У всего есть предел

ГЛАВА 2. «Антон»

Антон

В декабре 1998-го, учась на первом курсе юрфака, мы готовились к празднованию посвящения в первокурсники: вовсю шли разговоры о грядущем Новом годе и Дне студента. Группа состояла из тридцати человек; что было необычно для этой специализации, у нас соблюдался гендерный баланс – 50/50 мальчиков и девочек, и каждый преподаватель считал необходимым отметить данный факт, акцентируя внимание на том, что именно он первым это заметил. К пятой неделе занятий подобные замечания стали изрядно раздражать.

Именно на том празднике я и начал как-то тесно общаться с моим будущим лучшим другом Федей Гридасовым; мы на пару напились и заблудились в женском общежитии, а потом с диким хохотом убежали от вахтёрши. К слову, нас не поймали. Но дружба завязалась именно тогда, когда мы в последнюю минуту выпрыгнули из окна первого этажа и кубарем полетели в сугроб; благо зима была снежная. Отделались испугом и парой синяков на «мягком» месте, зато – впечатления на всю жизнь, как и дружба!

Во время вступительных экзаменов я не сомневался, куда пойду учиться. Династия Корниенко по мужской линии состояла из юристов, или, по крайней мере, из тех, кто стремился отучиться на юриста. Всё началось с моего прадедушки, Василия Кузьмича Корниенко, который первым из семьи окончил Демидовский юридический лицей, теперь носящий название «Ярославский государственный университет имени П. Г. Демидова». Однако он скорее являлся правопреемником того известного образовательного учреждения.

Прадед мой был очень суровым человеком, носил бороду, усы и круглые очки, как немногие мужчины ещё в то время. У него был высокий лоб, светлые пшеничные волосы и голубые глаза – как говорила бабушка, небесно-голубые. Когда прадед злился – как рассказывал дедушка, особых признаков данного состояния не наблюдалось; однако он нервно постукивал указательным пальцем то по бедру, то по столу (если рука лежала на столе), а глаза меняли цвет с голубого на тёмно-синий.

Первая семья прадедушки погибла от тифа, и второй раз он женился, будучи в возрасте тридцати двух лет. Бабушка была моложе прадеда на девять лет – тогда это было обычным делом. Она родила двоих детей: моего дедушку и его сестру, но та умерла в молодом возрасте.

Как часто бабушка говорила: «Василий Кузьмич никогда не повышал голоса, но все в доме знали: его светлость не в духе!»

Телосложения он был крепкого, среднего роста; голос низкий – баритон. Как говорят мои родители, я на него очень похож – видимо, гены передались через поколения.

Иногда дедушка так и говорит: «Валер, посмотри! Антон – точный твой дед!»

Валера (точнее, Валерий Николаевич Корниенко) – это мой отец. Он всегда подчёркивал, что от прадеда ему только цвет волос достался, а вот я – вылитый его двойник. А я – это я, Антон Валерьевич Корниенко.

Меня всегда занимал вопрос: как сложились бы мои отношения с прадедом, если бы он был жив, и мы жили в одну эпоху, да ещё и под одной крышей?

Зная свой непростой характер, унаследованный, вероятно, от прадеда же, представляю – наши разногласия выливались бы в серьёзные конфликты. Порой думаю: к счастью, мой отец не пошёл по его стопам!

Возвращаясь к теме поступления на юрфак. Мой отец, его отец и его отец до него – все получали юридическое образование. Дед был довольно известным и успешным адвокатом в Ярославле, как и его отец, но после войны семья дедушки перебралась сюда, где дед женился, и мой папа уже окончил местный Педагогический университет на юридической специальности. Юристом, правда, так и не стал, получив второе образование по направлению «Экономика на производстве», и, устроившись в строительную компанию, отец решил прожить свою лучшую жизнь без тени предков. Папа оказался тем, кто отучился на юриста, но не стал им, что огорчило деда; поэтому на меня возлагались большие надежды. Ведь я точная копия прадеда.

В выпускном классе перед первыми вступительными испытаниями мама и бабушка выражали сомнения относительно моего выбора, в частности юридического факультета. Но я был непоколебим. С раннего детства мне постоянно рассказывали о прадеде, поэтому я ни секунды не сомневался в своём решении стать выдающимся юристом и продолжить семейную династию Корниенко. Вступительные экзамены сдал превосходно и на удивление легко. Так, я поступил на юридический факультет единственного гуманитарного университета в нашем городе.

Как я уже упоминал, моя группа была подобрана очень удачно, и уже к середине первого семестра у нас сформировались сферы интересов и пары по симпатиям.

Учёба не представляла для меня особых трудностей: память была хорошая, а предметы на первом курсе не отличались особой сложностью, – поэтому первый год я закончил на кураже и с отличием.

В середине второго курса несколько студентов нашего потока сменили специальности, а некоторые и вовсе оставили учёбу или были отчислены. Так, гендерное равновесие пошатнулось в сторону «слабого пола». Второй учебный год подходил к концу – на дворе стоял май, погода была по-летнему тёплой, даже жаркой – некоторые однокурсники уже начали купальный сезон. В то время активно обсуждались летняя практика и предстоящая поездка в «трудовой лагерь».

– В этом году у нас появилась возможность поехать в Краснодарский край, Темрюкский район, – объявил куратор. – Эту честь нам любезно предоставил крупный владелец виноградников – Агрокомплекс «Ростовчанка», – продолжил он, вытирая пот со лба. Куратор был также профессором нашего университета и преподавал нам административное право.

Группа с воодушевлением восприняла новость о поездке в Краснодарский край: ещё бы – на виноградники, к морю! Все оживлённо обсуждали слова куратора, остроумно шутили, предлагали идеи, надеялись расширить багаж знаний на практике, а также совместить приятное с полезным – посетить морское побережье и немного заработать. Поездка обещала быть не слишком долгой, и как раз приходиться на бархатный сезон. Нам оставалось только успешно сдать экзамены и записаться в ряды добровольцев на летние работы.

– Списки необходимо подать до конца следующей недели; пусть староста соберёт их и принесёт мне на кафедру, – подытожил профессор. Все студенты разошлись ещё до часа дня.

Мы с Федькой ждали его девушку Полину с пар; как раз сейчас она должна была к нам присоединиться.

– Ты поедешь на практику? – спросил меня Федя.

– Думаю, да. А ты?

– Да, идея классная, только вот боюсь, Поля это не одобрит, – покачав головой, с сожалением в голосе ответил Федька.

– Ха, – рассмеялся я. – Я тебе всегда говорил: отношения – это тебе не просто так, а ты всё не слушаешь, – добавил, стукнув друга в плечо.

– Нет, я, конечно, ничего против девушек не имею, и общения с ними у меня, нужно отметить, предостаточно, но входить в кабалу – извольте, никакого желания не испытываю.

Ещё в детском саду я дружил с Аней – хорошенькой такой девчушкой с курносым носиком и в веснушках; она была моим лучшим другом и всегда говорила: «Антон, я вот считаю, что любить – так раз и навсегда! Много только влюблённостей бывает, а любовь одна и на всю жизнь!»

С Аней мы дружили лет пять точно – с детского сада. Пока не настал «прекрасный миг», когда она рассказала мне, что родители разводятся и она уезжает в Чехию вместе с папой: тот получил должность учителя при посольстве. Мама осталась в родном городе. Она работала в музыкальном коллективе и часто находилась в командировках, так что и за «папу», и за «маму» в их семье был, по сути, папа. Поэтому особых удивлений от того, что Аня осталась с ним после развода, ни у кого не было. Гораздо сильнее моё сознание перевернуло то обстоятельство, что она уезжала из страны и мы, скорее всего, больше никогда не увидимся. Это было для меня первой серьёзной потерей; вот тогда я и решил: к девочкам больше не привязываться!

В моменте смеялся, поддакивал – а что я мог ей ответить? Нам тогда по десять лет всего было. Мы были детьми, и я не понимал её слов; зато сейчас понимаю. «Всё-таки девочки изначально взрослее нас, независимо от того, сколько им лет», – промелькнула мысль.

Вот и сейчас я также думаю; как Аня говорила: «Если уж выбирать, то одну и навсегда». Я в этом как-то старомоден, что ли; да, точно «дед». Друзья подкалывают – девственником зовут, малахольным, дразнят, а мне что? Пусть ржут: я-то знаю, в чём истина.

– Вот я тебя не понимаю, Тош: на тебя Катя так и таращится весь год, а ты хоть бы хны, – качая ногой, произнёс Федя. – Она же очень даже себе такая, – и Федька многозначительно округлил руки в районе груди и подмигнул мне. – Мне вот она очень даже симпатична, – он мечтательно протянул слово «симпатична».

– У тебя же Поля есть, – удивлённо сказал я.

– О, ну ты сравнил; Поля – это Поля, а то – К-а-а-а-а-тя! – многозначительно протянул друг.

– А я тебя не понимаю, Федь: зачем ты Поле голову морочишь, раз на всех подряд заглядываешься? – покачал я головой.

– О, во-первых, не на всех, а, во-вторых, Поля… ну, ты понимаешь, уже мне как сестра, что ли, – потирая макушку, добавил Федька.

– Сестра? – удивлённо вскинул брови я. – Да ты, брат, больной, раз встречаешься с сестрой и спишь с ней.

– Сразу ярлыки вешать, – возмутился Федя. – Я с ней с девятого класса встречаюсь; понимаешь, привык и всё такое.

– Привычка, брат, ни к чему хорошему не приведёт – это я тебе точно говорю, – парировал я.

– Да, я знаю, вот и хочу в этот лагерь поехать. Ну, знаешь, чтобы как бы всё само… ну, это… – промямлил Федя.

Я нахмурился:

– Ты знаешь, как я к такому поведению отношусь, – резко осёк его. – Так мужчина не поступает.

– О, да ладно. Это ты у нас принц в доспехах, а я – обычный, нормальный, – обиженно возмутился друг.

– Нормальный ты или нет – не мне судить, но и ты придержи слова о «принцах» – достали, если честно, – отвернулся я от Феди.

– Ну, а что ты из себя непонятно кого корчишь? Вечно такой благородный, а мы на твоём фоне уродами выглядим постоянно, даже ничего не делая, – встав на ноги, сказал Федька.

– А я что, на коне, что ли, гарцую?

– Нет, но ты выпендриваешься!

– Слушай, отстань от меня, – разозлился я. – Ты своими разговорами всё желание в кино идти отбил.

В этот момент на ступеньках, к счастью, показалась Полина.

– Привет, ребята! Долго ждали? – прозвучал голос девушки.

Полина – девушка маленького роста, рыженькая, немножко полненькая, с большими зелёными глазами; очень улыбчивая и заводная. Она не была красавицей, но вполне милой назвать её можно запросто. Мне Полина нравилась как друг, конечно: с ней очень легко было говорить, порой даже легче, чем с Федькой. Вот, например, как сейчас.

– Привет, Полина, – вставая и протягивая руку, улыбнувшись, сказал я.

Федя просто чмокнул девушку в лоб.

– Вижу, у вас что-то произошло, – насупившись, осторожно спросила она. Поля понимала, что, если ребята разбираются, лучше не лезть, но в такой ситуации вопрос не задать не могла: уж очень яркое недовольство было на лице у Федьки.

– Да так, о рыцарях говорили… – съязвил Федя.

Я ничего не ответил. Полина же, понимая, что ситуация не требует особого разжёвывания, сменила тему, и мы направились в кино.

Прошли все экзамены, наступили летние каникулы; мы с ребятами из группы почти все записались в лагерь на практику. На время отпусков многие разъехались по домам, мучительно ожидая начала нового учебного года и практики на море, как кусочка продления летнего отдыха и свободы (если её таковой можно назвать). Федька тоже записался, но пока ничего Поле не говорил – что я, конечно, не одобрял, но и не вмешивался.

ГЛАВА 3. «Аня, с которой всё и началось»

Маша

Прошло около полугода с начала моей карьеры туристического менеджера. Клиенты, страны, туры – всё завертелось. Так уже и я стала задерживаться после официального окончания рабочего дня. Не ради карьеры (хотя, может, совсем чуть-чуть), а ради удовольствия. Работа мне очень понравилась.

Конечно, в офисе мы все задерживались, но это в основном происходило в пики наплыва клиентов: зимние каникулы и летние отпуска, июль – август, а ещё на майские и новогодние праздники частенько бывали авралы.

Как раз заканчивалась осень, и маячила на горизонте зима, а, значит, и бурные периоды пред бронирования, ажиотажные скидки, горящие туры; с ними и толпы желающих отдохнуть уже «стояли на пороге» офиса. Началась горячая пора.

Клиенты, конечно, встречаются разные, но в большинстве своём это люди, оставляющие приятное впечатление. Кстати, вспоминая свою первую клиентку, – та самая дама всё-таки решилась на Париж. Я тогда, к слову, поделилась с ней «находками» о Жаке Луи Пересе. Женщина была так тронута, что прослезилась. Видимо, я зря терзалась сомнениями о том, что в мой первый самостоятельный день что-то прошло не так. Клиентка оставила благодарственный отзыв о туре и моей работе. Про Переса я не решилась спросить, но почему-то я верила в то, что сказки бывают, и встреча вполне могла состояться. В любом случае так хочется верить, что романтические истории – это не только удел сказок.

Сегодня был первый день так называемого аврала – декабрь, девятое число. Две недели назад у нас появилась новая девочка. Она пришла на декретное место. По стечению обстоятельств или по законам вселенной её звали так же, как ушедшую девочку – Аней. Та ушла в декрет почти сразу после моего прихода, и полгода в офисе мы проработали ввосьмером. С новенькой как-то сразу подружились, как говорят, сразу нашли общий язык. Анной девушку никто не называл ни в компаниях, ни на работе. Ну, кроме нашего Антона Валерьевича – он исправно называл её Анной, иногда – Анной Петровной. Аню этот факт очень расстраивал, потому что полное своё имя она не любила, хотя толком даже не знала почему. Точнее, может, и знала, но не могла нормально сформулировать причину. Блажь – в этом вся Аня. К слову сказать, меня Марией тоже редко называли – в основном Маша или Марик. Это сокращение как-то ещё со школы прилипло. Так до сих пор и повелось: Маря, Марик. Да и сама я так иногда представляюсь новым знакомым. Таким образом, я сроднилась с «Мариком».

Аня была воплощением миловидности. Прямые, как натянутая струна, волосы не завивались даже под проливным дождём, ниспадая гладким платиновым полотном. Среднего роста, но она обладала характером, затмевающим любые физические параметры. Взрыв цвета в облегающей фигуру одежде, каскад украшений, выразительный макияж – Аня создавала свой яркий неповторимый образ, от которого невозможно было отвести взгляд. Но главным оружием девушки, её визитной карточкой, был острый ум и умение подобрать нужные слова в любой ситуации. И, надо сказать, пользовалась она этим даром виртуозно.

Наши столы стояли вплотную, бок о бок: на задворках офисной жизни – участь молодых и неопытных. Анин приход на декретное место не изменил иерархии, и о «хорошем» месте – рядом с большим окном или поближе к кухне – нам оставалось только мечтать. Впрочем, что считать «хорошим»? Наш просторный кабинет, оформленный в модном стиле open office – открытое пространство, поделённое на тематические секторы, – был весьма оригинален.

Идея, как я понимаю, принадлежала нашему «второму шефу» – Антону Валерьевичу. Прежний офис был тесным и располагался не в самом удачном месте, как говорили «старожилы» типа Алины. Хотя откуда она могла знать, если работала всего на два года дольше нас? Но, как водилось, девушка знала все сплетни в компании. Итак, секторы: Азия, Африка, Европа, Россия. Куба, Доминикана, США. «Дешёвые» острова для нищих: Мальдивы, Сейшелы и т. д. довольствовались эпизодическими упоминаниями, их доля в общем объёме заказов была незначительной.

Каждый сектор представлял собой тематический уголок, украшенный диковинными вещицами, привезёнными «шефом» из путешествий, и подарками от благодарных туристов – в общем, собиралось всё с миру по нитке. Кое-что я бы, конечно, переделала, но в целом интерьер выглядел весьма неплохо. Мой сектор – «Африка»: царство Египта, ОАЭ и Туниса. Аню же прочили в «Россию», но лакомый кусок перехватила Эльвира, решив, что полностью справится сама.

Эльвира, – сто́ит сказать пару слов о ней, – пришла в фирму два года назад и всегда хотела работать «по России». Девушку привлекало то, что она сама много путешествовала по России, жила в пяти городах, причём на разных концах страны, много чего читала об интересных традициях и скрытых загадочных местах и уголках необъятной Родины, писала заметки в журналы о путешествиях. Однако ранее в нашей фирме это направление вела Катя – двоюродная или троюродная сестра кого-то там из родственников нашей «шефы». Как следует понимать, сразу привилегированное направление Эльвире не дали, но через некоторое время эта Катя благополучно вышла замуж и ушла из компании. Поэтому вопрос о том, кто займёт свободную нишу, не стоял, а предыдущая Аня была у Эльвиры в качестве помощницы. Но с её уходом Эльвира «всю Россию» взяла на себя, став хозяйкой «Медной горы» – это звание ей идеально подходило. А «новая» Аня попала ко мне в «Африку».

Нельзя сказать, что, когда человек к нам приходил, мы направляли его в сектор офиса в зависимости от того, куда он хотел поехать в отпуск. Это было бы достаточно неудобно и, конечно, не нашло бы положительного отклика у клиентов. Однако указатели, которые стояли при входе, делали своё дело, и в основном посетители шли по знакам. Так случалось, по крайней мере, с новыми клиентами. Конечно, само собой, за время работы у нас у каждого сложилась база из своих постоянных посетителей, которые, несмотря на указатели, шли к конкретному менеджеру – и никто особо против этого не выступал.

 Всё сложилось само собой. В качестве наработки новых навыков и освоения неизведанного каждый месяц мы делились практикой, опытом продаж по разным странам на круглых столах в игровой форме – на так называемых стратсессиях. Это нововведение придумал тоже Антон Валерьевич. Надо отметить, креативности в организации нашей работы, на мой взгляд, да и, наверно, любого бизнеса, у него было больше, чем у кого бы то ни было. Он излучал просто природный дар организации и коммуникации.

Самыми дорогими турами, так называемой VIP-группой, занималась сама «Шеф» скорее по душевному порыву, нежели по необходимости. Однако на случай несовпадения «порыва» и реальной загрузки по этим направлениям в группу ответственных лиц входили Антон и иногда Алина. Такие туры обычно разрабатывались индивидуально, с тщательной проработкой всех деталей. Бумажная волокита, связанная с бронированием, уточнением регистраций и составлением договоров (которая, по мнению «Шеф», имела меньшее значение), поручалась Антону Валерьевичу или Алине. Итоговые же документы всегда подписывала сама «Шеф» – Алла Анатольевна Бергман.

Как уже упоминалось, у директора фирмы «Фиолетовый слон» был сын – своего рода «Мини-Шеф», – звали его Игорь. Парня нечасто видели в офисе: то ли он учился за границей, то ли просто проводил там время. Я его видела всего два раза и, то те посещения офиса были очень короткими. Точные подробности были неизвестны; Антон Валерьевич мог знать больше, но распространяться на эту тему не любил.

Так как Алла – женщина высокого статуса, у неё был свой водитель. Валера – личный шофёр «Шеф» и по совместительству водитель белого Ровера – был воплощением жизнерадостности, фанатично преданным спорту и принципам здорового питания. Высокий, под два метра, широкоплечий брюнет с короткой стрижкой и лучезарной подкупающей улыбкой – он обладал внешностью, вполне располагающей к себе. За плечами у мужчины были годы рукопашного боя – сначала в детстве, а затем и в университете. И всё же, несмотря на все достоинства, девушки у него не было, что он объяснял с обезоруживающей простотой: «Мне просто некогда этим заниматься: почти каждый день у меня тренировки и спортзал; девушки же отнимают много времени!»

Несмотря на легенду, каждый в офисе замечал, что Валера Эльвиру вниманием не обделял. Хотя, казалось, девушка воспринимала это внимание ровно в той мере, в какой требовал офисный этикет.

– Эльвира! Привет! Отлично выглядишь! – воскликнул Валера.

– Спасибо, – ответила Эльвира, слегка отвернувшись от кофемашины.

– А мы, значит, здесь все так себе? – не удержалась от сарказма Аня.

По комнате прокатился смешок.

– Да нет, что вы! Все вы прелестны! – смущённо улыбнулся Валера. За глаза его звали Лериком; он, кстати, это знал и не обижался.

– Ань, не мешай: видишь же, наш Валерик только Эльвиру и замечает! – вставила Алина.

– Да хоть голой здесь ходи – всё равно… невидимка, – язвительно заметила Аня.

– Это вряд ли! Такое я замечу обязательно! – парировал Валера. – Хотя, всё может быть, но надо проверить опытным путём! Если «Шеф» не против, устроим пляжный дресс-код! – засмеялся мужчина.

Все поддержали его тихим хихиканьем.

– Да ладно вам, посреди зимы… – пробормотала Алина, которая не очень-то жаловала юмор как таковой и завидовала Эльвириной красоте и популярности.