Отбор для Водяного, или Кикимора в бегах

– Ага, и говорящие крысы – тоже реальность! – фыркнула она, усаживаясь рядом с Емельяном.

– Я не крыса! – тут же возмутился он. – Я – бобер! Бобер!!

– Да плевать, это все равно сон. – пожала плечиками девушка. – Вот сейчас меня Танька или Милана разбудят, и я проснусь. Да-да, именно так.

– Никакофо уфажения к спасителю сфоему. – Недовольно покачал головой бобер, поднимаясь на лапки. – Ладно, думай, как хочешь, но нам идти нужно – Аграфена ждет.

– Пошли! – бодро заявила Полина, тут же поднимаясь. – Посмотрим, что там за Кикимора такая меня к себе в гости позвала. Даже интересно стало, что же еще мой воспаленный мозг сможет выдать.

– Непутевая дефчонка, ф другой мир попала, а считает все бредом. Аграфена пофледнее зелье, данное ей самой Ягой, потратила на мое префращение, лишь бы я тебя сюда доставил, а ты… Э-э-х! – махнул он лапкой, и направился куда-то вперед.

Полина огляделась по сторонам – вокруг лишь бескрайнее болото и полнейшая тишина. Да уж, очень живописный вид. Ага. Лепота, прям. Аж глаза разбегаются и дух захватывает. Ага.

Внутри девушки так и кипел скепсис. Господи, куда только подсознание не заводит! Какие только чудеса не показывает! Ее, вон – бобра говорящего придумало, да на болото к самой Кикиморе забросило. Да еще с упоминанием Яги, это, похоже, та самая, которая баба. Типа, Баба-Яга – костяная нога! Проводник между миром живых и мертвых.

От таких думок по коже Полины пробежали неприятные мурашки, и девушка поежилась.

Странно, во сне не должно быть ни жарко, ни холодно, даже жажду человек не должен испытывать, а тут… Мокрая от болотной воды одежда, все время липла к телу, доставляя дискомфорт, волосы свисали мокрыми сосульками, облепив пухлые женские щеки.

Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных ощущений, Полина обратилась к Емельяну:

– Слушай, зубастенький, а зачем меня эта самая Аграфена к себе-то призвала? На кой я ей сдалась?

– Мне не положено об этом гофорить! Фот придем к ней, так обо фсем и узнаешь, а сейчас феди себя как можно тише, не издафай лишних зфукоф, мало ли фокруг лишних глаз да ушей. Незачем кому-то знать, что Аграфена уфе… Ой! – тут же зажал бобер свой зубастый рот лапками.

– Чего? Что с ней такое? – тут же начала выспрашивать Поля, семеня за шустрым зверьком.

– Фот придем к Аграфене, тогда обо фсем и узнаешь! – отчеканил Емельян.

И более за весь их не очень длинный путь до жилища Аграфены, он не проронил ни звука, чем вызвал сильное недовольство девушки, которая, к

слову сказать, тоже не стала больше донимать его вопросами – все равно ведь не скажет, так какой смысл воздух сотрясать, когда все ответы и так скоро появятся.

Минут через двадцать путники вышли к небольшому болту, окруженному высокими камышами, а посреди этого самого болота расположилась покосившаяся ветхая избушка без окон. На крылечке, подперев сухонькую бледную щеку тощей рукой, сидело нечто… И не женщина, и не мужчина, а не пойми что! Зеленое, лохматое, сгорбленное существо в рваных обносках и с босыми ногами, на которых были прекрасно видны большущие бородавки, крючковатым длинным носом, большим ртом с тонкими губами и бесцветными глазами.

Господи, если бы это не было сном, то Полина точно хлопнулась бы в обморок, а так… Что ж, придется послушать, что же поведает это существо.

Глава 8

– Такс, такс, такс… – раздался до боли в зубах скрипучий старческий голос. – Няужто дождалась старушка? Вишь, Емелька, а ты говорил: «Не пойдёть… не согласитси…» Вот оно как, Марья-то отказалась крест фамильный принять, так внучка её снизошла до старой родственницы.

– Вы о чём, бабушка? – подозрительно сощурившись, поинтересовалась Полина. – Вы знаете мою бабулю?

Надо же, сон какой реалистичный…

– Я тебе сразу сказал: не нужна нам другая хозяйка… – кланяясь в пол, промямлил бобр.

– Но она уже тут! – рявкнула на него Аграфена, впиваясь цепким взглядом в Полинкино тело. – Упитанная…

– Жырная она! – ещё не до конца отдышавшись, пискнул зверёк. – Пока дофолок, чуть было не помер… Её даже озеро не выдержало– фсё на поферхность фыкидыфало, едфа поймал…

– Это ты меня сейчас жирной назвал, зубастый? – подбоченившись стала в оборону, Полина. – И, вообще, объясните-ка мне, кто позволил страшной позеленевшей старухе да наглому грызуну влезать в мой сон? Вот я сейчас проснусь и следа от вас не останется.

– Ну-ну, подождём! – демонстративно плюхнувшись пятой точкой на небольшой пень и закидывая лапку на лапку, пробормотал Емельян.

– Экий ты наглец, Емелька. – Хохотнула бабка и в точности повторила его движения. – Сон говоришь? А ну, малец, тяпни-ка её чуток, чтоб в себя пришла.

– Э-э-э, я на такое не подписывалась! Не дай Господь, ещё заразу какую-нибудь от Вас подхватить, или бешенство… Ладно, вы тут оставайтесь, а я вас покидаю, мои ненаглядные глюки. – Лениво протянула девушка и пошла в обратном направлении.

Но не долог был её путь – чуть отойдя от старенькой избёнки, девушка истошно завопила:

– Ай, больно же! – она резко развернулась в сторону вытиравшего мордочку бобра. – Ах ты шапка-ушанка, я тебя сейчас так укушу, мало не покажется!

– Ой, только не это! – заверещал зверёк и кинулся прятаться за худенькое зелёное создание.

– Погодь, милая, я ж тебе ещё самого главного-то не сказала. –проскрипела старуха, отгоняя перепуганного зверька, внезапно появившейся в её руках корягой. – Не путайси под ногами, отправлю на дальние топи, будешь знать…

– Только не топи, Агрофенушка, я ж там зачахну… Зубки мои по плотинкам истоскуются! – театрально заламывая лапки, провыл бобёр, одним глазом подглядывая за кикиморой.

– Ладно тебе, не прибедняйся, страдалец!.. – шикнула на него лохматая бабка.

– Ну, вы тут разбирайтесь сами, кто кого куда отправит, а мне домой нужно – бабуля наверняка уже места себе не находит.

– Марья что ли? Так она, авось, догадалась, что это я призвала наследницу… Время пришло!

– Какую наследницу? – удивилась девушка и во все глаза уставилась на говорившую с ней старуху. – Вы меня с кем-то спутали, я с вами ни в каком родстве не состою, а с этим водоплавающим – тем более!

– Хех… – хохотнула-булькнула позеленевшая женщина. – Бабка твоя должна была занять моё место годков этак пятьдесят назад, но заартачилась упрямица, да и кинула по ветру дар свой кикиморский. Но от фамильного богатства так просто не отделаешься – вернулось оно, когда ты родилась. А раз уж в озеро моё сама пожаловала, стало быть, тебе и занимать енто место, деточка. Не в мочь мне более следить за порядком, больно уж старая стала.

– Погодите, погодите. Ну поругалась я с Васькой, ну толкнул он меня в воду и что с того? Я ж башкой видимо ударилась, что теперь страсти всякие снятся…

– Не спишь ты. Енто Емелька тебя в наш мир-то перевёл, по моей указке. – крякнула Аграфена и, взмахнула сухонькой рукой. Вмиг вокруг Полины образовалась большая светёлка. На стенах травки да водоросли развешаны, да бутылки с жидкостями мутными расставлены по полочкам. Окна занавешены ярко зелёными шторочками, легонько развивающимися от лёгкого летнего ветерка. Полы блестят, словно натёртые чем-то, а посреди комнаты стол овальный на резных ножках, да лавки вокруг такие же ажурные стоят.

– Я ху….дею! – ошеломлённо выдала Полина и стала с интересом озираться вокруг. – Где это мы?

– В тереме твоём.

– Чьём? – округлила глаз и упёрла руки в бока, девушка и стала угрожающе надвигаться на старое сухонькое создание. – А ну верни меня домой, ведьма!

– Какая я табе ведьма? Кикимора я! И ты, между прочим, тожа!

– Врёшь, нечистая! Я совершенно нормальная девушка, хоть у кого спроси. К болотам никогда любви не испытывала, в трясину не лезла…

– Смирись, глупая, не усложняй себе жизнь, нетто набягуть соседские болотницы да отымут всё, что я с таким трудом три столетия копила. Береги наследство, защищай, да животинок болотных в обиду не давай. – Прозвучал трескучий наставительный голос Агрофены.

– Не нужно мне никакое наследство! – уверенно сказала Поля, всё ещё оглядываясь вокруг. – Домой хочу к бабуле и девчонкам. Господи, ну хоть кто-нибудь разбудит меня или нет?! Я уже выспалась.

После этих слов, глаза девушки стали нестерпимо слипаться – сон клонил, как никогда ранее. Чьи-то тёплые мохнатые ручки подхватили Полину под руки и уложили на постель с периной, такой же, как у бабушки Маши. Последним, что запомнила девушка – две тёмные мордочки с торчащими изо рта двумя огромным зубами.