Межконтинентальный узел

– Любой эксперимент несет в себе элемент риска.

– Верно. Видимо, многое будет зависеть от актеров, которых вы пригласите… Кто из звезд согласится войти в ваше предприятие?

– Я хочу поставить на совершенно неизвестных людей, Стив.

Гринберг покачал головой:

– Не годится. Вы пока что не Феллини, на вас не пойдут. Пойдут на звезд мирового класса.

– Поскольку я намерен делать сплав игрового кино с хроникой, звезды разрушат ощущение правды, – возразил Кузанни.

– Наоборот. Люди верят звездам, это пророки, каждое слово которых – истина в последней инстанции… Если Марлон Брандо сыграет сэра Питера Джонса, а Пол Ньюмен – Дейвида Ли, касса обеспечена.

– Ньюмен участвует в движении против космических войн, он не станет работать роль автора космического проекта.

– Почему? – Гринберг искренне удивился. – Не надо путать профессию с позицией. Пол Ньюмен вправе сыграть Дейвида Ли так, как он его видит; хорош мистер Ли или плох – другое дело, главное в том, что только личность может сыграть личность. Плохо, если страной правят медузы; личностям прощают ошибки; личность, Юджин, прежде всего личность, остальное рассудит время… Давайте-ка почитайте мне новые эпизоды, я переключу телефоны на секретаря…

Кузанни достал из кармана хрустящие листки бумаги, похожие на пергамент, и разгладил их своей тонкой, словно у девушки, ладонью:

– Нью-Йорк, штаб-квартира «Авиа корпорейшн».

…Питер Джонс сидел на председательском месте, закрыв глаза; казалось, он дремлет, тогда как все члены совета директоров концерна с напряженным вниманием прислушивались к тому, что говорил генерал Том Вайерс, только что прилетевший из Бонна:

– Созданный в Европе ракетный щит против русской военной угрозы конечно же внес свою коррективу в стратегию обозримого будущего. Авиация теряет ключевую роль в той концепции противостояния коммунизму, которая отводилась ей какие-то два десятилетия назад. Если корпорация Дейвида Ли получит ассигнования в том размере, в каком планируется, я не вижу другого выхода, кроме как созыв дружеской конференции за этим столом, во главе которого сядут сэр Питер и Дейвид Ли. Если мы сможем выработать новую доктрину защиты демократии, соединив воедино достижения авиации и ракетостроения, тогда, полагаю, начнется новая эра развития… Если десять лет назад шести тысяч самолетов ВВС США, из которых две тысячи триста были произведены на заводах вашей корпорации, хватало для защиты рубежей свободного мира, то ныне…

– Перестаньте, Том, – не открывая глаз, раздраженно заметил Питер Джонс. – Мы же серьезные люди… Свободный мир, не свободный мир – все это словоизвержения. Смотреть надо в корень вопроса: Дейв Ли, начиная с конца семидесятых годов, пошел на нас в атаку. Сначала он выпустил залп против родственного нам «Лок-хида», да, да, именно он, пора называть вещи своими именами, надоело танцевать на паркетном полу, покрытом скользящим лаком… А потом его люди раздули скандал в прессе и на телевидении по поводу катастроф наших самолетов в Германии… Бонн отказался от приобретения моих «зет-два», чистый убыток двести миллионов долларов. И вы предлагаете мне сесть за один стол с этим сукиным сыном?! Если мы не сможем переломать ноги Дейвиду Ли, мне придется свертывать производство, лишить работы четверть миллиона американцев и в конечном счете на предстоящем собрании акционеров открыто признаться в грозящем нам банкротстве… Чтобы этого не произошло, нужна новая доктрина, философское обоснование необходимости боевой авиации, которая не уничтожает все окрест, как ракеты мистера Ли, но в случае нужды поражает пересечение улицы Горького, – он усмехнулся, – и Тверского бульвара. Давайте будем щадить людей, как своих, так и противника. Там обитают вполне живые существа, они тоже хотят иметь надежду на выживание после предстоящей схватки. Дейв Ли такого рода надежду им не дает. Я даю. Это тот козырь, который вполне можно бросить на стол. Учесть надо и то, что лишь с самолетов в тыл противника забрасывают десант. С ракеты не бросишь. Итак, дело за доктриной. Кто это будет делать, какой университет, не знаю. Убежден лишь в том, что мой друг Том Вайерс сможет подсказать ученым такие детали новой модели возможной битвы с коммунизмом, которые докажут примат стратегической авиации, а не бессмысленность ракетной катастрофы… Видите, врачи дают мне полгода жизни, а я думаю о будущем… Мистеру Ли сорок два года, а он не отягощает себя кошмарными представлениями о том, что грядет, возобладай его точка зрения. Вы привезли с собою материалы, Том, которые можно сразу же запустить в дело? Вам отпущены часы, не дни – слушание в конгрессе начнется через две недели. Можете сесть в библиотеку с нашими профессорами?

– Я готов, – ответил Том Вайерс и устало улыбнулся. – Только сначала бы мне хотелось съездить домой и принять душ. Сюда я приехал прямо из аэропорта, проболтавшись одиннадцать часов в самолете.

…Нью-Йорк, сорок вторая улица; возле светофора в автомобиль генерала Тома Вайерса села Мэри, личный секретарь Дейвида Ли.

– Вы славно выглядите, Мэри, – заметил генерал, – очень рад вас видеть… Поскольку со временем у нас жестко, пожалуйста, передайте Дейву: старик поставил на блок науки и Пентагона, – он усмехнулся, – который представляю я… Разработка доктрины милосердия: авиация может выиграть войну, не разорвав шарик в клочья, тогда как ракеты несут тотальное уничтожение человечества. Видимо, у Питера есть сторонники в сенате и конгрессе. Допускаю, что он поддерживает контакты с вице-президентом Бушем – все-таки профессионал, отсутствие избыточных эмоций, как у Рональда, способность трезво оценивать ситуацию…

– Какие университеты он подключает? – спросила Мэри.

– Об этом я узнаю через час, когда начну работать.

– Вечером я получу имена?

– Полагаю, что да. – Он протянул ей микродиктофон. – Здесь запись совещания в совете директоров.

– Спасибо, Том. Остановите, пожалуйста, возле такси…

…Нью-Йорк, штаб-квартира Дейвида Ли.

– Ну что ж! – Дейвид Ли потянулся с хрустом; улыбка шальная, неожиданная, как у десятилетнего шалуна, только глаза не смеются. – Наука так наука. Тем более вкупе с Пентагоном. Пусть себе. А мы пообедаем с друзьями из Лэнгли, правда, Мэри? Как перспектива? Пусть накроют здесь, в гостевом зале. Все должно быть предельно скромным, никаких роскошеств, невидимки этого не любят… Во всяком случае, в рабочее время.

…Гостевой зал корпорации; за огромным овальным столом сидели Дейвид Ли и директор управления разведывательной информации (ЗДИ) Джим Патрик, работающий в Нью-Йорке под крышей вице-президента «Уорлд иншурэнс компани».

Стол был накрыт, как и просил Ли, скромно: салат, фрукты, никакого алкоголя, только вода «эвиан», два стэйка, три сорта сыра к кофе. И все.

– Из того, что говорил старец, – заметил Патрик, кивнув на маленький диктофон, лежащий возле Дейва, – две позиции весьма сильны, не стоит закрывать на это глаза. Первая – милосердие… Мир действительно устал от жестокости, люди мечтают о том, чтобы предстоящая ночь была спокойной, сколько можно играть на нервах человечества?! Вторая: его концепция десанта в России… Это будет многим по душе и у нас, Дейв, хорошо, что вы меня вовремя проинформировали… Люди, отвечающие за «Свободу», тоже хотят дополнительных ассигнований, работа по разложению тыла противника требует щедрых капиталовложений… Таким образом, идея сэра Питера и мечты моих коллег, занятых идеологическим противоборством Кремлю, смыкаются… И я не убежден, что старец поставил только на науку и военных, он достаточно мудр, чтобы игнорировать мое ведомство. Убежден, что ищет подходы. Он их найдет. И наши идеологи бросятся к нему, как к отцу родному, потому что времени им практически не осталось…

– То есть? – удивился Ли.

– Объясняю. Если русские преуспеют в реформе, тогда «Свободе» будет практически не к кому апеллировать. Сейчас Россию губит, как они говорят, уравниловка… Понимаете смысл этого слова?

– Вполне.

– Видите, как хорошо… А ныне русские начинают реформу, которая базируется не на голых отчетных цифрах, а на реальном деле, результат которого обязан быть подтвержден не словесами, но товарами на прилавках магазинов, новыми марками автомобилей и видеоприемников, свободным правом строительства коттеджей и кардинальной перестройкой системы сервиса, который в России чудовищен. То есть все люди получат возможность включиться в орбиту общегосударственного дела, которое сулит получение реальных денег.

– Хорошо, что вы меня просветили, Джим. Предложения?

– Я бы предпочел послушать ваши.

– Они достаточно просты. Мне нужно получить – естественно, от вашей самой доверенной агентуры в Москве – последние данные о русской ракетной системе, о финансировании разработки их новых систем ПВО… Собственно, это нужно в первую очередь вам, – уточнил Ли, – чтобы было с чем идти и к вашему директору, и – в случае нужды – к президенту. Я помогу вам в выходе на Белый дом…

– Что вы подразумеваете под словами «самая доверенная агентура»?

– Уровень. Что здесь, что там, Джим, прежде всего ценится уровень. У вас есть такой человек?

Джим Патрик, могучий ЗДИ, улыбнулся:

– Неужели вы думаете, что я отвечу, если даже такой агент у меня есть?

– Я попробую вас убедить в том, что ответ угоден не столько мне, Джим, сколько этой стране и делу демократии.

– Валяйте, – сказал ЗДИ, – я весь внимание…

– Ну а дальше? – спросил продюсер Гринберг.

– Не знаю, – ответил Кузанни. – Об этом знают только два человека: Дейв Ли и сэр Питер Джонс… Дьявольщина какая-то, я уже не могу говорить просто «Питер Джонс», только «сэр»…

– Магия слова, нашедшего свой образ… Конечно, Марлон Брандо был бы на месте, но он берет за роль два миллиона, вряд ли я на это пойду, хотя окончательное решение примем, когда вы закончите запись сценария… Мне интересно, Юджин, мне весьма любопытно узнать, что будет дальше, значит, вы на пути к успеху…

– В таком случае, – усмехнулся Кузанни, – у вас есть реальная возможность помочь мне пройти этот путь за максимально короткое время.

– Вы хотите куда-то поехать? – полуутверждающе спросил Гринберг.

– Точно.

– Куда?

– На переговоры в Женеву.

– Хорошо, я закажу вам билет и отель на берегу озера. Неделя? Десять дней?

– Две недели, Стив, не будьте скупердяем.