Демон Араэля

– Творожно-сметанная начинка, ваша любимая.

– О! Когда это я отказывалась от сладкого? – Ровена схватила кусочек с пылу с жару и даже не стала укладывать на тарелку. – Это чудо!

– Не ешьте всухомятку.

– Не ем, – Ровена сделала последний глоток чая, опустошив кружку, подхватила руножилет со спинки стула, боевой рунабр и помчалась к дверям.

– Всё, я ушла. Сеня, спасибо за пирог! И чай превосходный!

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся домовой.

Входная дверь хлопнула, и шаги молодой женщины стремительно удалились вдоль по улице.

***

Район оживал с рассветом. Окна домов уже были раскрыты, домовые выставляли цветы под утреннее солнце и провожали за порог своих подопечных. В этой части города жили офицеры корпуса стражей и сотрудники технических служб. Несколько улиц одной огромной компании.

Рафаэль Кайсаров сидел за летним столиком на террасе своего дома с чашкой кофе. Уже в идеально отглаженной тёмно-синей форме, застёгнутой на все пуговицы, и руножилете, туго затянутом по стройной фигуре.

Ждал без пятнадцати восьми, и наблюдал за дверью дома командира Бельской, расположенного чуть дальше по улице на противоположной стороне. Если она не появится в ближайшие минуты, нужно будет идти за ней. Но дверь наконец распахнулась, Ровена вышла и торопливо зашагала в сторону Рафаэля, не глядя на дорогу и быстро соединяя на ходу контакты застёжек руножилета. Благо, руки от долгой привычки делали это автоматически. Когда новички также халатно щёлкали по заклёпкам и попадали не в те контактные разъёмы, энергосхема руножилета немедленно выдавала блокировку. И снятие с дежурства тогда было обеспечено.

Кайсаров засмеялся, когда Бельская подошла:

– Доброе утро, командир. Проспала?

– Сеня считает, что порядочная дама не должна вставать рано, – ответила Ровена, наконец расправившись с последней застёжкой.

Индикаторная пластинка над ключицей вспыхнула в рабочий режим, и поверхность руножилета засияла тонкими линиями защитного рунескрипта.

– Это верно, – пожал широкими плечами Рафаэль.

– Да? – усмехнулась Бельская.

– Дама может вставать, когда хочет.

– Так и скажу командиру Дубровскому, – почти серьёзно кивнула Ровена.

Железнодорожная линия служебного поезда проходила прямо вдоль домов, и, судя по звуку, состав как раз мчался за своими постоянными пассажирами.

Рафаэль поставил чашку на столик:

– Марусенька, спасибо.

Пухленькая домовиха – Сенина любовь, появилась на пороге, затейливо улыбнулась:

– Не за что, мой миленький мальчик! Ой, Ровена! Как там мой Сенечка?

Всё слилось в одно быструю фразу, и домовиха зарделась щёчками.

– Замечательно твой Сенечка, – засмеялась Ровена. – Выдаёт меня замуж каждое утро.

– За меня? – спросил Рафаэль и тоже потёр щёки.

Чтобы не было заметно румянца. Домовые конечно шутили меж собой, но ведь не зря. Кайсаров никому, кроме них не сказал о сердечной дрожи перед командиром Бельской. Побоялся, что на службе не одобрят. Из-за личных чувств легко вылететь из отделения стражей.

Ровена утвердительно кивнула в ответ на его вопрос, сощурив свои яркие голубые глаза, улыбнулась:

– А кроме тебя, Кайсаров, меня замуж никто и не возьмёт. Вредная я и властная. Только ты меня вытерпишь.

Рафаэль засмеялся:

– Не наговаривай на себя.

Что бы ни говорила Бельская о своём дурном характере, он уже понял, что всё это ложь. Скоро год, как они в одном отделении стражей, а внимательному Кайсарову хватило пары недель, чтобы понять – суровая командир Бельская такая лишь в жёстком руножилете. Умело прячет под ним сердце. Но добраться до него можно.

Разгоняя воздух сиянием, состав из трёх вагонов остановился перед домами. Потянулись опоздавшие на первые утренние рейсы. Несколько человек из отделения чрезвычайных ситуаций – ОЧС, технического персонала и ещё кое-кто из знакомых. Когда живёшь в одном районе несколько лет, незнакомых уже не остаётся.

– Миленький мальчик… – с шутливым умилением произнесла Ровена, когда они вошли в салон.

Обращение домовихи было очень понятным. Бельская и сама приклеила к Рафаэлю этот «ярлык». Из-за трёх лет разницы в возрасте и лица Кайсарова – с большими серо-туманными глазами и приятными мягкими губами. В отличие от характера, отнюдь не мягкого.

– Командир, сметану сотрите со щеки, – мгновенно отомстил Рафаэль за «мальчика», и громко засмеялся, когда Ровена бросилась тереть щеки.

– Кайсаров!

– Да нет ничего, – смеялся тот, – шучу.

Бельская не по-настоящему гневно взглянула в ответ:

– Накажу!

– За что? – возмутился Рафаэль. – Ты пироги любишь, а меня наказать собралась?

– За нарушение субординации, – Ровена сдерживала улыбку. Изо всех сил.

– Чем это я её нарушил? А если б и правда были щеки в сметане?

– Так не были!

– А жаль…

Всё, Ровена сдалась, расхохоталась в голос. Переспорить Рафаэля в шуточном споре было невозможно. Никогда не сдавался.

– Молчи, Кайсаров! – пыхнула она. – Хоть минуту!

– Есть молчать, командир Бельская, – невозмутимо ответил Рафаэль.

На мгновения между ними встала тишина. Кайсаров отвернулся лицом к окну вагона, оглядывая окрестности. А Ровена смотрела в отражении на стекле. Парень улыбался, но чуть сжимал губы, чтобы улыбка была не так заметна.