Протокол 06 «Ева»

Яркое солнце так редко появлялось в последние годы, что его недельное стояние на небе вызывало у всех восторженные чувства. Целых семь дней без дождей. Улицы городов подсыхали впервые за долгое время. Воронки, оставленные взрывами, зеленели. Молодая трава тянулась в чистый летний воздух, ещё немного прохладный, но уже обещающий много приятного. Вечерние прогулки под тихим небом, летние кафе…

По пустынному центру города проехала машина посольства с дипломатическими номерами и завернула к военному госпиталю. Здесь разбирали завалы. Гудела уборочная техника, ходили рабочие. Водитель остановился, ожидая проезда колонны грузовиков, доверху груженных обломками и мусором.

Глядя через тонированное стекло, Валентина вспомнила, как год назад такие же здания рушились у неё на глазах. Цикличность человеческой жизни иногда не имела смысла. Обретя, всё равно потеряешь. Иногда быстрее и страшнее, чем можешь представить.

? Лейтенант Ристич, ? оторвал её от размышлений советник посольства Владислав Кежман. ? Ты не посмотрела дело.

Валентина достала сигареты, закурила. Сквозь приоткрытое окно врывался приятный летний ветерок, разметая дым по дорогому салону машины.

? Владислав, я уже не верю, что мы что-то найдём, ? сказала она. ? Какое это по счёту братское захоронение?

? На сей раз, я больше чем уверен, ? возразил Кежман. ? И речь идёт не о захоронении.

Валентина кивнула:

? Я слушаю.

Отдел военных расследований объединённого дипломатического корпуса уже давно поставил крест на этой истории, но Владислав оказался упорней всех.

? Значит так, ? он покопался в дипломате, вынул папку. ? Исходя из твоих сведений, он находился в штабе вертолётного полка при взятии Сарагосы. Его имя есть в списке офицеров за позапрошлый год. Разумеется, в списках за прошлый год отмечено, что он погиб. Но данных об обычном воинском захоронении нет. Пишут, что погиб в бою, сгорел в вертолёте. А мы с тобой знаем, что это не так.

? И? Это наша стартовая информация, ? заметила Валентина. ? Что изменилось?

? Именно вначале я совершил ошибку, ? ответил Кежман. ? Из всех возможных вариантов развития событий, я не подумал только об одном. О том, что он мог выжить на той вертолётной площадке…

Валентина покачала головой:

? Это невозможно.

? Почему же? Судя по его медкарте, он был крепкий малый.

? А пуля в груди?

? Вот именно! ? кивнул Кежман. ? Я сравнил описанные тобой ранения с медкартами всех военнопленных сначала, а потом и всех заключённых собственных лагерей Союза, то есть тех мест, где мог оказаться дезертир или предатель, или кто угодно из собственных военных.

? Владислав, простите меня, ? вздохнула Ристич. ? Я свела вас с ума этим поиском.

? Вовсе нет. Это оказалось единственной ниточкой. Понятно, что командование решило скрыть инцидент. История у Сарагосы подчищена до дыр. Офицер застрелил троих человек насмерть, четверых покалечил. Такой герой никому не нужен. Официально там ничего не произошло. И если я прав…

Кежман вернулся к бумагам.

? Двадцать пятого июля, то есть через три дня после событий, в одну из колоний особо строгого режима для военных преступников поступил человек. Без указания имени и звания. Так, вот! Первичный медицинский осмотр показал огнестрельные ранения лёгкого, печени и правого бедра. В крови содержались остатки лекарственных препаратов и большое количество биостимуляторов роста клеток, благодаря которым он, наверное, и выжил. А за сутки до вашего спасения Сергея ещё лечили.

? Вы стали называть его по имени? ? невесело улыбнулась Валентина.

Кежман кивнул:

? Мы с тобой так давно занимаемся поиском его могилы, что я привык к нему, как к родному. Так вот, общее состояние…

Владислав на секунду остановился в сомнениях, надо ли перечислять.

? Сломаны ребра, разрыв селезёнки, множественные гематомы, тут много всего. Но это тоже говорит в нашу пользу. Ведь его не могли просто так поднять на ноги и отправить по этапу. Я думаю, эти три дня они использовали для…

Кежман замолк на мгновение, заметив болезненное выражение на лице лейтенанта Ристич.

? Это не суть, ? наконец продолжил он. ? Заключённый без имени, но есть номер. По этому номеру приговорён к расстрелу. Но данных о смерти снова нет.

? А вы думаете, они каждого протоколировали? ? заметила Валентина.

? Нет, ? Владислав полез в дипломат, ? я знаю, что они этого не делали. Но я оставил его номер в списках поисковой службы Красного креста, как только началась проверка военных тюрем на территории обеих конфедераций, и… номер всплыл.

Валентина вздрогнула.

? В базе данных рудника на острове в Карском море, ? продолжал Кежман. ? Адский холод, тёмные тоннели. Туда привозили людей только для одной цели ? умирать. Это объясняет, почему заключённого не казнили в колонии. В общем, с ним сейчас разбирается доктор Беспалов из международного военного госпиталя, куда мы и едем.

? То есть? – лейтенант Ристич удивлённо вздохнула.

? Подписание мирного договора упразднило систему рудников и амнистировало заключённых, ? объяснил Владислав. ? Красному Кресту вверена реабилитация узников. Когда бывших заключённых доставили в госпиталя, он был среди них. Живой.

Валентина молчала.

? Ристич, это вполне может быть он, ? уверенно произнёс Кежман.

? Посмотрим, ? мрачно ответила на это Валентина.

Год поисков был слишком безуспешным, чтобы столь фантастическая версия оказалась правдой.

Машина остановилась у парадной лестницы вновь отстроенного госпиталя. Фасад ещё докрашивали, но здание уже украшали флаги обоих конфедераций и Красного Креста. Все вместе они смотрелись очень непривычно, но обнадеживающе.

Доктор Беспалов ходил из стороны в сторону по ступенькам крыльца, лично ожидая визита из посольства Альянса. Он протянул лейтенанту Ристич руку для приветствия, едва она вышла из машины, и сразу сказал:

? Я очень рад, что кто-то им заинтересовался.

Уже ведя посетителей по коридору госпиталя, он объяснил:

? Из ста процентов таких пациентов, только один процент узнанных и востребованных родственниками. И если именно этот человек окажется тем, кого вы ищете, я буду очень рад.

? Почему? ? удивилась Валентина.

? Его травмы говорят о более бесчеловечном отношении к нему, даже по сравнению с другими узниками рудника. Мы сделали несколько операций. Сейчас он молчит. За всё время пока он у нас, он не проронил ни слова.

Доктор остановился у двери палаты:

? Он здесь. Вы в порядке?

Лицо лейтенанта Ристич побледнело, дыхание стало тяжёлым. Валентина, наконец, почувствовала страх. А что если… Кежман прав, и действительно есть шанс, что…

Нет. Валентина знала, что это не возможно. Ради неё Сергей уничтожил свою жизнь. Стал предателем. Тем, кого стёрли из памяти. И он… не мог выжить. Ещё тогда, глотая слёзы, Валентина поняла, почему он не полетел с ней. Ранение было смертельным, Сергей умер бы по дороге. Он не хотел, чтобы она увидела это. Хотел остаться живым в её воспоминаниях.