Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

Рик представил себе сцену, когда топор впивается в шею один раз, потом второй, третий – и содрогнулся от отвращения.

Король вдруг добавил:

– Иногда не так уж плохо проигрывать. Как знать, может, однажды вы будете рады, что я на палача поставлю, а не против него.

Рик заметил, что королева Катрейна напряжённо смотрит куда-то в толпу, словно забыв о казни. Рик пошарил взглядом по собравшимся людям и вздрогнул, увидев высокую фигуру отца. Тот стоял с неизменной тростью, глядя на трибуну. Рик попытался спрятаться в тени. Он не знал, заметил его отец или нет, и уж точно встреча с ним в планы юноши не входила. Интересно, отец вообще знает, что он здесь?

– Ваше Величество, каким образом вы узнали, что летописца убили именно они? – вполголоса спросил барон Ворнхолм. – Что случилось с Истинной Летописью?

Айварих пожал плечами:

– Да их с головой в руках поймали, Летопись их вину подтвердила! Ты же древний закон знаешь – её слово незыблемо и окончательно!

– Ваше Величество, сейчас не те времена, чтобы доверять слову язычников, – вмешался Оскар Мирн, глава Судебной Палаты и большой знаток законов. После прихода к власти Айварих создал при Судебной Палате специальный трибунал под названием Свет Веры, который рассматривал дела еретиков и колдунов. Этот орган формально возглавлял Теодор Ривенхед, реально им заправлял Мирн. Он превосходно владел богословскими науками, знал священную книгу-кодекс Декамартион и законы, а также ненавидел любые упоминания язычников, еретиков и особенно безбожников.

– Не беспокойся, Оскар, в таком деле я не только на Летопись полагаюсь. Естественно, мы их допросили.

– Ваше Величество, как вы прочли Летопись, если летописец мёртв? – негромко спросил Георг Ворнхолм. – Насколько мне помнится, он один может её читать.

Айварих хитро прищурился:

– А что ещё ты помнишь?

– В основном предания. Летопись описывает происходящие в нашей стране события, летописец переписывает их для вас. Помню, в детстве мне хотелось прочесть эту волшебную книгу, с тех пор я не вспоминал о ней.

Почти все мужчины согласно закивали. Илза недоуменно нахмурилась, Рик лихорадочно вспоминал сказки, которые слышал от слуг или от отца. А ведь и впрямь было что-то знакомое в этой истории, но вот что? Какой-то могучий маг по имени Девин чёрт знает когда, тыщу лет назад, заколдовал лист пергамента так, что он знал всё про всех. Неужели это правда?!

Мысли Рика прервали неуверенные слова Уолтера Фроммеля, главного казначея королевства:

– Ваше Величество, я не слышал ничего подобного.

– Немудрено, раз ты в Шагурии родился. Я вот тоже считал, что это всё сказки, пока королём не стал.

– Чем эта Летопись отличается от обычных хроник? – пожал плечами Фроммель.

– В отличие от них, она не лжёт, – ответил Айварих.

Фроммель фыркнул едва слышно и спросил:

– Только летописец может читать её?

– Именно, мой дорогой казначей. Тебе не удастся узнать, кто и где хранит сбережения.

– Летопись способна указать это? – напрягся Фроммель.

– Да, если пожелает.

– Но как проверить, что летописец не лжёт? Он может написать что угодно…

– Это ты в отчётах можешь написать что угодно и надеяться, что тебя не поймают. Летописец клянётся писать правду.

– Я видел много клятв, которые не соблюдались, – возразил Фроммель.

– И как часто клятвопреступники умирали?

– Умирали? Вы хотите сказать, что их казнили?

– Да нет же, – нетерпеливо возразил Айварих. – Просто умирали. От того, что соврали, от самой клятвы.

– Не понимаю, Ваше Величество, – Фроммель явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Да что тут понимать? Вещица волшебная, летописец на ней магическую клятву даёт. Если он её не выполняет – раз, и нет его! С магией шутки плохи! Надеюсь, мой новый летописец об этом не забудет.

– Вы назначили нового летописца? – ужаснулся Оскар Мирн, забыв о всяком почтении. От избытка чувств побелела даже ямочка на его чисто выбритом подбородке, приподнятые брови изогнулись почти до кромки волос. Тонкие губы недовольно сжались, отчего глубокие морщины у рта обозначились резче обычного.

– Можно подумать, у меня был выбор.

– Ваше Величество, позвольте заметить, что существование подобных мерзостей в наше время недопустимо! Ради Господа нашего эту варварскую Летопись необходимо немедленно сжечь!

– Ты слишком любишь жечь, Оскар. Свет Веры несёшь, так сказать? Разве недостаточно, что я тебя главой этого трибунала назначил? Сколько ты уже еретических книг сжёг – десятки или сотни? Сколько их хозяев? Троих или четверых? У тебя в суде ещё пара дел есть. Так что успокойся и мне голову не морочь! В Летописи нет ни слова о Боге или Дьяволе.

– Но зачем назначать летописца? Ни в коем случае нельзя потворствовать богохульству, читая эту гнусную книгу! Её необходимо сжечь! – Рик ни разу не видел, чтобы уравновешенный, услужливый Оскар Мирн вёл себя так возбуждённо и резко.

– Есть книги, которым нельзя заткнуть рот, которые нельзя сжечь! – Георг Ворнхолм пристально посмотрел на Мирна и отчеканил: – Можно убить летописца, но не Летопись. Ей тысяча лет, за это время её пытались уничтожить тысячу раз. Чем больше пытались, тем сильнее она становилась.

– В самом деле, ты историю неплохо знаешь, – заметил Айварих.

– В моей семье чтут традиции.

– Поэтому из твоей семьи ты один остался? – грубо пошутил Айварих, а когда Ворнхолм сделал вид, что не слышал, добавил: – А мне вот никто толком про Летопись не рассказывал, хотя мои предки когда-то ею владели. Хватит, Оскар! – Айварих оборвал Мирна, который хотел сказать что-то ещё. – Уверяю тебя, мой новый летописец крайне богобоязненный мальчик, совершенно искренне решил себя посвятить Летописи. Мне его Энгус порекомендовал, это его племянник, – Айварих кивнул на барона Энгуса Краска, главу Монетного двора, чья высокая сухая фигура во всём чёрном возвышалась над всеми, кроме короля. В отличие от Мирна, Энгус Краск принадлежал древнему дворянскому роду и терпеть не мог выскочку из низов, чей отец был простым нотариусом.

Оскар враждебно посмотрел на Краска:

– Лучше бы ему уйти в монастырь и очиститься перед Богом от прежних грехов вместо того, чтобы совершать новые, служа ереси!

– Он как раз в монахи собирался, да я уговорил его передумать, – засмеялся Айварих. – Уж больно красочно дядя его достоинства расписал.

– Да и не все монахи – пример для подражания, – добавил Фроммель, который с интересом прислушивался к разговору: – Надеюсь, что твой племянник будет служить королю верой и правдой, как ты, Энгус!

Краск процедил сквозь зубы:

– У меня нет в том сомнений. Главное – новый летописец принят Летописью. Как известно, её не обмануть. Зря Оскар волнуется.

– Ваше Величество, Господь мне свидетель, меня более всего волнует то, что эта Летопись до сих пор существует. Её необходимо уничтожить! На ней печать дьявола! – упрямо гнул своё Мирн.

Все удивлённо смотрели на разгорячённого Оскара, который обычно не обращался к королю первым. Всегда крайне вежливый, свою точку зрения он доводил до короля только тогда, когда король сам его просил. Впрочем, король обращался к нему часто, ибо, несмотря на молодость – ему было всего двадцать семь, – Оскара Мирна знали далеко за пределами Сканналии благодаря его образованию, знаниям, трудам и обширным связям среди учёных, богословов и философов.

– Тебе же сказали, её нельзя уничтожить! – раздражённо бросил Айварих. – Валамир пытался, так Сканналия чуть в покрытый льдом остров не превратилась. Почему, думаешь, Дайрус летописца приказал убить? Да чтобы в стране не одно восстание началось, а сотня. Вон, у Георга спроси или у Ривенхеда.