Солнечный луч. Чего желают боги

– Бедняжка, – вздохнула я сочувственно.

– Ты, Ашити, должна стать им матерью, а ты, Танияр, – кийрам нацелил палец на каана, – одним из рырхов в стае. И для нее, – теперь он указал на Торн. – Не бери ее, не гладь, отгоняй, ругай, когда лезет. Если будешь ласкать, она потом с Ашити будет драться как с соперницей. Или сразу шею сверни, или оттолкни, иначе потом всё равно убьешь, чтобы жену защитить. Рырха не отступится.

– Рырхи мать не обидят, – напомнил каан.

– Ты ей мать, – ответил Улбах. – Сейчас мать. Начнет зреть, самца может учуять, тогда к весне на Ашити нападет.

В этом был смысл. Танияр уделил девочке внимание почти сразу. Он взял ее на руки и нес от места, куда рырха привела меня, потом вез на Тэйле, и она потянулась к каану. С Бойлом было иначе. Юглус забрал его у меня ближе к нашей стоянке, и хоть и вез, но на подворье появлялся не каждый день, а мой муж тут жил и возился с Торн чаще, чем с остальными. Мальчиками занималась я.

– Ашити с ними бывает чаще, – обратившись к кийраму, возразил моим мыслям Танияр.

– Ты сильный, Ашити тебя слушается, – ответил Улбах. – Для нее, – он указал на Торн, – твоя жена тоже детеныш. Она должна ощутить силу матери и ее защиту.

– И что же нам делать? – спросила я, глядя с жалостью на Торн.

Улбах не ответил. Он встал на ноги и вдруг грубо схватил малышку за шкирку. Поднял на уровень глаз и встряхнул.

– Дурной рырх, – гаркнул вожак. – Совсем глупый!

– Ул… – начал Танияр, но кийрам рявкнул:

– Молчи, беловолосый! – И снова встряхнул взвизгнувшую Торн.

– Да что же ты делаешь! – вскочив с места, возмущенно воскликнула я.

– Я обижаю вашего рырха, – осклабился Улбах.

Танияр перестал обращать на него внимание. Он взял стакан с буртаном, отхлебнул и произнес:

– Спой, Эчиль.

Вожак опустил рырху на землю, завалил на спину и дернул за лапу. Уже поняв смысл происходящего, я сурово свела брови и стремительно направилась к мучителю маленьких рырхов. Мейтт, дремавший у моих ног, подскочил и поспешил следом, засеменил за ним и Бойл. Они остановились за мной, не вылезая вперед, но и не прячась, кажется, уверенные в том, что рядом со мной безопасно.

– Хватит издеваться над моим детенышем, – сердито сказала я и оттолкнула кийрама.

Толкнула слабо, но он отшатнулся так, будто его откинул в сторону Танияр, а не я. Даже прикрылся руками, сделав вид, что боится. Похоже, у кийрамов актерский талант был хорошо развит, у всех поголовно. Уперев руки в бока, я велела:

– Не смей приближаться к моим рырхам, кийрам!

Торн, наконец обретя свободу, поспешила к каану. Она ткнулась ему в ноги, запищала, но он остался равнодушен к жалобам и страданиям своей любимицы, даже головы не опустил. Напротив, поднялся на ноги и, обойдя детеныша, подошел к Улбаху, а я присела перед страдающей рырхой и погладила ее.

– Бедная моя девочка, – проворковала я. – Обидели, испугали. – А после подняла на руки и вернулась на свое место.

Мейтт и Бойл, оценив, насколько мы сильнее какого-то там вожака, задержались и еще некоторое время сверлили Улбаха пристальными взглядами. Затем Мейтт зарычал и, посчитав, что хорошо запугал кийрама, вернулся ко мне. Бойл, наблюдавший за сценой возмездия, тоже высказался – рявкнул – и пришел к нам. Семья воссоединилась. Только наш большой самец так и остался в стороне. И когда вернулся, даже на меня не смотрел.

Торн снова запищала. Она задергалась, пытаясь вывернуться из моих рук, а когда я вновь отловила ее при попытке сбежать к Танияру, зарычала и цапнула за руку.

– Накажи, – велел Улбах, наблюдавший за нами. – Прямо сейчас. Тряхни ее. Пусть станет больно. Накажи!

И поджав губы, я схватила рырху за ухо и тряхнула ее. Вышло и вправду сильно, потому что она взвизгнула.

– Ох, – охнула я, но кийрам был начеку:

– Не жалей. Сейчас нельзя. Тряхни еще раз и верни на место. Она должна понять, что у тебя есть сила. Тряхни.

Страдая от жалости к бедному детенышу, я повторила наказание. После вернула Торн к братьям, положила рядом с ними и с деланой суровостью потрясла пальцем у нее перед носом:

– Нельзя, – припечатала я упрямицу и села.

Я честно старалась выдержать характер, но попискивание у моих ног рвало сердце. Не удержавшись, я склонилась, намереваясь погладить несчастную малышку, но Улбах вновь остановил меня:

– Нет.

– Но она же плачет, – возразила я.

– Как мать сказала, так и будет, – ответил кийрам. – Лучше погладь других рырхов, они заслужили. Особенно тот, который рычал.

– Мейтт, – подсказала я и потрепала детеныша. Затем погладила Бойла и, пойдя наперекор Улбаху, тронула Торн. Рырха зарычала.

– Накажи! – рявкнул вожак. – Сильно накажи!

Однако меня опередили. Мейтт, подскочив на лапы, навалился на сестру и вцепился ей в холку. Торн взвизгнула. Она растянулась на брюхе и продолжала повизгивать, пока брат трепал ее.

– Не лезь, – усмехнувшись, произнес Улбах. – Вот вожак и определился. Твой первый помощник, погладь. А эту, – кийрам посуровел, – не трогай. Пусть полежит и подумает.

И пока он говорил это, Бойл хватанул сестру за заднюю лапу и, усевшись рядом, поднял на меня взгляд, словно спрашивая: «Я тоже молодец?» Будь они людьми, я бы отругала обоих мальчишек за то, что побили сестру, но мои детеныши оставались хищниками, и пришлось похвалить обоих. Все-таки они защищали меня, особенно Мейтт, в который раз подтвердив, что имена я распределила верно. Он должен был стать главным, иначе быть не могло. В этом я была уверена.

– Расскажи еще, – попросила я, и Улбах с готовностью продолжил свой рассказ.

Танияр снова подсел к нам, готовый слушать, но к нему подошел ягир, стоявший на страже у ворот. Он склонился к уху каана, что-то прошептал, и лицо моего супруга на миг помрачнело. Я накрыла его руку ладонью и устремила на супруга вопросительный взгляд. Он улыбнулся в ответ и велел:

– Пусть войдут.

– Кто там? – спросила я, и Улбах с интересом посмотрел на каана.

– Люди Елгана, – ответил Танияр и усмехнулся: – Никак Илгиз их направил.

Я тихо охнула, и теперь супруг пожал мою руку:

– Всё к лучшему, Ашити, – сказал он и поднялся из-за стола навстречу незваным гостям.

Танияр скрылся за углом дома, и пока разглядеть, кто к нам пришел, не представлялось возможным. По правилам хорошего тона тагайни жена не должна была выходить к гостям вместе с мужем. Могла, но это было необязательно, и я осталась сидеть с Улбахом. Во-первых, не хотелось оставлять кийрамов, а во-вторых, обострять ситуацию с первых минут. Глаза-то у меня цвет не изменили, а уж что там молва донесла до соседнего тагана, нам было неизвестно. Как и причина визита послов Елгана. О свадьбе каана Зеленых земель там уже должны были услышать.

– Туор! – воскликнул мой муж. Его голос лучился искренней радостью, будто и не он еще минуту назад поминал Илгиза. – Мой добрый друг! Как же я рад видеть тебя в моем доме!

Не знай я о том, насколько посольство было не ко времени и неприятно каану, то решила бы, что Танияр и вправду счастлив видеть новых гостей в своем доме. Впрочем, прятать настоящие чувства он умел хорошо, это мне было известно. Только обычно он скрывал свою веселую, жизнерадостную натуру под маской суровой невозмутимости, а сейчас всё было с точностью до наоборот.

– Танияр! – отозвался незнакомый мужской голос, лучась ответной радостью. Но уже меньше чем через минуту, в течение которой мужчины должны были обменяться приветственным пожатием плеч друг друга, что заменяло полноценные объятия и рукопожатие, посол произнес с почтительностью: – Каан. Наконец-то ты занял свое законное место. Елган велел сказать тебе, как рад, что челык покрыл голову достойнейшего из сыновей Вазама.