Хранитель талисманов. Книга 1

Табуретки стояли, готовые к выносу из комнаты, только Рир задержался ещё на минуту, найти в шкафу чистую футболку. Свою снял, бросил на кровать.

И Никита увидел на его плече рисунки. Вернее…цепочки изящно выполненных букв и символов, соединённых друг с другом в непрерывный орнамент. Они начинались на груди справа, – символом в виде скрещённых топоров, заключённых в круг, огибали правое плечо, и шли на лопатку. Казалось, надписи нарисованы серебряной и чёрной краской, но вглядевшись в один из символов, похожий на две искусно выполненные снежинки, Велехов понял, что они не нарисованы. Кое-где красивые начертания покрывала кровяная корочка. Краска была залита в глубокие разрезы на коже и прямо в них застыла.

Рир, заметив взгляд парня, торопливо оделся. Он, видимо, забыл об этих надписях, да и боли не чувствовал, похоже.

– Ивану не говори, ладно? – попросил он. – За то, что ты это видел, он меня… не похвалит.

Никита кивнул в знак согласия, но любопытство взяло вверх, и он спросил:

– А что это?

– Раз уж всё равно увидел… – Рир ещё раздумывал говорить или нет, но всё-таки ответил: – Моя родовая надпись.

– И что написано?

– Ну… если совсем просто, то: Риран Черноснежный, оборотень-волк, матери второй сын, старший брат двух. Целиком читать долго, там вся история, – парень отмахнулся. – Какому клану принадлежу, кому служу, в общем, на весь вечер.

Он улыбнулся, глядя на выражение лица Никиты. После такого ответа тот не смог сформулировать уточняющего вопроса и растерянно смотрел на Рира.

Парень, пользуясь этим, невозмутимо подхватил табуретки:

– Пошли, я есть хочу.

Когда они вернулись, стол уже начали накрывать. По всему дому расходились вкусные запахи жареной рыбы, печёной картошки и грибов. Девушки переоделись в синие сарафаны и теперь, как бабочки грациозно порхали у стола.

Все расселись. Сердцебиение Никиты участилось, когда за стол села Арнава и улыбнулась ему. Синий сарафан оттенил цвет её глаз и серебро волос, пышно обнявших плечи. Смотреть на неё можно было бесконечно.

За стуком ложек занялся разговор.

– Мы завтра к озеру купаться или баню истопим? – спросил Рир.

– Здесь лучше, попаримся, – ответил Димка. – Никит, ты как?

– Мне нельзя, – вздрогнул тот.

– С баней возиться дольше, – заметил Станислав, – и вставать раньше.

– Мы на отдыхе или нет? – возмутился Рир. – Дай поспать! Успеем.

– Всё, ужинайте, – успокоил разговоры Иван. – Банные вопросы завтра.

Рир, заметив, что внимание Велехова приковано только к Арнаве, толкнул того в бок локтём.

– Ты ешь, давай, – засмеялся он, – голодным останешься.

Никита вздрогнул, улыбнулся, но взгляда не отвёл. Арнава улыбалась в ответ, и чуть щурила свои нереально синие глаза. Не стесняясь, осматривала Велехова. Прямо разглядывала, без всяких приличий. И Никите это нравилось. Хотелось находиться под таким смелым заинтересованным взглядом, и самому смотреть так же, чтобы увидеть всё. Оглядывая Арнаву от пальцев до макушки, Велехов заметил в разрезе её рубашки серебряную цепочку и медальон в виде меча, заключённого в круг, с четырьмя незнакомыми символами на нём. Красивое украшение почему-то привлекло внимание Никиты. Словно это сочетание знаков было ему знакомо, но он ничего не помнил о них.

***

За столом просидели несколько часов. На улице уже стемнело, когда начали уборку, и Софья выгнала Велехова на крыльцо одного, подышать свежим воздухом.

Разговоры за столом немного удивили его, хотя всё казалось вполне обычным. Долго обсуждали машины, качество дорог, потом переключились на киношные новинки. Особенно смеялись над фильмами про оборотней.

– Шеи неподвижные! Угол поворота головы вместе с корпусом градусов тридцать, не больше! – возмущались парни. – Как сражаться, если голова не поворачивается?!

– И ходят на двух ногах! Попробуй с такой спиной в дугу, да на корявых лапах побегать! Никого не догонишь!

Никита всё пытался понять, почему услышанное кажется ему странным, и сейчас, гуляя в одиночестве по двору, вроде понял. Просто все говорили о простых вещах с таким интересом, словно только недавно узнали об их существовании. Будто газовый котёл – это что-то из области фантастики, а фильмы про оборотней – исторические хроники. Поток эмоций в речи был такой, что Велехов невольно забыл о себе, включаясь в обсуждение так давно забытых вещей. Последние месяцы его главной темой был жёсткий распорядок капельниц, уколов и таблеток. Сам воздух застыл в палате в густое больничное желе, а здесь текла жизнь.

Тёплый ветер шумел в кронах деревьев. На углах дворовых строений покачивались зелёные фонари, накрывая двор прозрачной завесой. А в тёмном небе беззвучно меняли очертания, посеребрённые луной облака.

Тихий треск внезапно нарушил спокойствие. Ветер дунул в спину, словно что-то стремительно пролетело мимо. Никита вздрогнул, оборачиваясь, но никого не увидел. Только наклонилась на мгновение трава у самых деревьев. Стало тихо. Когда кто-то прячется, но внезапно допускает ошибку, то застывает в надежде, что его не услышали.

Ощущение чужого присутствия было очень отчётливым. Велехов попятился к дому. Показалось, что едва слышный, не разборчивый шёпот двумя, тремя словами рассеялся в темноте. Примятая трава поднялась, но больше ничего не пошевелилось. Чтобы это ни было, оно ушло вверх вместе с ветром.

Никита успел сделать ещё пару шагов, как вдруг… все суставы сдавила резкая боль. Целый день не мешая, она внезапно напомнила, что он болен! И рано расслабился! Почти пятнадцать часов без лекарств!

Тело онемело в ту же секунду и ноги перестали держать. Велехов опустился на колени, вытащил непослушными пальцами упаковку таблеток, но сразу выронил её в густую траву. Мир перед глазами поплыл в разные стороны, от приступа тошноты рот наполнился слюной, и сердце, словно медленный колокол, ударило с такой силой, будто хотело выбить ребра изнутри. Никита с ужасом понял, что с ним. Кровоизлияние в мозг. То, чем заканчивается его болезнь, рано или поздно. И это происходит прямо здесь, сейчас. И он ничего не может сделать. А значит, умрёт через минуту на траве у дома Ивана.

Но чьи-то руки внезапно обняли его. Холодная ладонь легла на лоб, мгновенно успокаивая головокружение и тошноту. Велехов, тяжело дыша, отплевался от слюны, смог сесть. Темнота перед глазами посветлела, и он, наконец, посмотрел на обнимающего его человека. Арнава крепко держала его в объятиях и близость девушки странно опьянила. Всего минуту назад смерть отступила на шаг и до сих пор бродила рядом, но Никита забыл об этом в то же мгновение, как встретился с глазами Арнавы. В окружающей тьме они снова мерцали, и в них опять чудился тот мистический водоворот, втягивающий сознание в бездну.

Велехов старательно задышал.

– Спасибо, – хрипло прошептал он.

Казалось, вокруг погасли фонари и окна дома. Стены тёмного леса окружили со всех сторон. А ночное небо наполнялось россыпями звёзд.

Пальцы Арнавы путались в волосах Никиты, доставляя ему приятное чувство.

– Твоя кровь очень слаба, – произнесла она. – Её сила дремлет и не защищает тебя. Но ты достойно сражаешься. Немногие способны противостоять болезни.

От прикосновений Арнавы сотни иголочек мчались по спине Велехова, вызывая дрожь. И вдруг, неожиданно для себя самого, он попросил:

– Вылечи меня.

Девушка задумалась на мгновение, расстегнула пуговицы его рубашки, положила руку на грудь. Тепло ладони прошло насквозь до самого сердца, и словно… обняло его. Никита отчётливо почувствовал, что сердце внутри действительно сжато. Чуть сильнее… и это давление станет смертельным. Но он не испугался. Расслабленно опустил голову и руки, принимая это странное новое для себя ощущение.

– Вылечить тебя легко, – внезапно прошептала Арнава. – Но зачем это делать? Чем важна твоя жизнь?

Велехов молчал. Такой вопрос много раз приходил в его голову. Лишь суть ответа всегда ускользала. Единственным, что помогало ему не сдаваться, было знание того, что его жизнь важна для кого-то ещё. Для тех, кто останется страдать здесь в одиночестве, когда он уйдёт. Тех, кому он смог бы помочь, кого смог бы защитить или утешить. Но правда в том, что в этой жизни он больше ни чем и никому не сможет помочь. Его время закончилось, и теперь ему осталось только принести боль потери тем, кто его любит.

– Я не знаю, что тебе ответить, – прошептал Никита.

Он поднял голову взглянуть в синие глаза Арнавы, и вдруг увидел, что она улыбается.

– Ты убедил меня, – кивнула девушка.

Вспыхнули зелёные фонари, прогоняя темноту. В окнах дома зажёгся свет ночных ламп. Послышались голоса. Они словно вернулись из далёкого спящего мира в свой, на то самое место, где Велехова застала боль.