Нефилимы. Дилогия

И когда до портала оставался последние шаги, из него вырвались шипастые щупальца, учуяв приблизившуюся добычу и намереваясь схватить ее. Софи отрубила один отросток, увернулась резко от второго, с силой пнула третий подальше от себя. После того, как еще два щупальца, извиваясь в черной крови, остались неподвижными на песке, остальные с визгом скрылись обратно в тумане. Софи сделала еще пару шагов вперед, двигаясь, как заворожённая к своей цели.

Но вдруг из портала вырвались те же отростки, увеличив свой напор количеством, не давая нефилиму опомниться. Щупальца почти схватили ее в свои адские тиски, как что-то с такой силой сбило ее на землю, что у Софи зазвенело в ушах от удара. Вскинув голову, она сосредоточилась на том, кто ей помешал, и с ужасом увидела Габриеля, опутанного с ног до головы в адские веревки. Их взгляды скрестились лишь на одну ничтожно малую секунду, и плененный светловолосый охотник был неумолимо затянут в портал, который тут же рассеялся, будто легким бризом в теплой ночи.

Оставшиеся демоны, оказавшись в ловушке без пути к отступлению, заметались по пляжу без всякой цели. Когда портал закрылся, связь с их хозяином прервалась, и пешки, придя в себя, оказались дезориентированы. Это позволило нефилимам и охотникам завершить свою работу без всякого сопротивления.

Софи стояла на коленях на том месте, где упала, и невидяще смотрела в то место, где мгновениями ранее был портал. Ее волной накрыл ужас произошедшего. Он принес себя в жертву, чтобы спасти ее. Он занял ее место. Он оттолкнул ее, думая, что спасает. Зачем? Во имя Господа, зачем он сделал это?! Она хотела уйти! Она должна была! Зачем он спас своего врага? Ведь он не чувствовал к ней ничего! Он довольно ясно это выразил там, у клуба. Он должен был радоваться ее смерти, а не спасать ее, черт возьми! Что было в голове у этого охотника?

Когда Пенни и Сайфер подбежали к ней и начали что-то говорить, Софи, наконец, пришла в себя.

– Чертов охотник! Что ты наделал?! Что наделал! – Кричала она в ночь, вскочив на ноги. Ее сотрясала дрожь. Дрожь от волны вины и боли, что пришла второй после оцепенения ужаса. Она виновата в его несомненной гибели! Он спасал глупого нефилима! Не из-за любви, не из-за привязанности к ней. Из-за чувства долга, что был присущ всему добру. Она виновата.

– Софи, прошу тебя, успокойся! Он спас тебе жизнь! – Пыталась помочь Пенни, но это лишь подливало масла в огонь. Ярость, ненависть к себе была настолько сильна, что Софи была готова сама вогнать свой клинок в свое сердце. Она виновата.

– Кто его просил? Нет, Пенни! Этот гордец пожертвовал собой лишь ради своего тщеславия! Он такой же, как и все Энжелсы! Такой же… – Ее крики сменили хриплые рыдания, повергшие ее вновь без сил на колени. Ее злость была направлена вовсе не на него. На себя. Из-за нее он отправился в ад. Если бы не ее затея, ничего бы этого не было. Все это ее вина. Господь покарал ее. Снова. Она своими руками убила человека, которого любила больше жизни. Что же она наделала?! Ночь разорвал ее хриплый, полный боли и отчаяния крик.

Охотники обеспокоенно переговаривались чуть поодаль, тяжело дыша и приходя в себя от жестокого боя. Многие из них были ранены и теперь дожидались фургона из Центра с медицинской помощью. Они не могли так же быстро и самостоятельно излечиться, как дети ангелов. На нефилимах все заживало моментально, если в рану не попал демонический яд.

Пенни и Сайфер поддерживали Софи, рыдания которой утихли, сменившись редкими всхлипами. Они не могли понять ее отчаяния, ведь Брил был ее врагом. Или что-то изменилось? Неужели многовековая ненависть сменилась чем-то иным? Говорить об этом Софи отказывалась, беспрестанно твердя лишь о своей вине.

Сайфер озадаченно хмурился на состояние подруги, пока в памяти не всплыли недавние слова сестры: «Я не уверена в том, что мы единственные родные ее сердцу.» Неужели она полюбила Габриеля?… Нет! Это запрещено! Но состояние Софи говорило об обратном. Никто не будет убиваться так по смерти своего врага, а вот по любимому человеку… Пенни встретила его суровый взгляд, мгновенно понимая своего брата. В ее глазах блестели слезы. Она молча покачала головой и отвела взгляд.

Пенни и Сайфер были, словно одним целым существом, и понимали друг друга без слов. Пенни тоже была встревожена за Софи, и ее искренняя мука на лице говорила об этом. Любовь ангела – сильная и ужасная вещь. Если он не может быть со своей второй половинкой, то его жизнь обращается в бесконечные адские муки. И смерть будет желанным подарком избавления. Поэтому Пенни и ее брат, дабы избежать такой страшной участи в своей бессмертной жизни, как безответные чувства, подарили свою чисто платоническую, родственную любовь друг другу.

Но у Софи не было ни брата, ни сестры. Она была беззащитна перед чувствами, наделенными и усиленными свыше. И Брил стал именно тем, кто погубил ее не снаружи, а изнутри. Он не мог ответить на ее чувства, ведь это каралось Законом. Нефилимы могли развлекаться с простыми смертными по желанию, утолять свою страсть. Но любовь могли дарить лишь себе подобному. Охотники не вписывались ни в ту, ни в другую категории. Они не должны были иметь с нефилимами никаких отношений, кроме, как сражаться вместе. Полюбив человека, охотник мог завести семью, ради продолжения рода и традиций. Но нефилим был и остается под запретом.

Думая об этом, Сайфер не осуждал попытку Софи проникнуть в портал. Это стало бы для нее избавлением от сердечной боли и искуплением грехов отца. Оказавшись на ее месте, он поступил бы также. Но теперь, с потерей Габриеля, Сайфер боялся за свою названную сестру. Боялся, что она неизбежно натворит глупостей.

ГЛАВА 12

Габриель был в клубе с Закаром, когда пришел сигнал о крупном нападении демонов на пляже Санта-Моники. Черти адовы, опять мешают ему напиться. Хотя охотник, что сидел рядом, действовал в том же направлении.

– Давай же, Брил! Мы должны ехать!

– Уймись… Без нас там справятся не хуже… – Брил снова глотнул виски и поморщился, ощутив привычную горечь во рту.

Сколько уже он проводит так время? Неделю? Две? Месяц? Какая разница. Он давно не помнил себя таким. Да к черту! Он никогда не был таким! Зависавшем в клубах днями напролет, пившем без продыха, и не пропуская ни одной юбки. И что же повлияло на него так?! Она… Все она. Дитя ангела с огромными серыми глазами и этими потрясающими трепетавшими крыльями за спиной.

С первого дня, с того самого момента, как увидел ее, Брил понял, что уже не сможет ее забыть. Сколько бы он не твердил себе, что она не для него, она враг, сердце отказывалось слушать. И тот поцелуй, что поверг его на колени буквально там, в темном коридоре. Он знал, что пропал. И пытался забыться в алкоголе. В бесконечных женщинах старался найти ей замену, но ни одна не могла сравниться с ангелом. Ни одна на земле. Лишь она…

Когда пару дней назад она пришла к нему, он был готов сорваться, признаться ей во всем и увезти ее на край света подальше ото всех. Охотников, нефилимов, демонов, Совета, Закона… Но это ни к чему бы не привело. Она не сможет бросить свою семью – близнецов, наставников. Нет, он знал ее верную душу, ведь сам был таким же, до этой поры. Она должна забыть его, вернуться к ненависти, которой он уже не видел в ее ласкающем взоре. Как бы больно не было, но она должна вырвать его из своего сердца с корнем, как и он. Иначе им нет спасенья.

– Габриель, а если она будет там? На поле боя? Подвергаться опасности? Мы должны быть там и сражаться с остальными! Это наш долг! – Пытался достучаться друг.

И у него получалось. Всякий раз. Брил шел сражаться лишь для того, чтобы знать о ее безопасности. Она не нуждалась в его опеке. Ни до него, не будет нуждаться и после. Но все равно он должен был удостовериться. Как и сейчас. Решительно отставив полупустой стакан в сторону, Габриель поднялся, стряхнув с руки очередную девицу, и направился к выходу. Он почувствовал умиротворение, когда мотоцикл ровно заурчал под ним. Такой родной звук успокаивал его расшатанные нервы. Зря он приехал в Город Ангелов, с горькой усмешкой подумал он. Но значит, так было угодно небесам, и кто он такой, чтобы спорить с ними? Услышав своего друга за спиной, Брил убрал подножку и направил своего верного коня туда, где билось сейчас его сердце. К океану.