Марой и хранители

Он наконец дошёл до поворота, ведущего к лестнице на восточную башню. Некромант выдержал эффектную паузу, заставляя Рене возмущённо вздохнуть, а потом елейно, причмокнув, многозначительно произнёс:

– За кое-какую услугу она распрощалась с кое-каким семейным оберегом.

– И что это за оберег?

– Я же сказал – семейный.

– Что он делает? – Рене начал карабкаться по лестнице.

Некромант засмеялся коварно:

– Я бы не так задал вопрос. Спроси, что без него нельзя делать.

– Да ну вас… Ладно, и что без него нельзя делать?

– Маленькая ещё такое знать!

Рене остановился, чтобы выругаться. Некромант заржал.

– Что мне надо сказать, чтобы наш диалог закончился, и больше я не слышал вашего голоса у себя в голове? И вообще не видел никогда больше. Попросить Владычицу? Белая Владычица, прошу…

– Э-эй-эй, подожди, подожди! – спохватился Чёрный. – Я пошутил!

Рене неодобрительно цокнул, продолжая подниматься и больше ни о чём не спрашивая у развесёлого мысленного собеседника. С одной стороны, тот раздражал, с другой – с ним не страшно было идти сюда, куда раньше и втроём-то не ходили после заката. И хорошо, что было темно, потому что Некромант не видел улыбку Рене.

– Это кое-что не даёт кое-кому исполнять кое-какие обязанности… Пф-ф-ф… Кому я это рассказываю?.. Знаешь, что на полное совершеннолетие говорят наставники своим детям? Про сохранение маг-силы после слияний. Если не будет даже хотя бы ментальной связи с супругом, через полгода маг-сила вернётся к своему хозяину. Понимаешь, о чём я?

Рене присел на ступень, чтобы отдохнуть:

– Что у Армана через полгода исчезнет ментальный дар?

– Тьфу ты, кто о чём! Но да, ты права, подарок потеряется… Давно ли ты замечала дар Помаванки у муженька Элоизы? Камни он не мог передвигать с помощью воздуха, когда расчищали замок после обрушения…

– Ах, вот оно что… И? – Рене вскинул руку, чтобы поднять дверцу, закрывающую лаз на смотровую площадку башни.

– И то, что я могу вернуть оберег, – Некромант причмокнул, – за небольшую услугу.

– Анри запретил с вами торговаться. Вы хуже террориста, ибо никогда не договариваете об отклонениях от своего условия.

– Мы могли бы обсудить каждую деталь договора…

– Нет.

Площадка давно не убиралась, и снег здесь лежал по колено. Рене пришлось расчистить себе дорожку, магия воды и воздуха слушалась беспрекословно. Некромант сладко обещал и расположение сира Марсия, и ругался на Анри, в которого Мариэль будто бы до сих пор была влюблена, но юноша был непреклонен. Вызвал Вестника и, пока ждал минут пять, слушал доводы Некроманта.

– Мне кажется, будто вам получить это что-то выгоднее, чем для меня забрать чужой оберег, – согревая дыханием замерзающие от пронзительного горного ветра руки, сказал Рене. – Даже интересно стало, что вам приспичило. Говорите уже.

Добившись первого шага в переговорах, Некромант выдержал паузу и озвучил своё желание. Юноша сначала онемел, а потом возмущённо выругался, забывая о нормах вежливого диалога:

– Да ты офонарел, Чёрный?! Просить такое…

– А где же «вы»? – обиделся Некромант. – Не такое у меня и страшное условие. Я бы даже сказал, что пользы для тебя будет больше, чем дешёвый артефакт…

– Именем Владычицы и её света, исчезни. Энон-эрит! Не хочу больше вас слушать!– рассердился Рене. На голове волосы чуть было не зашевелились, как только представил себе последствия договора с Некромантом.

Короткая молитва – и голоса проклятого Основателя он больше не услышал. Сверху перед Рене опустился Вестник и назвал имя:

– Ты звала меня, Мариэль Адерин Ригхан де Венетт?

– Да. Я звала тебя, Вестник. Хочу, чтобы ты исполнил моё третье желание.

Глава 10. Святой и грешный

Боюсь, что ваш Тартюф сшит на иной манер

И праведность его – пустое лицемерье.

Не слишком ли легко вошёл он к вам в доверье?

Вас обманул его благочестивый вид?

Не всё то золото, поверьте, что блестит.

Ж.Б. Мольер, «Тартюф»

– … И с тех пор жёнушка была как шёлковая, а если на неё и нападало шархалье бешенство, то муженёк звал жреца, и тот изгонял шарахала, как положено.

От хохота содрогнулось пламя в очаге. Пока мужчины смеялись, женщины, которые находились здесь в меньшинстве, краснели.

– Ох, и горазд ты истории рассказывать! – Хальц, сидящий слева от Рене, хлопнул одобрительно юношу по плечу своей широкой ладонью. – А что же муж? Так и остался в роли наблюдателя?

Рене поднял кружку, намекая на то, что её надо бы наполнить, и сидевшая на его коленях двадцатипятилетняя Ланза, случайно оказавшаяся в компании благодаря брату, с которым принесла продукты из восточной части графства, добавила хмелёвки.

– Говорят, – Рене понизил голос, и в кухне установилась тишина, – своими участившимися приступами жёнушка измучила жреца так, что он исхудал, потерял интерес к жизни. В конце концов, он провёл обряд, через который передал муженьку свою изгоняющую шархала силу, и бежал из той деревни под покровом ночи, чтобы никто его не смог остановить[7 - Пересказана одна из историй «Декамерона» Джованни Боккаччо].

Мужики снова заржали. Ланза, чьи пальчики перебирали волосы на затылке Рене, игриво спросила:

– Что это был за обряд?

Рене привлёк свободной рукой голову девушки к своим губам и зашептал ей на ухо. Ланза прыснула и смущённо уткнулась лицом в плечо юноше, пряча стыд от гогочущих мужчин.

– Выпьем за здоровье верных жёнушек и терпеливых муженьков! – под гогот неслышно стукнулись друг о друга деревянные бока наполненных кружек.

Посиделки слуг начались с ленивого легажа и неспешной беседы, пока не пришёл Рене. Чем он больше пил, тем его истории становились скабрезнее и смешнее.

Шутил про магов и господ, жрецов и инквизиторов. Ланзу, самую молодую и симпатичную из присутствующих женщин, как только увидел, попросил сесть рядом, а вскоре она оказалась у него на коленях, чтобы «освободить место для Кассия».

Целовать не целовал, но руки то и дело смыкались на девичьем стане и щупали, всё ли сохранно и естественно на простушке. Мужики добродушно посмеивались: Тео красочно описал молитву Рене перед господами, от которой даже госпожа в обморок упала.