Выбор королевского дознавателя

– Нет, нет… не было… что вы… как вы… вы неправильно меня допрашиваете…

– Да что вы говорите? – развеселился гайрон. – А как правильно?

– У-у-угозами, – застонала я, реагируя на особенно чувственное прикосновение. – И-и-и пыткам-и-и…

– Видите ли, Виола, я не угрожаю слабым, очаровательным девушкам. Угрожать интересно равным. Пытки я вообще не люблю, а от работы предпочитаю получать удовольствие.

Гайрон вдруг убрал руку, и я испытала острейшее разочарование, задохнулась оттого, что он прекратил, и сжала его плечи.

– Если вы всё расскажете, я остановлюсь. Один ответ – и я оставлю вас в покое, Виола. Что вы скажете?

____________________

[1] Гаст – блюдо национальной кухни Эртзамунде. Синоним чего-то тошнотворного, вонючего, мерзкого на вид и вкус.

[2] Зайта?н – господин, зайта?на – госпожа (замужняя), за?йта – госпожа незамужняя.

[3] Ойха?л – отрез ткани, который девушки носят на манер платья, завязывая на груди и талии ремешками или узлами.

[4] Каска?рр – низший вид нечисти с рожками и острым шипом на хвосте.

Капитула вторая, о неожиданных открытиях

Я завороженно смотрела в ярко-синие глаза, пока изнутри меня раздирали противоречивые эмоции и желания, и чувствовала себя очень странно. Как в тот раз, когда мы напились прокисшего компота. Воспитательницы долго не могли понять, отчего же мы такие весёлые. Помнится, тогда каждая шутка казалась очень смешной, а ещё хотелось танцевать и петь. А потом Аливетта затянула очень грустную балладу, и мы плакали, обнявшись с Ританой первый и последний раз в жизни.

Воспитательницы потом нас даже не наказали, просто назвали пьянью и сделали вид, что ничего не произошло. А компот с тех пор пробовали сами, прежде чем дать нам.

Вот и сейчас мне было весело, душно и страшно одновременно.

«Он думает, что нарвался на приютскую простушку, которая уже стекла ему под ноги. Надо подыграть. К чему расстраивать такого важного человека?» – предложил внутренний голос.

– Вы всех расспрашивали вот так?

Почему-то мне не просто важно было знать ответ, а до искорок в глазах хотелось, чтобы он был отрицательным.

– Только вас. Остальных разговорить было куда легче. Да и потом, только вы пахнете так упоительно, что я решил совместить приятное с очень приятным и допросить вас здесь. Так что вы решили, Виола?

– У вас такая длинная коса. Вы никогда не любили? – спросила я у ожидающего ответа гайрона, а потом запустила пальцы в его густые волосы.

Захотелось распустить эту косу и заплести заново. А ещё лучше – отрезать и оставить себе. О том, что дознаватель подарит мне её сам, я даже фантазировать не смела: это было что-то из области запредельного.

– С этим некоторые сложности. Видите ли, я не выношу ложь и не потерплю измену.

– И что? – не поняла я. – Разве не нашлось девушки, которая говорила бы вам правду и не изменяла?

– Сами вы правду говорить не торопитесь, Виола, – озорно улыбнулся он. – А я бы очень щедро вас за неё вознаградил. Исполнил бы любую вашу просьбу. Что интересует вас больше всего?

Я прикрыла глаза, пока он ласково гладил меня по бедру.

– Меня интересуете вы, – честно ответила я, открывая глаза. – И теперь я точно ничего не расскажу вам, зайтан дознаватель, потому что раньше у меня была одна причина молчать – любовь к Аливетте. А теперь их две, – от вызывающей откровенности признания сердце забилось в груди ещё чаще, и закончила я уже шёпотом: – Ведь как только вы получите все ответы, вы тут же исчезнете из моей жизни, а мне этого теперь совершенно не хочется.

Лицо Аршеса вытянулось, а синие глаза стали просто огромными. Кажется, мне всё-таки удалось его удивить. Мы молча смотрели друг на друга, а потом гайрон вдруг расхохотался. И смеялся так душевно и заразительно, что я не удержалась и присоединилась.

– Вы знаете, это что-то новенькое. Мне ещё ни разу не отказывали с такой формулировкой. Ну что же, давайте проверим, как долго вы продержитесь, Виола.

Аршес притянул меня к себе и снова принялся ласкать. На этот раз настойчивее и откровеннее. Я опёрлась руками о его плечи и постаралась ни о чём не думать. Я понимала, что он поступает неправильно и также понимала, что окажись на его месте кто-то другой, его действия вызвали бы глубокое отвращение. Но на его месте был он, и мне казалось, что он ведёт себя именно так, потому что его тоже тянет ко мне. И теперь мы оба оказались заложниками очень странной ситуации, в которой я не могу рассказать о подруге, а он не может перестать спрашивать и не хочет причинять мне боль.

– Аливетта жива, так? Мало того, что я не нашёл её останков, есть ещё один верный признак. Вы ни капли не убиты горем от потери.

«А вот это прокол», – задумчиво проговорил внутренний голос.

– Но мы не смогли найти чётких следов в лесу. К моменту, когда я прибыл в ваш приют, прошли сутки с пожара, к тому же прошёл жуткий ливень. У нас есть четыре возможных варианта траектории её движения, и они выводят в разные концы острова. Она умела управлять второформой? Что у неё было с собой? Вы знаете, куда она могла отправиться?

– Вы знаете, что у вас потрясающего цвета глаза? – зачарованно спросила я.

– Куда она отправилась, Виола?

Пальцы гайрона творили что-то совершенно неприличное, но раз зайтан дознаватель наделён неограниченными правами, то как мне его остановить? Только подчиниться и смиренно принять испытание судьбы, как учили в приюте. Испытание я принимала очень смиренно. Когда смирение почти достигло пика и стало накатывать жаркими волнами, Аршес снова убрал руку. Я потянулась к нему, но он меня остановил.

– Куда она могла направиться?

Разочарование остро ужалило изнутри, захотелось закричать. И поступить с ним также, но я совсем не знала, что для этого нужно делать. И я решила поступить так, как мы часто делали в приюте, когда нас бесило чьё-то поведение. Отзеркалить его. Только вопросы задавать другие:

– Как так вышло, что вы одиноки, зайтан дознаватель?

Я ласково погладила его по плечу, шалея от собственной дерзости.

– Я отвечу, если вы скажете, куда могла направиться Аливетта.

– Тогда не стоит. Знаете, что странно? – попыталась я перевести тему на то, что могло быть ему интересно.

– Что?

– Трисы не было в детской. Я всё время об этом думаю. Почему её не было в детской? И где именно вы нашли её останки? Как она там оказалась ночью, если дверь была заперта, и даже Аливетта с трудом пробилась к малышам?

– Я нашёл её останки в центральной части здания, на третьем этаже.

– Как раз там, где начался пожар?

– Почему вы так решили, Виола? – напрягся он, с лёгким прищуром глядя на меня.

Необычный, волнующий запах мужчины, его смелые прикосновения, тёплая вода и полумрак кружили голову. Именно на это он и рассчитывал, но я не собиралась поддаваться.

– У Трисы был огненный дар, очень редкий по силе. А третий этаж загорелся раньше, и когда наша спальня уже горела вовсю, до детской пожар добраться ещё не успел. Следовательно, он начался на третьем этаже. Я не права?

– Правы.

– Но я не верю, что она подожгла приют. Триса была доброй девочкой и никогда бы так не поступила. Она даже боялась своего дара, носила блокираторы, как и все мы. Среди малышей она была одной из самых старших и уже хорошо понимала, что может причинить вред. Нет, специально она бы так не поступила. Значит, либо произошла случайность, либо Триса защищалась. Но какая случайность могла произойти ночью, да ещё и на третьем этаже, куда малышам не разрешали подниматься? Как думаете? – спросила я, пытаясь разжечь в нём любопытство.