделал:— Мне все труднее работать. Раньше я видел тех, для кого пишу. У них были добрые глаза, они были рады мне, а сейчас их заслонили ватные маски врагов. Это тяжело. А может быть, я просто старею…<...>Отец сидел за широким письменным столом в большом кресле с высокой спинкой и из-за этого казался маленьким. Он сидел неподвижно и смотрел в окно. Уже совсем стемнело, и в стеклах сначала была видна комната, а потом уже луна и море. Сначала я не могла понять, что рассматривает отец — собственное отражение или море с луной. Потом поняла, что отец никуда не смотрел, а просто сидел непривычно маленький в большом кресле, чуть склонив голову, будто прислушиваясь к чему-то, и глядел растерянно — широко раскрытыми глазами в самого себя.— Очень интересно, пася, — сказала я. И это была правда. Мне всегда нравился Штирлиц — сильный, одинокий, честный.— Да-а, — протянул неопределенно отец, по-прежнему не меняя позы, — а по-моему, это хреновина…— Нет! Это хорошо, папа, грустно, тяжело, но очень хорошо.Отец поднял наконец голову и посмотрел на мое отражение в окне:— Не нужно это.— А может быть, ты придешь к чему-то новому, может быть, это новый виток, — говорила я, понимая, что говорю не то и не так.— Не знаю, ничего не знаю. Закончу книгу и завяжу с этим. — Отец опять закурил.«Сколько же папа курит! — мелькнула у меня мысль. — Две пачки в день? Больше, теперь почти три. Выкурила бы я столько, умерла бы от никотинового отравления».— Как завяжешь? — сначала не поняла я.— Очень просто, не буду писать, и все. — Отец задумался на несколько секунд, потом договорил: — Ни издательств, ни редакторов, ни рецензий.

Никогда не любил сериал "17 мгновений весны", который и был снят по произведениям Юлиана Семенова о разведчике Максиме Исаеве, он же Штирлиц. Сериал был излишне затянутым, сюжет постоянно провисал, но самое главное было то, что сериал проталкивал скрытую идею о том, что национал-социалисты и коммунисты суть одно и то же.
Многие любители "17 мгновений весны", а также люди, имевшие отношение к его созданию, уверяли, что после просмотра видели в нацистах "человеческое лицо". Это, конечно, большое достижение, ради этого уже стоило вот это снять (сарказм)! На самом деле, создателям сериала не нужно было очеловечивать нацистов, нужно было лишь, чтобы нацисты ассоциировались со своими - с деятелями коммунистической партии, сотрудниками органов.
Именно поэтому в сериале все говорят на русском, играют нацистов советские актеры, в том числе, и евреи (Броневой). Я не в претензии, конечно, что на экране все говорят на русском, а не на немецком с переводчиком, но при этом и словесные обороты не дают никак представить, что на экране именно немцы, а не советские люди, притворяющиеся немцами. Наверно, поэтому появилось так много анекдотов про Штирлица, в которых иногда советскими разведчиками оказываются и Мюллер, и даже Борман. Собственно. а почему бы и нет? Нацепи на Мюллера форму НКВД и дай те же реплики - что бы изменилось?
Все это было задумано ради того, чтобы простой советский зритель иногда начинал ассоциировать ненавистных ему партаппаратчиков с показанными ему на экране нацистскими преступниками.
Я часто высказывал эту мысль вслух и наталкивался на неприятие со стороны любителей сериала и книг Семенова, но в итоге я оказался прав. Автор ярый антисоветчик, чьи воззрения не имеют ничего общего с марксизмом-ленинизмом. Всю свою жизнь он люто ненавидел советскую власть, возможно, из-за репрессированного отца, но больше по идейным соображениям.
В 1990-м году можно было уже не скрываться, и он решил выпустить одну из последних книг про разведчика Исаева, под названием "Отчаяние".
Сам Семенов в процессе написании явно был в отчаянии, из-за кризиса идей, но при этом из острого желания переплюнуть Солженицына и Рыбакова и написать такую же адскую антисоветскую чернуху, чтобы всех проняло. Надо было зарабатывать в новых условиях и вписываться в тренд. Но что писать?
Одно было ясно Юлианчику - нужно было задействовать многострадального Штирлица. Нужно, чтобы именно он, всенародно любимый герой, пострадал от страшных советских репрессий.
И тогда случилось удивительное - автор решил самым бессмысленным образом репрессировать своего же персонажа!
Опять же, возникало много вопросов к самому себе. За каким чертом кровавой гэбне нужно арестовывать Штирлица?! На протяжении всех книг он верно служил советской власти, ее не критиковал и не предавал. Его обещали приставить к званию Героя Советского союза. Мало того, он больше 20 лет прожил вне СССР, в Югославии или Германии, в Южной Америке. Он постоянно был на связи с центром, делал все его по приказу. Тем более он ценный кадр.
Тогда автор ввел в книгу нового персонажа - шведского дипломата Валленберга, который по совместительству еще и еврей. Этого еврея арестовали злые "совки", непонятно зачем. Материала на него нет, но он все же дипломат, и это скандал. Значит, нужно его в чем-то обвинить, чтобы потом расстрелять, и никаких вопросов бы не было.
Беда в том, что этот Валленберг вроде как хороший человек, несмотря на то, что был связан с Эйхманом. Он даже спас много евреев, прям как Шиндлер. Вообще напоминает пастора Шлага.
Чтобы показать, какой он хороший, Семенов использует такой дешевый прием, как цитирование персонажем текстов из библии. Если персонаж знает всяких там Иеремий да Иезекилей и может в разговоре козырнуть цитатками из священных книг, в глазах читателя он должен показаться добрым и порядочным человеком. Стивен Кинг разрушил впоследствии этот стереотип, но в 1990-м году Семенов думал, что это должно сработать.
А Исаев-Штирлиц нужен для того, чтобы как бы спровоцировать посаженного в СИЗО Валленберга на показания или какие-то действия. Несмотря на то, что в самом начале книги на допросе Штирлиц дает понять злобным МГБшникам, что это бессмысленно по многим рациональным соображениям, МГБшники не придумывают ничего лучше, как шантажировать Штирлица жизнью и свободой его жены и сына, которых они уже заранее, задолго до этого посадили в тюрьму и мучили там (непонятно, зачем).
Надо сказать, что Исаев не видел жену и сына лет 20, ничего о них не знал, но каким-то образом гэбисты знают, что они ему дороги. Почему? Непонятно. Да, дороги, конечно, но рассчитывать на его покорность и лояльность в том случае, что они засунут их в тюрьму и будут угрожать их расстрелом, как-то нелепо...
Они подсаживают Штирлица в камеру к Валленбергу и думают, что из этого получится что-то путное.
Штирлиц же играет в свою игру и дает понять Валленбергу, что его используют, чтобы тот ничего не подписывал и не признавал.
Семенову мало демонизировать органы, он решает выставить их максимально тупыми дегенератами. Потому что Берии и его подручным приходит в голову расстрелять жену и сына Исаева, но... при этом скрывать этот факт от него!
Они заставили его жену написать несколько писем с разными датами, чтобы присылать ему их раз в месяц. Она добросовестно их написала, и, даже не прочитав эти письма, ее отвезли на вокзал и этапировали на расстрел.
При этом автор даже не озаботился объяснением, как Берия и его подручные могли это сделать, если они к этому времени не имели отношения к МГБ! Но Семенов прямо пишет, что Деканозов чуть ли не офицер МГБ! Как?!
Как же это невероятно, максимально тупо! Во всем этом нет ни малейшей логики!
А сына Исаева они свели с ума, видимо, под пытками и тоже решили расстрелять. Но для этого зачем-то нужно было получить справку, что он вменяемый. Понятное дело, что невменяемых надо лечить, а не расстреливать, но зачем ради этого устраивать фарс с врачебной комиссией? Как будто бы комиссия не подписала то, что нужно, если это действительно страшное сталинское государство! Семенов противоречит уже сам себе.
А потом уже после смерти Сталина Исаева ставят перед фактом, что вот такое произошло, так уж как-то получилось, что это злобный Сталин приказал расстрелять его жену и сына, чтобы потом Исаев согласился дать показания на сталинскую гвардию.
А что с Валленбергом, спросите вы? Ведь все это было затеяно просто ради того, напомню, чтобы избавиться от международного скандала и осудить дипломата за связь с нацистами на открытом суде!
А ничего! Берия приказал его прикончить и написать справку о том, что в 1947 тот скоропостижно скончался в заключении от болезни.0:04 Так что, так можно было?! Просто написать справку, что скандально известный преступник умер, и дело закрыто? И никакого международного скандала?
Я еще подчеркну, что Валленберг по документам умер в 1947 году, а Берия отдал такой приказ чуть ли не спустя лет пять! ПЯТЬ ЛЕТ! Пять лет никто не интересовался шведским дипломатом, о том, что он там делает в заключении, когда там будет суд по его делу. Ни Швеция, ни вся Европа, ни весь мир. Всем было плевать.
Так зачем все это было нужно?!
Какую же дрянь написал автор "17 мгновений весны", это же просто невероятно!
И, конечно же, Семенов, вслед за своими антисоветскими предшественниками, начинает придумывать какие-то сплетни, факты, несуществующие замыслы реальных людей. Он так же ,как и Рыбаков, пытается влезть в голову Сталина или Берии, и в голове у них, по замыслу Семенова, исключительно желание всех расстрелять и посадить. Помимо этого, они все антисемиты.
При этом сам Семенов, имеющий некоторое еврейское происхождение, является немножко русофобом и вкладывает в голову Сталина следующие мысли:Берия знал, что удар, нанесенный Ждановым по Ахматовой и Зощенко, был прелюдией к широкой кампании против интеллектуалов; как обычно, Сталин порекомендовал сначала ударить по русским: "Наши все снесут, не страшно, зато развяжем себе руки в главном".Ну, то есть, русские как этнос, как национальность, во всем виноваты, они просто трусливые и жалкие, за редким исключением, так постановил Юлиан Семенов. И неважно, что это вроде как просто мысли Сталина, ведь все же и пошло по плану Сталина, значит, он верно рассудил и предсказал поведение русских?
Сталин в его представлении бешеный тиран, которого боялся сам Берия, и поэтому Берия организовал дело врачей, просто для того, чтобы Сталину перестали передавать лекарства, нужные для его здоровья, и Сталин быстренько бы скончался. И Семенов даже описал, что Берия зашел к умирающему на полу Сталину и прямо при нем приказал не оказывать ему помощь.
Конечно, никто из читателей "перестройки" не потребовал у Семенова доказательств, все верили на слово тому, что напечатано на бумаге.
Семенов также вскользь излагает свои политические взгляды. Оказывается, меньшевики были правы во всем. Отцом Исаева был меньшевик, социал-демократ, он призывал не торопиться с революционным террором и во всем разобраться.
Семенов еще на протяжении книги корчил из себя сочувствующего ленинским идеям, но все же ближе к концу расчехлился и выдал следующую сентенцию:Или оттого, что наша церковь, ее пастыри всегда шли с властью рука об руку? И звали к повиновению даже тогда, когда здравый смысл подсказывал: зовите паству к противостоянию государевой неправде, которая влечет страну в пропасть. Ведь если бы церковь объединилась с Гучковым, Путиловым, Милюковым, Родзянко, февральского взрыва могло б и не быть... А они поддерживали малограмотных фанатиков "великорусской идеи"... Если бы не женщины, выстоявшие три дня в пуржистых очередях за хлебом, пошли в центр города, а мудрые и независимые священники повели за собою паству, кто знает, как бы повернулась история?!Наверно, история повернулась бы так, как того хотел бы Юлиан Семенов, чтобы было классовое неравенство, угнетение трудящихся, можно было бы заниматься бизнесом, грабить и воровать. И при этом верить в бога и прикрывать им свои грязные дела.

Я долго подбирался к этой книге. Ведь всегда хотелось знать: "А что там, за кадром? Как сложились дальше судьбы любимых героев в дальнейшем? Что поделывал Онегин? О чём думал Раскольников после возвращения с каторги? Была ли счастлива в личной жизни Татьяна Ларина?.."
"Отчаяние" Юлиана Семёнова представляет собой дальнейшее жизнеописание одного из лучших разведчиков двадцатого века Макима Исаева (Штирлица) и его семьи. Книга безумно интересная и в одночасье горькая как полынь. Могу только себе представить, с каким надрывом писалась она Семёновым. Ведь любимый герой по возвращении на родную землю не начинает почивать на лаврах, а оказывается в застенках НКВД и вместо поединков с Мюллером и иже с ними вступает в схватку со "своими", с теми, с кем он мечтал встретиться долгие годы.
Свой среди чужих, чужой среди своих... Выдержанный и закалённый огнём различных испытаний, выпавших на его долю, Максим Максимыч попадает в такой круговорт событий, который поглотил не только его, но и его любимую Сашеньку и дорогого сына. И в этом - его наибольшая трагедия.
И ещё мне стало очень грустно. Да, Штирлиц - это художественный образ, воплощённый на экране непревзойдённым Вячеславом Васильевичем Тихоновым, но настолько жалко и обидно за тех безымянных разведчиков, которые не щадили живота своего за ту страну, которая впоследствии провалится в тартарары, а побеждённые в побеждённой стране будут жить намного лучше победивших. И ещё грустно из-за того, что более молодое поколение уже и не знает, что за зверь такой Штирлиц и что он делал в каком-то кафе "Элефант"...

Эта книга даёт нам ответ на невысказанный вопрос, который не раз всплывал в сознании читателей виртуозной работы Штирлица в Берлине. А что бы с ним сталось, вернись он в Москву? Если вспомнить годы тех репрессий, то ничего хорошего. А ведь на протяжении всех романов герой мечтает вернуться на родину, видит в ней своё спасение. И мы верили в это вместе с ним. Но в глубине души прекрасно знали, что его там ждут совсем не овации и чествования, а долгие допросы, тюремная камера, пытки и, возможно, расстрел. Но на протяжении всех предыдущих книг цикла автор не давал нам подобных намеков.
Эта книга написана уже значительно позже, в конце восьмидесятых, и тут Семенов перестал стесняться и попытался провернуть такую же интригу у власти как до этого описывал в Германии, теперь в СССР. С одной стороны, все логично и закономерно, с другой, после многих воспоминаний очевидцев, все больше и больше бросается в глаза некий диссонанс, надуманность происходящего, хотя автор и базируется на реальной истории с Валленбергом, придавая ей свой вариант концовки, так как настоящий неизвестен никому.