12 самых страшных тайн

Сборщица податей, уронила с лица натужную улыбку и строго поглядела на жалкую парочку. После трёхминутного испытующего накалённого молчания она всё же благосклонно разрешила им остаться на сеансе получения сверхнужных убогим просителям знаний. После того как коробочка, полная купюр, растворилась в тёмных закоулках пустых коридоров, страждущие узрели явление высшего порядка – из загадочного ниоткуда, а скорее всего, из соседнего кабинета, в зал скользящей походкой вплыл Великий Учитель!

Всеслав имел благообразный лик ветхозаветного старца, словно сошедшего с высоты Праотеческого ряда православного алтаря. Только вот отчего-то ликописец, создававший этот поистине блаженный образ, видимо находясь вне времени, облачил светлейшего патриарха в гламурные одёжки из самого дорогого местного бутика. Да и накаченное упругое тело преподобного Всеслава язык не повернулся бы назвать старческим или даже аскетичным.

Всеслав Барагозин был личностью широко известной в узких кругах, но столь неоднозначной, что мнения о нём разнились диаметрально. Известно было, что одно время он настойчиво примазывался к обществу ветеранов-интернационалистов. Ходил в военной одежде и позиционировал себя как герой-орденоносец, раненный в горячей точке. Предположительно, точка эта находилась непосредственно в его голове, за что и получил Барагозин циничную кличку «Дядя Дилибомчик». Воинское братство относилось к фантазёру прохладно-настороженно, но и взашей не гнали, ценя исключительные способности странного гения «Кафку делать былью».

Неоднократно замечен был воинствующий мистификатор и в многочисленных бизнес-проектах, провалившихся до единого. Это были: организация всевозможных концертных туров, создание фондов и благотворительных общественных организаций, руководство молодёжным театром и секцией древних единоборств, экологических поселений и артелей свободных художников. Много ещё чего наворотил бы мастер фантасмагорий, если бы однажды не вышел на золотую неиссякаемую жилу. Ведь всё гениальное просто: хочешь стать богатым и знаменитым – создай свою религию!

Для роли блаженного Всеслав Кантимирович был слишком прагматичен, а статус босса был для него слишком узок, так как устремлен он был не только во все стороны, но внутрь себя, что делало его в высшей степени непонятным в глазах ограниченного бюрократического сообщества. Так что оставался ему один выход, раз не вписался в этот мир – создавай свой!

– Солнца и мира вашей душе! – возопил мастер Всеслав, заполнив своей непобедимой аурой всё и вся через край.

И без того маленькая цирюльня словно сжалась до размеров тесной кладовки. Заворожённые зрители не могли оторвать глаз от мастера. Он обладал поистине необъяснимым магнетизмом и озорной харизмой. Как опытный лицедей, он вещал своим подопечным, словно поливая жаждущие ростки живительной влагой.

Это был театр одного актёра. Нина Дмитриевна даже перестала жалеть о потраченных на семинар деньгах. Когда она не понимала специфической терминологии мастера, смотреть на него всё равно было очень интересно. Живая мимика, когда лицо выражает целую гамму чувств и необыкновенная притягательность создавали атмосферу полного единения. Всеслав, безусловно, горячо, искренне верил в то, о чём говорил, при этом глаза его сверкали, а руки подтверждали каждое слово на своем языке:

– Господь сказал – будьте, как дети! То есть находитесь в позволении. Позволяйте Господней руке двигать вами, не сопротивляйтесь Его воле! И тогда вы позволите великому плану, возложенному на вашу жизнь, осуществиться. Уберите своеволие, проявите смирение – и жизнь ваша изменится до неузнаваемости! Но это будет отдалённый, а не сиюминутный результат. Даже если вам кажется, что в данный момент всё невыносимо плохо – уходит муж, умирает кто-то, увольняют, да что угодно. Верьте, настало время перемен к лучшему. Доверьтесь Богу безоговорочно. И потом, по истечению многих лет, вы поймете, как Он был прав и сделал всё возможное, чтобы улучшить и облегчить вашу жизнь!

Вы все пришли ко мне с вопросами, что кажутся вам сейчас важными и неразрешимыми. Но все ответы лежат в самой глубине самого вашего вопроса. Сформулируйте его и вслушайтесь. Вначале было слово! Ответы на все вопросы лежат в сердцевине самого слова.

Вы все хотите счастья? Вслушайтесь: счастье – сейчастье, я – сейчас есть! То есть вы в данный момент, здесь и сейчас. Почувствуйте себя в данный отрезок времени. Перестаньте цепляться и горевать о прошлом, не тревожьтесь и ничего не загадывайте на будущее. Только здесь и сейчас. Ну, и что? Сейчас плохо вам?

– Да ничего вроде бы. Тепло, светло. Войны нет, с голоду не пухнем.

– Вы хотите помощи от меня. Помощь всегда с вами рядом. Поднимите глаза к небесам. «Небеса» – нет беса! И сверху придёт к вам благодать. Молиться умеете?

Вы все хотите радости каждый день. «Ра-дость» – РА в достатке. Ра – солнечной благотворной энергией была наполнена душа. Так не закрывайтесь от солнца, неба, живительных сил матери-земли и от других людей. Будьте открыты и доверчивы, как дети!

Мы все дети неба и земли. Головой к небесам тянемся, ногами в почву упираемся! Поэтому, заканчивая теоретическую часть семинара, перед тем как перейти к сокровенным практикам погружения, мы должны подготовиться. Предлагаю всем разуться. И вперёд – за мной, чтобы ноги чувствовали землю.

– Так ведь холодно. Снег уже выпал, – невольно вырвалось у Нины Дмитриевны. Но возглас её остался без поддержки. Мастер вышел, давая возможность ученицам разоблачиться. Рефлекторно повинуясь настроению остальных, Нина послушно сняла сапожки и стыдливо впихнула комом дорогие колготки в сумочку: «Что я делаю? Только что еле вылечилась от насморка! И как сумасшедшая иду ноги морозить. Но вдруг, не зря?! А-а, будь что будет!..»

Всеслав оказался прав: ноги мёрзли только вначале – на каменных ступенях лестничного пролёта, а в соприкоснувшись с живым снегом, словно загорелись.

– Гей, братья и сестры! Слава нашему Отцу Небесному! Напитайте нас божественной энергией земля и небо. Упадите сверху, голубые небесные потоки – прохладные, мятные дожди. Освежите разум, очистите мысли от скверны. Поднимитесь из земли, пурпурные горячие соки – сладкие, тягучие, карамельные. Несите энергию, силы и желания – напитайте плоть.

Когда эйфория от беготни по снегу в тёмном дворе улеглась, мастер начал сеанс. Первой на одинокий стул посреди комнаты усадили слепую девушку. Всеслав открыл старинный сундучок, где покоились разные колокольчики (от совсем крошечного до солидного, размером с кастрюлю). Для погружения слепой девушки в транс мастером была выбрана пара колокольчиков-близнецов, медных, испещрённых непонятными надписями.

Всеслав стал звонить в колокольцы то в унисон, то поочерёдно. Прозванивая всё тело девушки с ног до головы, а затем остановился только над её макушкой.

Мастер будто вёл её за руку и уводил всё глубже и глубже в загадочный туманный мир снов, в царство подсознания. Он задавал умные наводящие вопросы, что же она на самом деле так сильно хочет узнать, что привело её на этот сеанс. Он переводил её из одного возрастного этапа в другой и внимательно слушал, что же рассказывает пациентка, что важного запечатлелось в её памяти год назад, пять лет назад, в отрочестве, в детстве, до рождения…

– Ты в материнской утробе. Что ты видишь?

– Ничего. Привычная темнота, как всегда.

– Тогда двигаемся дальше.

И снова звон. Звон. Пронизывающий и завораживающий, который отдаётся в каждой клеточке живым дребезжанием, откликом.

– Отмотаем ещё десять лет. Что ты видишь?

– Я вижу себя в бедной комнате. Четверо моих маленьких детей спят на полу на одеяле. Я женщина. Молодая, но седая.

– Год? Страна?

– Украина. Послевоенные годы.

– Что ты чувствуешь?

– Обиду. Горечь. Меня муж бросил. Ушел к молодухе. Ещё избил и ограбил на прощание. Как жить дальше? Барак. Стены тонкие. Все всё про всех знают. Не могу никого видеть! Видеть не хочу! ВИДЕТЬ НЕ ХОЧУ-У-У!!!

– Вот и ответ на твой вопрос. С этой формулировкой ты перешла в своё следующее воплощение, и небеса выполнили твое сильное желание.

– Но я хочу видеть.

– Тогда давай работать. Истреблять злобу в душе. И прощать неверного супруга.

– Не могу. Ненавижу его. Ненавижу!

Всеслав ведёт женщину дальше – в те времена, когда они были счастливы с мужем. Знакомство. Трепет влюблённого сердца. Первый поцелуй. Его детство. Он трогательный карапуз с царапиной на носу-кнопочке. Тянется к столу за обмусоленным пряником. Падает и горько плачет.

– Пожалей его. Прости. Отпусти. Мир не виноват в том, что не сложилась ваша совместная жизнь…

Алька едет на телеге по ухабистой деревенской дороге. Жаркий полдень. Она лежит животом на куче льняных мешков, свесила голову с телеги лицом вниз и теперь её трясёт на каждой даже крохотной кочке. Но от этого захватывающе весело, как на карусели. Улыбается сама себе, точнее, она уже и не Алька вовсе, а шустрый деревенский пацан, которого разрывает изнутри от счастья и жажды приключений от безусловного знания своего могущества – ничего, я вам ещё всем докажу!

Плывут синие резные звёздочки васильков, розовые пушистики клевера, большие широко открытые глаза ромашек. Вот шмель, как мохнатый кулачок деловито зажужжал и поспешил по своим важным делам. Стрекоза переливается всеми немыслимыми цветами. Ароматная лечебная Богородская травка. Там и тут мелькают созревшие ягодки клубники. И колдовской духмяный пар над лугами, над прогретой золотой дорогой, такой, что хочется только им всю жизнь и дышать…

Вдруг, купе поезда. Женщина красивая, но уставшая. Она плачет, не замечая чёрных подтёков туши под глазами. Голоса не слышно, не разобрать взволнованной речи. Но понятно, что она ругается, обвиняет и как основной аргумент предъявляет чернявенького новорожденного ребёнка в кружевных пелёнках.

Алька чувствует поток ответной злобы и недоверия. Неприятны и женщина, и её ребёнок. Возникает только одно желание – как можно быстрее покинуть тесное купе.

ШМЯК!!!

«На грязных обоях противного зеленовато-оливкового оттенка капли крови – моей крови! Беспощадная железная рука, что выдернула из лета, из детства, из счастья, схватив за волосы».

ШМЯК!!!

«Беспощадная железная рука бьёт меня головой об стену, а этот омерзительный хруст только что об эту стену мне сломали нос!»

ШМЯК!!!

Осознание неотвратимости приближения смерти вдруг не напугало, а обрадовало – «Да. Ну и пусть. Это, пожалуй, единственный выход!» – последняя мысль наполнила Алькину душу такой обречённой безысходностью, что она перестала чувствовать боль, перестала чувствовать всё. Всё та же беспощадная железная рука оттянула голову жертвы для нового удара об стену… и вдруг в обломке зеркала на стене Алька с ужасом и трепетом узнала себя – она Есенин! Да-да, пусть избитый, истекающий кровью с изуродованным лицом, но спутать не возможно. Только кудрей никаких золотых и в помине нет, так серая окровавленная пакля. От удивления Алька вздрогнула и обмякла, последнее, что она почувствовала – сдавливающий горло жгут.

Нина Дмитриевна вплыла в огромный помпезный зал, торжественно и величаво, как гружёный драгоценными специями корабль с надутыми парусами. Перед фееричным явлением публике Нина Дмитриевна несколько часов провела в своей гримуборной. Над ней хлопотливо колдовали цирюльники. Сама она давно уже не накладывала краску и не начёсывала высокий парик, как в начале своей молниеносной карьеры.

Реакция зала на появление звезды была предсказуемой – всеобщий усиленно сдержанный вздох. В этом звуке смешалось всё – восхищение, удивление, любопытство, страх… и презрение. «Да – презрение, моя душа всегда чутко чувствовала этот больной комочек при разговоре со всеми людьми, даже с родной матерью, с которой не виделись более 12 лет. Она осталась в родной Ровении и даже представить не может в своих мелких провинциальных мыслях, в какой роскоши купается её чадо. Да в роскоши… и презрении!» – Нина Дмитриевна поплыла вдоль длинных столов, ломившихся от яств и драгоценных вин.

Взгляд её задержался на гигантском серебряном кувшине. На его блестящем отполированном боку, как в зеркале она увидела своё отражение. Высокий изящный юноша с тонким божественно красивым лицом, облачённый в невообразимый сверкающий наряд из голубого атласа, парчи, расшитый серебром и жемчугом. На голове диадема, усыпанная бриллиантами, на руках тяжёлые браслеты из золота и драгоценных камней. Длинные тонкие пальцы увиты перстнями, носить которые достойно лишь царям…