Ледышка на солнце

Господи, даже думать не хотелось, как всё это выглядело в его глазах! Она смеялась как безумная, не в силах сопротивляться своему неожиданному веселью. Наверное, незнакомец принял её за сумасшедшую, за какую-то шизофреничку, но… какая, в общем-то, разница? Он её не знает, она его – тоже. Они видятся первый и последний раз в жизни. Более того – даже не видятся! Сидят в полнейшей темноте, где-то на краю цивилизации, где она ещё какую-то неделю назад даже не планировала оказаться.

Но тем не менее мужчина не отшатнулся от неё, как от прокажённой, не прогнал, и сам, похоже, уходить не торопился. Он молча держал её за руки, и ждал, когда наконец закончится эта неконтролируемая истерика, начавшаяся со слёз и закончившаяся смехом.

– И-и? – многозначительно протянул он, когда Изольда отсмеялась и немного пришла в себя.

По интонациям незнакомца было понятно – всё происходящее его не пугает и не напрягает, скорее даже наоборот – веселит.

Действительно, цирк, да и только…

– Меня зовут Изольда, – пояснила она свою реакцию. – Почти что «изо льда», – произнесла раздельно, по слогам. – А Ледышка – прозвище, – затем пожала плечами, не задумываясь о том, что в темноте этот жест может остаться незамеченным.

Только вот то, что Ледышкой её называли в основном за глаза и далеко не только из-за имени, Изольда уточнять не стала.

– Изольда… Хм, интересное имя, – изрёк незнакомец в ответ, будто пытаясь его распробовать, и никак не прокомментировал всё остальное.

А Изольда внутренне напряглась, ожидая набившей оскомину шутки про Тристана. Каждый второй – да что там каждый второй, девять из десяти! – при первом знакомстве пытались её ввернуть, считая верхом остроумия.

Но мужчина, рядом с которым она неожиданно оказалась этим вечером, сумел приятно удивить.

– Константин, – просто представился он в ответ.

– Очень приятно, – произнесла Изольда дежурно-вежливое, просто потому, что надо было что-то сказать.

– Можно просто Костя.

Стало вдруг интересно, а сколько этому Косте лет? Судя по всему, он был достаточно молод. Двадцать пять? Тридцать? Вряд ли сорокалетний стал бы настаивать на «просто Костя»… Хотя… кто их, этих Кость, знает… А если наоборот – двадцать? Или того меньше?

Изольда одёрнула себя – ей-то какая разница? Да хоть двадцать, хоть пятьдесят, хоть все семьдесят! Не лезть же с вопросами о возрасте из праздного любопытства. Или оно не такое уж и праздное?

– Ну что, согрелась? – за всё время её размышлений о его таинственной персоне Константин так и не выпустил рук Изольды из своих и как-то незаметно перешёл на «ты».

Не то, чтобы это её напрягало… Но всё же было во всей этой ситуации что-то настораживающе неправильное. Слишком уж интимно получалось – сидеть на берегу ночного моря, держась за руки. Такое обычно позволяют себе люди достаточно близкие, но никак не только-только встретившиеся и не знающие друг о друге ничего, кроме имён.

Изольда аккуратно высвободила руки, поймав себя на мысли, что не хочет, чтобы этот жест выглядел так, будто ей вдруг стало неприятно. Почему-то не хотелось обидеть случайного знакомого, каким бы иррациональным ни казалось это желание – ведь, по сути, он ей никем не приходится, чтобы так переживать за его чувства. Но Константин не стал заострять внимания на том, что она решила отстраниться, просто молча отпустил. Да и вообще, в его поведении не было скованности, и даже наоборот – чувствовалась какая-то заразительная простота и лёгкость.

– Я… – Изольда и не знала, что сказать, как себя вести.

– Слушай, давай так, – словно почувствовав её растерянность, предложил Константин. – Не будем сейчас заморачиваться, пытаться всему найти объяснение, окей? Раз уж так вышло, что мы тут встретились, что нам мешает просто приятно провести время: посидеть, поболтать, послушать прибой, посмотреть на звёзды? – его слова определённо не были лишены смысла, несмотря на ироничные интонации. – У тебя был тяжёлый день, у меня был тяжёлый день… Зачем придумывать себе новые сложности?

Изольда лишь пожала плечом, опять запоздало понимая, что собеседник может этого не увидеть. Хотя… привыкшие к темноте глаза различали смутные очертания фигур на фоне звёздного неба, возможно, Константин и различил её жест.

– Можно, конечно, сейчас погрязнуть в попытках разобраться, что вообще происходит, а можно просто расслабиться и насладиться моментом. Кстати, именно за этим я сюда и пришёл. Правда, не думал, что окажусь в компании красивой девушки, – Константин взял красноречивую паузу, – но ничего не имею против.

Выслушав собеседника, одно Изольда поняла точно – каким бы на первый взгляд странным ей ни казалось то, что «вообще происходит», она не хочет это прекращать. Ей действительно жизненно необходимо переключиться, забыться, абстрагироваться от терзающих душу тревог и просто приятно провести время. Пусть и таким необычным способом, как беседы в полной темноте с нечаянным ночным знакомым.

И ей было невероятно легко здесь и сейчас, на этом пустынном песчаном пляже, в компании этого случайного человека. Она словно попала в альтернативную реальность, туда, где можно взять передышку от насущных проблем и забот. Происходящее воспринималось, словно сон. Сон, который обязательно закончится, и после которого всё вернётся на круги своя.

А почему, собственно, нет? Почему бы ни посмотреть на звёзды, ни послушать прибой, ни поболтать, и даже ни позволить себе немного флирта? Ведь эта ночь – песчинка в веренице её загруженных совсем другими мыслями и хлопотами дней и ночей, и вряд ли способна повлиять на привычное течение жизни.

А что до мужчины, сидящего рядом… Темнота тут даже сыграла на руку – ведь во сне может случиться всё, что угодно! Например, Хью Джекман в лучшие свои годы, обнаружившийся на морском берегу российской глубинки, свободно говорящий по-русски и почему-то представившийся Константином…

3

– С чего ты взял, что я – красивая девушка? – развеселившись от собственных мыслей, Изольда вывернула его комплимент, словно прощупывая почву – как новый знакомый отреагирует на подобное? Потеряется, станет разубеждать, начнёт сыпать другими? – Может быть, я старая и страшная?

Но Константин, к её великой радости, не потерялся. Он явно принял игру и продолжил в том же духе:

– Ну-у, – деланно задумчиво протянул он. – Только молодая и красивая девушка так легко станет утверждать, что она старая и страшная, – уверенно заявил следом, не скрывая насмешливых ноток в голосе. – Если бы ты и впрямь была молодящейся тёткой, то ни за что на свете не назвала бы себя старой. А если того хуже – страшной, то не стала бы даже употреблять это слово. Загнула бы что-нибудь про внутреннюю красоту и тонкую душевную организацию.

Изольда искренне рассмеялась таким рассуждениям собеседника, чего тот, похоже, и добивался.

– А понятие «сарказм» тебе знакомо? – отсмеявшись, спросила она.

– О да! Более того, перед тобой самый настоящий эксперт в области сарказма, – напыщенно заявил он. – Я чувствую и распознаю все его оттенки и нюансы, и то, как ты произнесла своё «старая и страшная» говорит только о том, что это всего лишь – извини! – имитация сарказма.

– Имитация сарказма? Серьёзно?

– Абсолютно, – Константин был непробиваем, и она сейчас многое бы отдала, чтобы увидеть его глаза. Почему-то казалось, что в глубине взгляда собеседника резвится целый выводок хитрющих бесенят.

– Ну а ты? – задала Изольда встречный вопрос. – Значит, молодой и красивый?

– О! А вот это уже самый настоящий сарказм, – парировал он, ничуть не смутившись.

На что Изольда только легонько толкнула его плечо своим.

– Есть предположения? – с каверзными интонациями поинтересовался Константин.

– Нет, – Изольда на секунду задумалась. – Хотя… руки у тебя… – она припомнила, как ощупывала его плечи, в которых ощущалась твёрдость мышц, явно знающих, что такое нагрузки, – сильные.

Теперь смеяться настала очередь Константина.

– Ладно, принято, – молвил он. – А вообще, в человеке ведь главное не внешность, а внутренняя красота и тонкая душевная организация, – тут же выдал следом.

– Неужели всё так плохо? – притворно изумилась Изольда, и тут же прикусила язык – мало ли, вдруг действительно…

– Рыжий и с веснушками, – заявил ничуть не обидевшийся Константин, развеивая все её опасения. – Как тебе такое «плохо»?

Изольда на секунду представила рыжего и веснушчатого Хью Джекмана, и снова прыснула со смеху.

– Прости, пожалуйста, – попыталась она сдержать своё глупое хихиканье. – Это не то, о чём ты подумал. Я ничего не имею против рыжих.

– А я ничего не имею против того, чтобы девушке рядом со мной было весело.

Похоже, Константин был из тех редких лиц, что обладали замечательной чертой характера – здоровой самоиронией. Или лукавил, что тоже было вполне объяснимо. Ведь рыжий мужчина может быть вполне себе привлекательным индивидом, хотя редкий цвет волос, конечно же, накладывает определённый отпечаток на внешность.

Изольду вдруг посетила шальная мысль.

– А можно я тебя потрогаю? – выпалила она на одном дыхании, боясь, что стоит только допустить десятую долю сомнений, и она сразу же передумает.