Радуйся бездне

«Уважаемый г-н Дрезинский!

Нами получен отчет на транспортные расходы, однако, в приложении все железнодорожные билеты на фамилию Гуревич. Пожалуйста, поясните, кто это?»

Конечно, если подумать, можно было бы просто позвонить его секретарю или вообще молча вернуть неправильный отчет в ящик для корреспонденции, и не тратить время. Но Альбине после неприятного происшествия естественно захотелось проявить свои деловые качества, чтобы всем были видны результаты ее труда.

Буквально через секунду, так показалось Альбине, ну, максимум две, пришел краткий ответ: «мать жены».

«Свекровь, стало быть», – догадалась Альбина, сморщив нос, и тут же испугалась оттого, что поступила опрометчиво, она же могла разозлить этого человека своим нелепым вопросом. Ведь если ему оплачивают проезд на входные дни, значит, он не простой сотрудник, а скорей всего – важный человек, а если ему оплачивают проезд в выходные дни матери жены…. он очень важный человек. А с другой стороны, откуда ей знать, кто такой, в смысле, кто такая эта Гуревич! И как определить, что именно она мать его жены.

«Хорошо, это мать жены, – попробовала поразмышлять про себя Альбина. – А жена Дрезинского, тоже Дрезинская? Если нет, то она тоже должна быть Гуревич. Хотя это не обязательно, у матери жены может быть какая угодно фамилия, например, по второму мужу или даже девичья. Это не имеет значения. Кстати, а жена Дрезинского работает у нас в организации или нет?»

Проверить было несложно. Оказалось, не работает.

«Что же мне делать? К Жанне идти сейчас нельзя, она наверно, еще не отошла от утренней истерики. А этот случай, по всей видимости, особенный, если не сказать выдающийся. И мне обязательно нужно с кем-то посоветоваться. Будет очень некрасиво, если я приму документы у этого человека и выпишу ему перерасход по отчету, а потом выяснится, что я нарушила внутреннюю инструкцию или даже Закон. Вряд ли в положении о командировании, которым руководствуются все сотрудники в фирме, сказано – оплачивать железнодорожные билеты всем свекровям. Нет, там такого точно нет».

Альбина решила спросить это прямо у г-на Дрезинского: «Должны ли мы оплачивать Гуревич подобные расходы?»

На что снова получила быстрый и, как ей показалось, слегка недовольный ответ: «об этом уже сто раз спрашивали».

Альбина забеспокоилась, ведь он ее явно с кем-то путает.

«Почему нельзя ответить по-человечески? Ведь если бухгалтер что-то спрашивает, значит ему это нужно для оправдания расходов, а не от праздного любопытства, – возмущалась она. – Вот так всегда – нас бухгалтеров воспринимают, как обслуживающий персонал, по типу секретарей, которые любят сплетничать и обсуждать что ни поподя без особой нужды. А мы – не такие».

Альбина решила ответить, снова вежливо и по-деловому: «Я работаю недавно, мне, к большому сожалению, об этом ничего неизвестно».

«Ну, тогда обратитесь в отдел кадров. В моем трудовом контракте есть особый пункт».

Альбина даже обрадовалась, что все так быстро прояснилось, и отправила запрос в отдел кадров: «Пожалуйста, уточните, должны ли мы оплачивать билеты для Гуревич». Сначала она хотела написать «матери жены Дрезинского», но потом передумала и решила действовать по правилам, чтобы это письмо можно было подшить к отчету, как оправдание и как результат ее честного труда. Иначе получается, что будто бы сама Альбина предлагает оплатить эти несчастные билеты для Гуревич, на самом деле не имея представления, кто она такая. А что, если окажется, что она никакая ни свекровь или, к примеру, бывшая свекровь. Ведь, кстати сказать, такой мужчина может себе позволить несколько жен и несколько свекровей…. Да-да, несколько.

Ответ пришел быстро, точнее это был вопрос от отдела кадров: «Кто такой Гуревич?»

«Э-э, нет, этого я вам не скажу, – подумала Альбина, – Это вы мне должны ответить, кто такой Гуревич, чего и сколько мы должны ему (или ей) оплачивать».

Альбина поняла, что ей ни в коем случае нельзя останавливаться, и обязательно что-то ответить, иначе переписка заглохнет и стало быть, проблема ляжет в дальний ящик. Она решила, чтобы не перегибать палку и не вмешиваться, так сказать, в личную жизнь важного человека, она напишет еще один мэйл, уточняющий ее первый запрос: «Подтвердите, есть ли в контракте Дрезинского особенный пункт об оплате проезда в выходные дни?»

Ей пришел ответ: «Компания оплачивает два раза в год проезд Дрезинского и членам его семьи».

«Ну, вот, совсем другой разговор! Все-таки оплачивает, и не кому-нибудь, а всем членам семьи. Уже лучше. А кого можно считать членами семьи?»

«Кто считается членами семьи?» – написала обратный мэйл Альбина.

Но менеджер отдела кадров не стала утруждать себя таким трудным вопросом, она переслала это своей начальнице, директору по персоналу.

«Пожалуйста, ответьте на вопрос бухгалтерии».

Альбина начала догадываться, что сама того не подозревая, оказалась в центре бумажной заварушки, и мало того, она во всей этой длинной переписке выглядит не слишком умно, примерно, как неопытный стажер, у которого ничего не получается, и он без конца лезет с пустыми вопросами, отвлекая всех от дел.

На этот раз ждать ответа ей пришлось долго, видимо, она поставила неудобный вопрос перед отделом кадров. Альбина сидела, как на иголках. Ответ от директора пришел через полчаса, однако не только ей, в копии рассылки стояли сам господин Дрезинский и что самое неожиданное Альбинина начальница – Жанна, чтоб и они тоже были в курсе. В мэйле говорилось: «контракт Дрезинского, действительно, содержит пункт, в котором мы гарантируем оплату билетов для членов его семьи, т.е. для близких родственников».

Альбину это последнее сообщение совсем не порадовало и даже разозлило. Ведь это письмо не отвечало ни на один, поставленный ею вопрос. «Меня не волнуют какие-то абстрактные „члены семьи“, мне нужно знать, оплачивает ли компания билет для родственницы Дрезинского по фамилии Гуревич, и как мы можем проверить ее фамилию. Какие я должна требовать доказательства?» Но спросить это напрямую у директора по персоналу она, конечно, побоялась. Альбина решила, будь что будет, и переправила письмо с копией всем предыдущим лицам, в юридический отдел с вопросом: «Подскажите нам, пожалуйста, кто считается членами семьи».

Юрист ответил коротко и однозначно: «Члены семьи, согласно Семейному Кодексу, это муж, жена и несовершеннолетние дети».

Альбина торжествовала. Ей удалось одержать небольшую победу, ведь она не зря потратила время на это расследование. Теперь она уже не выглядела такой неверующей, а скорей наоборот, ответственным и непреклонным бухгалтером.

Она написала всем: «Уважаемые коллеги. Согласно Семейному Кодексу мать жены не является членом семьи, стало было, билеты для свекрови Дрезинского не могут быть оплачены».

«Вот так, пусть знают, кто здесь прав».

Почти сразу пришел грозный ответ от Дрезинского. Он обращался к Жанне:

«Жанна, где вы взяли такую бухгалтершу, которая мою тещу назвала свекровью? PS: от Вас я жду быстрого решения вопроса, в противном случае я вынужден буду сообщить об этом господину Зигу. Мне все это надоело».

И тут выступила Жанна, которая, конечно же, всегда внимательно следила за всякой перепиской. Она вновь написала по-английски, опять также кучеряво «уважаемые коллеги, заранее благодарю», но в этот раз Альбина хорошо поняла точный смысл сказанного. Она просила прощения у г-на Дрезинского за беспокойство. Далее она обращалась к Альбине, где советовала ей не тратить время на ненужные выяснения, так как мы всегда оплачивали, и будем оплачивать билеты для тещи Дрезинского, поскольку она является членом его семьи. Дальше Жанна писала: «Я благодарю все отделы за участие в обсуждении, и что проблема решилась так быстро. Сегодня же отчет Дрезинского будет посчитан и оплачен. Простите за inconveniences, Вам доставленные».

Заумное слово вертелось в голове, но Альбина забыла, как оно переводится, и она даже не поленилась, залезла в словарь. Inconveniences – это неудобства.

«Получается, что Жанна просит прощения, то есть, грубо говоря, одалживается у других начальников из-за меня, только из-за меня. А я во всей этой истории всего лишь неудобство? Вот так растяпа!», – думала Альбина.

Альбина не стала отвечать, потому сильно расстроилась.

«А вдруг он и в правду доложит о моем промахе нашему директору, господину Зигу! Нет, мне не хотелось бы, чтобы этот важный человек тратил свое время на такую ерунду. Он, наверно, будет зол. Поговаривают, что он – жуткий зверь, ругается часто и зря. И еще он увольняет своих секретарей, как старые перчатки. Попала под руку – собирай вещички. Хотя это просто чужие слова, слухи, которые неизвестно, кто и зачем распускает. Скорей всего, эти разговоры про его тяжелый нрав сильно преувеличены. Мало ли завистников кругом. Я думаю, он – не зверь, просто он трезво смотрит на жизнь. Ему с высоты его положения должно быть видно многое, даже то, о чем мы и не подозреваем в наших, с позволения сказать, кабинетах. Ему известны любые самые навороченные цифры и финансовые результаты: прибыли-убытки и всякое такое. Поэтому у него есть особое право – урезать бюджет, сократить финансирование или даже уволить кого-нибудь. Просто уволить. Раз – и нету.

Лично мне господин Зиг понравился. И даже как мужчина. Он невысокий, сбитый такой, слегка лысоват, но это даже хорошо, у таких, говорят, много тестостерона. Конечно, Мадам Зиг с этим повезло. И походка у него спортивная, некоторым молодым растяпам не мешало бы подучиться. Еще у него пронзительный взгляд и широкая улыбка, не добренькая, а такая, как должна быть у президента. Помню, как на собеседовании он один раз мне улыбнулся».

Неожиданно распахнулась дверь и в кабинет вошла Жанна. Альбина вздрогнула, и, увидев начальницу, испугалась так, что вся сжалась и опустила голову в стол, можно было подумать, что она ждет от нее удара, поскольку знала, когда все слова сказаны, то в ход идет грубая сила.

Жанна остановилась посреди кабинета и громко сказала:

– Девочки, у меня для вас важное сообщение: завтра все должны, как штык, быть без пятнадцати девять в ресторане «Парижская осень». Там будет проходить пресс-конференция нашей уважаемой гостьи из Америки, госпожи Мадлен. Все в курсе?

Альбина выпучила глаза от удивления. Нет, она, конечно, знала о визите, но совсем не думала, что туда пригласят простых бухгалтеров.

Что за трудный день сегодня, – подумала Альбина. – Сплошная суета.

– Просьба не опаздывать, – бодренько сказала Жанна, – И не забыть заготовить несколько вопросов от нашего отдела.

Все молчали, переваривая эту важную информацию.

– Я лично проверю перед конференцией, о чем вы собираетесь спросить нашего директора.

Альбине опять стало плохо.

«Это провал, – подумала она, – все услышат мой кошмарный английский»!

– А сейчас можете расслабиться, – Жанна ласково, даже по-доброму улыбнулась. – Я – в Налоговую. – Она сказала это с таким выражением, будто «налоговая» на их конспиративном языке означало не меньше, чем ночной клуб для женщин. А потом Жанна развернулась в Альбинину сторону, удостоив и ее внимания. – Не забудь выписать деньги для Дрезинского. – И с этими словами она удалилась.

Альбина по-прежнему сидела на своем месте пришибленная, как беженка, боясь даже вздохнуть.