Как далеко зайдёт эксперимент?

– И живность.

– Без этого, так сказать, никуда. Не перестаю я тобой удивляться, Сан Палыч, сам гордо носишь фамилию Жук, а жуков боишься.

– Ну а ты думаешь, почему я ботаником то стал, – подмигнул тот своему собеседнику.

– Потому что растения от тебя никуда не убегут и спрятаться не смогут.

– Это, разумеется, тоже. Мне возни в жизни хватает. Тут и так на станции вечно кто-то мечется, хлопочет. У них и раньше шило у всех было в одном месте, а с этим зверем совсем с ума посходили, – пробурчал Сан Палыч, искренне не понимая, что это открытие может ему дать. Казалось, что ничего в жизни больше не способно впечатлить его ум, разогреть его душу.

– Согласен, нужно нам как-то их затормозить, а то убегут непонятно куда, так мы их и не догоним. Сабантуйчик можно устроить, как мы раньше делали. Пригласим всех, достанем запасы, – смачно сглотнул Пал Саныч слюну из-за зародившегося в его голове ассоциативного ряда.

– Не в бровь, а в глаз, полностью поддерживаю! А помнишь, чем у нас в прошлый раз всё кончилось? Юлия Игоревна так нахрюкалась, что вместе с Львом Игнатьевичем чуть ли не до драки весь вечер спорила о проблемах внеземной жизни, пока наконец прямо на поляне и не уснула.

– Хех, помню. А начиналось то всё как безобидно, с простого обсуждения теорий массового вымирания динозавров…

После чайно-разговорного ритуала по программе шла прогулка. На данном этапе учёные разделялись. Сан Палыч по обыкновению шел к озеру, а Пал Саныч в лес. После часа раздумий о вечном они по традиции встречались у полевого домика, чтобы разойтись по комнатам и сладко проспать до самого обеда. Его старцы особенно чтили и никогда не смели опаздывать. Придя в этот раз пораньше и быстро разделавшись со своими порциями, учёные решили не затягивать с работой, а сразу направиться на приём к существу. У Пал Саныча и Сан Палыча не было определенных планов, задумок или идей по тому, как пройдет эта встреча. Всё, что им хотелось – просто понять, как видит этот зверь, если он вообще может это делать.

Сам их рабочий перформанс начался довольно шустро. Пал Саныч с ноги открыл дверь Диминой комнаты, и оба учёных, снаряженные громоздкими фонарями вбежали внутрь, топчась своими уже не молодыми, но очень крепкими и сухими ногами. Два ярко белых луча направились на предположительно глаза существа. Никакой реакции не последовало.

– Тфу ты, говорил же! Надо не так резко вбегать, – хлопнул себя от огорчения ладонью по ноге Сан Палыч.

– Если бы мы просто зашли, не думаю, что его реакция бы изменилась. А такой внезапности уже бы не вышло, – деловито поправил свои подтяжки на штанах Пал Саныч. К сожалению, возраст и страсть к жаренной пище перевешивала довольно активный образ жизни учёного. Из-за этого его штаны удерживались на теле не выпуклостями ягодичных мышц и бедер, как полагается, а ярко-синим аксессуаром.

– Думаешь, быстро достать из-за спины фонарь и включить его было бы недостаточно внезапно? – запустив обе руки в свою редкую седую шевелюру, спросил худощавый Сан Палыч. Со стороны он выглядел как самый карикатурный учёный, которого будто только секунду назад ударило хорошим разрядом тока. Люди, первый раз встречавшие Сан Палыча, всегда довольно забавно реагировали на его образ, отвечая то неловким молчанием, то пристальным разглядыванием. Особенно тяжело было студенткам, которые всеми силами пытались скрыть свою реакцию, тем самым только усугубляя её комичность.

– В случае с внезапностью лучше переборщить, чем недоборщить. Зато сейчас мы точно знаем, что ему глубоко чихать на наш свет.

– Очень странная ситуация, конечно. Ну-ка, передай-ка, пожалуйста, маленький фонарь, – протянул руку Сан Палыч, в которую тут же легка холодная рукоятка запрашиваемого предмета.

Учёный направил свет уже точечно на морду зверя. Водя лучом то вправо, то влево, он отчаянно пытался разглядеть изменения в его глазах-бусинках.

– Мне кажется, или гляделок прибавилось? Их же четыре было? – поинтересовался у своего товарища Сан Палыч.

– Да нет, точно пять, – уверенно ответил Пал Саныч, и тема с лишним глазом безвозвратно закрылась.

– У него даже зрачков нет! Глаза не животного, а мягкой игрушки какой-то, —внимательно разглядывал очи зверя Жук.

– Хм, как же он тогда без зрачка регулирует поток поступающего света на его рецепторы? Ведь эти структуры явно на что-то реагируют, а значит у него должны иметься и какие-то защитные механизмы, – вслух размышлял коллега.

– Ага, защитные механизмы против дурных учёных, – пошутил Сан Палыч и в комнате воцарил его долгий и раскатистый смех, только его.

– Слушай, а может он и не видит свет вовсе? – перебил смешинку своего друга Пан Саныч.

– Думаешь эхолокация? – быстро подхватил идею тот, наконец успокоившись.

– Не обязательно, конечно, она, но этот вариант, согласись, на поверхности. Существо само по себе темное, вполне возможно, ночное. Подобная окраска отлично работает в качестве камуфляжа. Ну а чего бы ночному животному не утратить зрение и не обзавестись эхолокацией?

– Ну… это, он как минимум в пещере должен был бы жить, а не с крыши кольцевальни упасть. Даже у летучих мышей есть глаза. Да и полной редукции мы тут не наблюдаем. Эти образования должны же выполнять хоть какую-то функцию, зачем-то они нужны. Но теорию проверить стоит, может быть, он и не видит свет…

После этого предположения учёные решили провести небольшое наблюдение. Оба они вышли в коридор на десять минут, чтобы животное немного успокоилось, перезагрузилось и расслабилось. Спустя назначенное время Сан Палыч таким образом открыл дверь комнаты, что распахнутая она как раз оказалась почти идеально напротив вольера. Путь был открыт, однако вновь заходить внутрь учёные пока не спешили.

– Ну как, видно? – шептал Сан Палыч вставшему на четвереньки и прильнувшему к замочной скважине товарищу.

– Да, идеально. Как хорошо всё-таки у Димы планировочка в комнате организована. Только я на коленях долго не простою. Шнелер, шнелер!

Сан Палыч послушно поторопился. Включив большой фонарь на полную мощность, он направил его на серую стену напротив животного. Не смотря на ясное утро, погода учёным благоприятствовала, и как раз незадолго до обеда небо затянуло свинцовыми тучами.

– Ну как, реагирует? – переводил луч света Сан Палыч то вправо, то влево.

– Слушай, есть контакт! Едва, едва заметны повороты головы. Ну-ка, а теперь вверх-вниз помотай, – скомандовал Пал Саныч, воодушевившись своим маленьким открытием. – О, вот теперь и вверх-вниз начал поворачивать! Всё-таки свет он видит. Давай-ка уменьши яркость.

Сан Палыч что-то подкрутил в фонаре, и луч прожектора потускнел.

– Ну как, двигаешь? – переминаясь с колена на колено спросил товарищ.

– Да двигаю, двигаю. Не реагирует?

– Не-а.

– Значит, не такой уж он и светочувствительный.

– Либо уже утратил к нам интерес.

– Разбудим! – торжественно произнес Сан Палыч и оба учёных опять вошли в комнату.

– Ох, утомился я уже от этих всех экспериментов, – отряхнулся Пал Саныч и плюхнулся на стул, да так, что раздался смачный треск.

– Может перекур? – быстро подхватил Сан Палыч настроение своего друга и потянулся в карман джинсов за сигаретами.

– Что прям тут? У Димы в комнате?!

– Хе-хе-хе, а мы, если спросят, с тобой всё на Анастасию Петровну свалим. Она же в столовую позже Димы пришла, – расплылся в улыбке Сан Палыч, сильно довольный своей идеей.

Этот научный дуэт образовался в курилке на первом курсе университета. Пал Саныч тогда был ещё худой и статный, а Сан Палыч с густыми волосами и хорошим зрением. Молодые люди сразу нашли общий язык. Среди окружавших их сокурсников, умевших говорить только о науке и учёбе, так приятно было потолковать за общей сигареткой о вещах совсем отвлеченных. Исходя из этого факта, даже удивительно, как эти двое смогли бок о бок проработать вместе столько лет. Но идиллия их длилась не всегда. Один раз они так сильно рассорились, что Пал Саныч уехал на два года изучать бобров в Германию, тогда как Сан Палыч от отчаянья вдруг затесался альгологом на арктическом корабле. Но как бы учёные не вздорили, дороги жизни всегда возвращали их на эту биостанцию. Именно здесь рождались идеи для совместной работы, и волей-неволей им приходилось мириться. Сан Палыч в этом ансамбле отвечал за идеи, а Пал Саныч за их реализацию. Первый рисковал, второй подстраховывал. Возможно, именно поэтому эта компания, работая вместе, и смогла добиться таких успехов.

Смотря на этих двух чудаковатых, собирающихся втихушку покурить мужчин, сложно представить, что они – уважаемые члены мирового научного сообщества. Вопреки тому, что Палыч и Саныч вот уже более шести лет не вылезают с биостанции, их регулярно продолжают приглашать на конференции и буквально умоляют выступить с докладами. Каждый раз на день рождения телефоны этой двойцы разрываются от поздравлений иностранных и отечественных коллег. Их продолжают цитировать и упоминать в благодарственных речах. Все буквально жаждут от них хотя бы малейшего комментария или совета.

Жук достал из кармана смятую пачку, отдал Розанову его законную долю и, нащупав в противоположном кармане зажигалку, наконец принялся прикуривать. В момент, когда его большой грубый палец скользнул по колесу поджига, и из сопла зажигалки выскочила первая искра, абсолютно безразличное к этому миру животное вдруг резко напрыгнуло на стенку вольера.

– Эврика! Реакция на огонь. Оно должно быть видит инфракрасное излучение! —подпрыгнул Пал Саныч с места.

Сан Палыч безмолвно направился к клетке. Подойдя почти вплотную, он вновь выпустил огонь. Существо больше не прыгало, оно было увлечено ярким пламенем. По аналогии со световым лучом Сан Палыч начал передвигать в пространстве свою зажигалку, внимательно следя за ответной реакцией зверя.

– Эти структуры – точно глаза! Я вижу, как при перемещении в пространстве пламени, рисунок в них меняется. Он явно видит огонь и в его голове очевидно что-то происходит. Только вот пятый глаз никак не реагирует. Что думаешь? – спросил у своего коллеги Сан Палыч, поправив почти упавшие с переносицы очки.

– Возможно, эта структура у существа, как третий глаз у ящерицы гаттерии, воспринимает лишь интенсивность света и связан с суточными ритмами. А остальные четыре уже отвечают за основное зрение, – моментально выдвинул Пал Саныч свое предположение.

– Звучит как рабочая гипотеза. Предлагаю усилить импульс! – начал рыскать по столу в поисках бумаги Сан Палыч.