Тайна Кутузовского проспекта

Справка на него пришла довольно быстро, к двум: «Давыдов Иосиф Павлович выехал из СССР по израильской визе в Вену 29 января 1982 года».

Вторая справка пришла из ОВИРа к пяти: Джозеф Дэйвид, гражданин США, вылетел сегодня утром рейсом Москва – Нью-Йорк самолетом «Пан Америкэн», экономическим классом, приезжал по туристскому ваучеру, неделю жил в Москве, отель «Националь», три дня в Ялте, отель «Ореанда».

Вечером установили всех Хренковых. В кооперативе «Заря» Хренков ни в штате, ни на договоре не числился. По приметам ни один из семисот сорока трех человек с такой фамилией не мог быть случайным собеседником Костенко, ибо никто из установленных Хренковых не имел маленького, едва заметного шрама на левой брови. Костенко усмехнулся: «Я как могильщик Литфонда; Митя Степанов рассказывал, был у них старик, который приходил к больному писателю, болтал с ним о новостях, если тот был в сознании, сулил счастливую жизнь, а сам тем временем промерял мизинцем и большим пальцем рост несчастного – какой длины заказывать гроб… Нормальные люди ищут в лице собеседника что-то новое для себя, запоминают глаза, манеру улыбаться, а я, словно легавая, цепляюсь за то, что может впоследствии оказаться следом. Наверное, я пропустил множество интереснейших людей, потому что для меня родинка какая или прыщ важнее глаз, слез, трясущихся пальцев, смертельной бледности…»

– Дело тухлое, полковник, – заметил заместитель начальника столичного Угро, – что это тебя потянуло? Или соскучился по работе?

– Хочу маленько поковыряться…

– Пиши рапорт.

– А без рапорта нельзя?

– Ты что, целка? Забыл законы?

Костенко усмехнулся:

– Законы помню, бардак забыл.

Заявление тем не менее написал и отправился к Ястребу.

…Мишаня Ястреб сделал свой киоск совершенно особым: весь в портретах писателей – Шекспир, Шукшин, Хемингуэй, Толстой, Пушкин, Лермонтов, звезд кино и эстрады – Высоцкий, Пугачева, Вилли Токарев, Бабкина, Элвис Пресли, битлы, Тихонов и Броневой; где-то достал мегафон, которым пользуются экскурсоводы, гоняющие туристов по Москве (бедолаги-провинциалы в магазины норовят колбасы ухватить, а их силком в Пушкинский музей – голых римлян смотреть; сами раздеты, пальто б где к зиме взять), поэтому киоск Мишани сделался своего рода культурным островком в микрорайоне.

– Кто не купит академический журнал «Вопросы экономики», – вещал Ястреб своим хриплым голосом, – рискует остаться в неведении, отчего мы катимся в пропасть!

Старик в фетровой шляпе (отчего наши старики ходят в тапочках, спортивных брюках, но обязательно при галстуке, в черном пиджаке и коричневой шляпе?) усмехнулся:

– Терпеливые, дурни, лентяи и трусы – оттого и катимся.

В очередь, однако, встал.

– Неужели вы упустите возможность приобрести справочник железных дорог? – продолжал между тем Ястреб. – Да, он прошлогодний! Но что сейчас так ценится, как старая книга?! Через пять лет она станет уникальной, и ее у вас купят в любом букинистическом за десятку!

– А на хрена эти справочники? – снова пробурчал старик. – Езжай на вокзал, становись в очередь и прей. В России справочникам верить нельзя, мы – непредсказуемые…

Торговля шла бойко. Увидев, что очередь разрастается (один стоит, а к нему трое подлетают, мол, мы раньше свой черед занимали), Костенко понял, что минут двадцать он потеряет, а времени в обрез (Военная прокуратура дала справку, что генерал Трехов, тот, что реабилитировал Зою Федорову, живет в Переславле-Залесском, туда пилить и пилить), обошел киоск, постучал в дверь и сказал:

– Ястреб, это я.

Тот приоткрыл дверь.

– А, полковничек! С кандалами пришел? Погоди, я мигом всех раскидаю, заходи, гостем будешь…

И внутри киоск у него был как маленький теремок: занавесочки, столик с тремя резными табуреточками, коечка, покрытая ковром, электроплитка, турочки из Сухуми – чеканные, ручной работы, то ли медь, то ли латунь; под прилавком – ротапринтные издания, книги, которые на черном рынке стоят сотню, не менее.

– Уважаемые покупатели, приношу глубочайшее извинение, – возгласил Мишаня, – пришел фронтовой друг, я вынужден прервать работу на полчаса. Рекомендую посетить кооперативное кафе «Сладость» – во дворе, третий подъезд, угостят настоящим кофе, учитесь цивилизации, кафе – место для любви, разговоров и сделок!

Он захлопнул окошко и сел напротив Костенко.

– Ты мне должен доказать, полковник, что эти ротапринты я получил незаконно. У меня накладная есть. В БХСС подался?

– Да ладно, – Костенко махнул рукой, – если у нас государство не может торговлю наладить, так хоть ты их научи… Наши из Угро не тревожат?

– Русский человек за книгу душу отдаст, – ответил Ястреб, – так что с вашими орлами порядок, работаем в полном контакте… Я им пообещал вывесить плакат: «Разыскиваются особо опасные преступники», ручку жали, меня в простоте не возьмешь…

– Я в отставке. Ястреб… Ни в каком я не в ОБХСС… К тебе пришел по другому делу…

– А разве в отставке дела бывают? Если ты, к примеру, отставной маршал – в дурака с адъютантом режешься, генерал – клубнику разводишь, а полковник – совместительствует, на двести пятьдесят только святой ныне проживет…

– А если не совместительствую, а для души?

– Полицейский для души наручники надевает, ему это как циркачу гиену отдрессировать…

– Тоже верно, – согласился Костенко. – Скажи-ка мне, Ястреб, ты Хренкова давно видел?

– Кого?

– Эмиля Валерьевича Хренкова…

– Не знаю такого. Откуда он?

– Из «Зари».

– Это которые инструментами торгуют? Компьютерами?

– Точно.

– Я оттуда Людку харил, секретаршу ихнюю…

– Старик, а греховодишь.

– Ничего подобного. Тренирую простату. В нашем возрасте это необходимо… Кто-то рассказывал, как один наш знаменитый поэт к академику Фрумкину пошел, тот был главным урологом Красной армии, про него еще Михалков написал: «генерал из генералов, маршал моче-пол-кана-лов»… Поэт его спрашивает: мол, сколько раз в неделю надо трахаться? А Фрумкин ответил: «Чтобы трахаться – надо трахаться постоянно»… Если запустишь – конец… Сломанную руку сколько месяцев человек после гипса разрабатывает? То-то и оно! А женилка, полковник, не рука! Без руки жить можно, а без женилки, да еще с простатой, как булыжник, – прямой путь в онкологию…

– Ну-ну, – вздохнул Костенко…

– Нужна девка? – спросил Ястреб. – Отставнику можно. Партийцы не схарчат, пенсию не отымут…

– Жены боюсь, – ответил Костенко.

– Так тебя ж после молодухи на нее потянет! Спасибо еще скажет, полковничек… Ислам надо учить… Многоженство – верх разума. Хочу в мусульмане податься, татары народ надежный, ей-богу… И звучит красиво: «Михаил Рувимович Ястреб-заде». За одного этого «заде» мне десять «рувимов» простят…

– Ты бы не мог эту самую Людку про Хренкова спросить, а?

– Полковник, если я в лагерях за дополнительную пайку не ссучился, то разве сейчас в сексоты пойду?

Костенко закурил:

– Дай слово, что в тебе умрет, что я сейчас открою.