SOS, медсестра для Киллера

– Стихийное бедствие хирургии, – выдал я зло, развернулся спиной к посту дежурящей медсестры и отправился в свой кабинет, изучать карты пациентов. Поспал дома, блин.

В шесть часов я уже был выжат, как лимон. Именно сейчас в отделении должна появиться Костоломова, а, следовательно, и все неприятности посыпаются с момента ее появления здесь одна за другой. Дайте мне хоть капельку терпения. Не может же она в серьез стать медсестрой в этом отделении? Или может?

– Мстислав Юрьевич, – появилась черноволосая голова Ольги из-за двери, – Я ухожу, Маша заступила на смену.

– Да, да, конечно, отдыхай, Оля, – натянуто улыбнулся я, стараясь быть вежливым со своими подчиненными, – Спасибо.

– Мстислав Юрьевич, – замялась Ольга, продолжая оставаться в дверях.

– Костоломова начудила что-то опять? – подорвался я со своего места.

– Кто? – снова не поняла Оля, испугавшись и просунувшись всем телом в мой кабинет.

– Не бери в голову, Оленька, – попытался успокоиться я. Придется посидеть месяцок на седативных после такого «кураторства», нервы ни к черту.

– Сегодня день святого Валентина, – продолжала краснеть медсестра, – Я хотела вам вручить подарок. Оля вручает мне в руки небольшой красный сверток. Черт. Совсем помешался на Евгении, что даже не обратил внимание на красивое платье дежурящей медсестры, не предусмотрев ее стремление понравиться мне.

– Не стоило, Оля, – сухо произнес я, – Надеюсь, ты помнишь, что я не приветствую служебных романов.

Медсестра поникла, опустила растерянно голову, молча кивнула. Мне показалось, что она вот-вот расплачется от моих слов. Вот же. Повезло же оказаться в полностью женском коллективе, где столько молодых и красивых девушек, готовых женить меня на себе. Выдержу Костоломову, выживу ее из отделения и из своей профессиональной жизни, выпрошу в виде бонуса у заведующей больницы в отделение себе медбратов. Ольга ушла, утирая слезы. Следующая появилась на пороге Машенька. Они сговорились?

– Мстислав Юрьевич, с праздником вас! – говорит радостно девушка.

– С профессиональным, надеюсь? – не сдержал сарказма.

– Нет, – растерялась Машенька, переминаясь с ноги на ногу, – С днем всех влюбленных!

– Маша, при всем моем уважении к тебе, – начал я, внимательно вглядываясь в помрачневшую разом медсестру, и она туда же, – Этот праздник никак ко мне не относится.

– Простите, Мстислав Юрьевич, – покраснела девушка, потом подняла голову и проговорила, – Евгения пришла в отделение на смену. Чему мне учить ее?

– Евгения, – повторил я имя, которое не давало мне покоя ни днем ни ночью, потер нервно переносицу, – Все, что сама будешь делать, показывай и ей. Надеюсь, больница от этого не пострадает.

Машенька кивнула и вышла из кабинета. Мельком я заметил в ее руках такую же красную подарочную коробку, что мне вручила только что Оля. А теперь бы придумать, чем можно испугать хорошенько Костоломову, чтоб она резко изменила свое мнение о медицине.

9

Евгения

Машенька вернулась из кабинета начальника в слезах. Участливо обняла ее, поглаживая по спине. Что они нашли в этом тиране и высокомерном светиле?

– Вот чего он хочет? Может, ему нравится, что девушки вьются около него и поэтому вертит своим павлиньим хвостом? – вытирая слезы причитала обиженная девушка, – Я так старалась, связала ему свитер своими руками с оленями.

– Вот уж точно, – хихикнула я, – Олень он, и в Африке олень.

– Не говори так о Мстиславе Юрьевиче, он профессионал своего дела, – стала защищать обидчика Машенька.

– Конечно, профессионал, – улыбнулась я, гладя по спине девушку, – Если хочешь, я могу ему в лицо кинуть этот свитер.

– Как ты так можешь? Он же такой, – переключилась на меня Машенька, а я успела остановить поток хвалы светилу хирургии, который не дал мне спать этой ночью своими «Грызи гранит науки!», чтоб ему пусто было:

– Я серьезно, если хочешь передам ему подарок от тебя. Мне этот хмырь высокомерный не нужен, у меня парень есть. А увидев твой свитер этот гад растает.

– Правда? – шмыгая носом спросила Машенька, смотря на меня щенячьими глазками.

– Конечно, – улыбнулась подбадривающе я. Машенька кивнула и протянула мне небольшой сверток, обернутый в красную бумагу. Вот я ему сейчас покажу кузькину мать! Вздумал выкабениваться и девушек обижать! Беру запакованный свитер в руки и направляюсь в кабинет куратора-мучителя. Открываю слегка дверь, только та вырывается из рук и с грохотом ударяется в стену, что с той сыплется побелка. На секунду растерялась от такого поворота, потом поднимаю гордо голову и говорю строгим, нравоучительным тоном:

– Мстислав Юрьевич! Вы высокомерный, противный и самый отвратительный мужчина во всей Вселенной! Это насколько же нужно быть женоненавистником, чтоб отвергать такие подарки от своего персонала!

Пока я перевожу свое дыхание, потому что я это высказывала слишком быстро, чтоб успеть скрыться в коридорах, если куратор решит меня все-таки убить.

– Да что вы? – ухмыляется самодовольно гад, – Мне никто еще так рьяно не признавался в чувствах, Евгения.

От его невозмутимости я совсем растеряла пыл, опустила голову и столкнулась взглядом с прищуром мужчины. Мстислав Юрьевич облокотился на свой рабочий стол и скрестил руки на груди. Если бы взглядом можно было испепелять, то я бы сейчас же превратилась в кучку пепла на пороге его кабинета.

– У вас все? – уточнил Мстислав Юрьевич, а я ощутила, что язык к небу прилип. Мне бы сейчас еще хоть капельки той самоубийственной решительности, что куда-то предательски спряталась. Что-то промямлив несуразное, я поняла, что окончательно села в лужу. Нельзя же так смотреть на людей! Кидаю в куратора пакетом, тот чудесным образом пролетает мимо его головы и устремляется по траектории прямо в окно. Стекло бьется с дребезгом, падая на снег под окном. Мстислав Юрьевич наблюдает за действием и, кажется у него начал дергаться глаз. Повезло, что пакет каким-то чудом не вылетел в окно, сама не понимаю, как так вышло. Вероятно, стекла здесь не меняли с момента основания больницы, настолько они были хлипкими. Отойдя от шока, медленно пячусь спиной к выходу. Уже оказавшись в коридоре, собираюсь рвануть во всех ног, как слышу грозное рычание:

– Дверь за собой закрой, горюша!

Трясущимися руками закрываю треклятую дверь и вылетаю, как пробка от шампанского прочь. Сегодня нужно находиться, как можно дальше от Мстислава Юрьевича, иначе он меня придушит. А еще ни в коем случае не спать в процедурной, иначе больше не проснусь. На мгновение представила себе Мстислава Юрьевича с подушкой в руках надо мной спящей, усмехающегося довольно и придавливающего подушку к моему лицу. Подхожу к посту медсестры, а меня потряхивает, Машенька спрашивает с круглыми глазами:

– Что произошло?

– Кажется, я буду тут отрабатывать до конца жизни практику, чтоб отработать ремонт в кабинете Мстислава Юрьевича, – пробубнила я себе под нос.

– Ты что ему кабинет разрушила? – испугалась Машенька.

– Почти, – пискнула я. Машенька еще больше вытаращила глаза, усадила меня на свое место, принесла горячего чая. Трясущимися руками пью чай и думаю, как Киллер меня теперь будет убивать. А он поспешил подлить масла в огонь, тут же появился около меня и прорычал громко, что я невольно подпрыгнула и разбила граненый стакан с недопитым чаем:

– Костоломова, за мной! – став свидетелем еще одного моего имущественного ущерба его отделению, нервно потер переносицу и продолжил, – И не трогайте, пожалуйста, больше НИЧЕГО!

Молча кивнула и встала из-за стола. Машенька быстро проговорила мне, что все осколки уберет за мной. Стою около Мстислава Юрьевича, а тот продолжает испепелять меня взглядом, решил убить молчанием? Минуты три мы стоим, как дураки, молча играясь в гляделки, потом он, не отрываясь от меня взглядом говорит Маше:

– Мне очень понравился свитер, Машенька, спасибо.

В этот момент я покраснела, как рак. Еще бы он ему не понравился. Теперь из моего кошелька поменяет в своем кабинете окна с деревянных доисторических на пластиковые, которые не пускают такого сквозняка.

– Идем, Костоломова, нас ждут в операционной. Будешь ассистировать, – говорит мне, как приговор Мстислав Юрьевич. Он же знает, что я крови боюсь, решил показать Веронике Андреевне, что я ничтожество?

10

Идем по длинным коридорам больницы в тягучем молчании. Я посчитала по дороге все дырки в стенах и линолеуме. Ноги ватные, подгибаются от страха. Что меня ждет за дверью операционной? Подходим к пластиковой двери, Мстислав Юрьевич оборачивается резко ко мне и говорит строгим тоном:

– Сейчас проведем аппендэктомию, внимательно наблюдайте за моими действиями, старайтесь не лезть под руку и не потерять сознания. Самое важное для вас – действия медсестры, что она подает, как это называется, и когда я прошу тот или иной предмет.

– Я боюсь крови, Мстислав Юрьевич, – пропищала испуганно я.

– Я тоже, Евгения, – улыбнулся так добродушно он, что я поверила ему на долю секунды, а потом одернула себя за такую наивность. Не может врач-хирург бояться крови. Уверенно кивнула скорее себе, чем куратору и вошла вслед за ним в реанимацию. На нас одели одноразовые халаты, шапочки и бахилы, дали перчатки, маски и обработали руки. Не помня себя шла за Мстиславом Юрьевичем, за его спиной чувствуя себя защищенной от всех напастей и страхов. Стоило нам оказаться в операционной, залитой ярким светом ламп, как я села на кушетку в углу и невольно скользнула изучающим взглядом вокруг. На хирургическом столе лежала пациентка – она была в сознании и корчилась от боли, хватаясь за правое подреберье. «Правое!» – пульсировало в голове. Мстислав Юрьевич помыл руки и подошел к пациенту, добродушно интересуясь: