Бомба для председателя

– Садитесь, прошу вас.

– Вы должны ответить…

Чжу Ши перебил Айсмана:

– Я отвечаю так, как мне представляется нужным отвечать. Азиатское гостеприимство выражается в том, где принимают гостя: на палящем солнце или в тени, возле воды.

– Спасибо, – сказал Айсман и снова вытер лицо платком, который стал мокрым. – А куда садиться?

– На циновки. Это удобно.

Айсман неловко опустился на бамбуковую циновку и вытянул ноги. Чжу Ши заметил:

– Это высшее неуважение к хозяину – вытягивать ноги. Вы обязаны подломить их под себя. Так просто: посмотрите, как это я делаю.

– У меня ранена нога, – ответил Айсман. – Колено пробито. Он, – Айсман кивнув головой на Вальтера, – сядет как у вас положено, а меня уж вы простите, пожалуйста…

– Снимайте пиджак, – предложил Чжу Ши. – Вам жарко.

– Ничего, – ответил Вальтер, – я люблю тепло.

– Не надо меня обманывать. Снимайте пиджак, снимайте, ваше оружие меня не пугает. Мне всегда интересно смотреть на вооруженных людей: это помогает мне ощущать себя сильнее собеседника. Ведь сила духа значительно сильнее силы материальной. Разве не так?

– Возможно, – согласился Айсман. – Нас здесь никто не слышит?

– Никто, – ответил Чжу Ши. – Кроме вашего чемоданчика.

– Ладно. Я рад, что вы ничего не забыли. Вас не очень удивил наш визит?

– В определенной мере удивил.

– Прошло двадцать лет – и на тебе, как снег на голову, да?

– Меня удивило не это. Меня больше удивила ваша неподготовленность к встрече со мной.

Айсману понравилась эта конкретность:

– В чем вы видите нашу неподготовленность?

– Хотя бы в том, что вы начали искать меня в храме. Следовательно, вы не представляете государственные службы. В противном случае люди из вашей миссии заранее установили бы, когда я занят в храме.

– Вы правы. Мы не представляем государственную службу. Мы представляем интересы одного из наших промышленных объединений.

– Понимаю. Какие у вас вопросы?

– Сначала хотелось бы услышать подтверждение вашего согласия помогать нам и впредь.

– Я теперь не занимаюсь мирскими делами. Меня волнует дух человеческий, а не сила.

– Стоит ли предъявлять ваши расписки в получении денег у Шелленберга и несколько рапортов в РСХА?

– Зачем? Я помню. Надеюсь, вы не решитесь шантажировать меня.

– Конечно, мы не собираемся предпринимать необдуманных шагов. Нам нужна ваша помощь и консультация. Всего лишь.

– Я к вашим услугам.

– Нас интересует, где сейчас люди из вашей резидентуры?

– О, кто знает! Сколько лет прошло!

– Здесь вы остались один?

– Да.

– И поменяли евангелическую церковь на адвентизм?

Чжу Ши улыбнулся:

– Об этом не так уж трудно догадаться.

– Вы поменяли ориентацию? Адвенты, как мне известно, ориентируются не на европейские центры религиозной мысли…

– Вы правы. Я несколько раз бывал на западном побережье Штатов.

– Следует понимать так, что теперь вы склонны помогать своим новым сторонникам по вере?

– Вы неверно формулируете вопрос… Прошу простить, я не имею чести знать ваше имя.

– Айсман. Вас вербовали люди из того отдела, где я работал.

– Одна из ошибок ваших коллег заключалась в том, что они работали с минимальным прицелом в будущее. Вас губила мелкотравчатость. Я понимаю, как вам было трудно: вы должны были следовать указаниям сверху. Я пришел к иному выводу, осмыслив свою прошлую жизнь. Я пришел к выводу несколько парадоксальному. Следует думать о человеческой общности, о том, чтобы сплотить народы в единую семью, верную идеям бога, но не о том, чтобы передвинуть границы или аннексировать территории.

– Это интересная идея. Идти к ней можно тремя путями: во-первых, по линии создания мощного производства, надмирного по своей сути; во-вторых, по линии религии, надмирной по своей идее, и, наконец, по линии создания партии, которая бы учитывала интересы и промышленности и религии.

Чжу Ши с интересом посмотрел на Айсмана, который в это время думал, как эту свою тираду стереть с пленки диктофона: он сказал больше, чем мог сказать, – не для Чжу Ши, но для своих берлинских руководителей, которые будут, безусловно, самым тщательным образом изучать запись.

– В том, что вы сказали, много разумного, и я думаю, ничего не изменится в общей схеме, если мы выведем вперед религию и позволим ей главенствовать в осуществлении идей промышленности и той партии, которая помогает промышленности совершенствовать род людской в сфере производства. Дух же следует отдать религии, она организовывает разум вернее партий.

– Если я соглашусь на ваше изменение в моей схеме – будет ли это означать, что вы готовы помочь нам кое в чем?

– В чем именно? Религия приучает к точности.

– Как разведчик в прошлом, – сказал Айсман, – вы понимаете, что я не могу ставить вопрос, не имея вашего согласия на продолжение сотрудничества…

– Мы с вами запутаемся во взаимном недоверии.

– У меня нет времени путаться во взаимном недоверии, господин Чжу Ши. Если я не получу ответа, мне придется предпринять определенные шаги, которые вынудят вас довериться мне.