Тайну знает только кот

– Боюсь, что нет. Надеюсь, вы не заплатили за него слишком много. Во всяком случае, не стоит предлагать его на международных аукционах,– Владимир засмеялся. – Но у него есть свои достоинства. Как минимум, необычный экземпляр, пусть и не очень ценный.

– Это нам все говорят. Поэтому мы так и не поняли, почему… – Серафима прикусила губу, когда подруга ощутимо пнула ее по щиколотке. – Почему он кажется нам таким милым. – Неубедительно закончила хозяйка гостиницы.

– Мы пойдем, – заторопилась Таисия. – Большое спасибо вам обоим за уделённое время.

– Вот моя визитка, вежливо улыбнулся Владимир. – Если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне в любое время. Я обожаю говорить об антиквариате.

* * *

Когда подруги вернулись в Болтужев, давно стемнело. Еще с дороги Серафима вызвала такси на станцию и первым делом обе отправились на Лесную, в одноэтажный деревянный домик Таисии.

Актриса под страхом смерти не призналась бы московским знакомым, что купила обычный деревенский дом, да еще в такой глуши – от станции полчаса добираться на такси. И тем более не призналась бы, как ей нравится новая жизнь. Возможно потом… чтобы услышать шепоток в московской тусовке «а Грайлих-то совсем плоха, говорят, из ума выжила».

Когда-нибудь. А может и никогда. Стоит ли пускать чужих людей в свой обретенный уютный мир?

Первым делом Таисия спрятала Степана в его норку в старом шкафу в коридоре.

– Что ж, день выдался долгим, но полезным. Думаю, теперь мы знаем, где искать.

– Дрожащий антиквар. Может, одумается? Я оставила ему свою визитку. А лучше отправить к нему Стрельникова. Мне кажется он из пугливых, чуть надави и расколется.

– Раско…что? Серафима, я не узнаю тебя последнее время! Что за жаргон! И ты же понимаешь, что ничего конкретного, чтобы обращаться в следственный комитет у нас нет. Мы можем сколько угодно строить из себя сыщиц, но Стрельников – официальное лицо. Наверное стоит навести справки, немного покопать, что представляет из себя этот антиквар.

– Я бы очень хотела покопать – глаза Серафимы зажглись недобрым огоньком. – Выкопать глубокую яму, столкнуть его туда и пусть посидит. Я уверена, что именно он ответственен за вторжение в мой дом!

– Серафима! Да что с тобой?

– Знаешь…– подруга вздохнула,– после смерти мужа я долго не находила себе места. Потом сын купил старые купеческие палаты, я бросила работу и занялась гостиницей. Я создала каждый сантиметр этого дома своими руками! Я лепила гостиницу шаг за шагом. Я снова стала ощущать красоту вокруг, снова начала жить. А сейчас чужие люди вторглись в мой мир, запачкали его… И я не готова простить и смириться.

– Прости…

– Ничего, все в порядке. Просто теперь ты понимаешь…

– Кстати, как зовут старого антиквара? Наверное, надо начать с хозяина болтужевского магазинчика, придется что-то у него купить и выспросить все, что он знает о коллеге.

– А ты заметила, как мы его называем? Старый антиквар. А ведь он моложе нас лет на пятнадцать, если не больше! – Рассмеялась Серафима.

– Грехи чужих судить вы так усердно рветесь…

– Ты цитируешь Омара Хайяма???

– Кого? Дорогая, это Шекспир!

Их прервал звонок мобильного телефона. Серафима откопала его в сумке, поднесла к уху.

– Да, это я… простите, кто это, не поняла? – Тут глаза ее расширились от удивления и Серафима нажала кнопку громкой связи.

– Это Боровский. Вы приходили сегодня ко мне в магазин.

Теперь округлила глаза Таисия.

– Да, конечно, – пропела Серафима. – Я вас внимательно слушаю.

В трубке на мгновение воцарилась тишина, и женщины подумали, что звонок прервался. Затем послышалось не то дыхание, не то сопение.

– Кот, – произнес голос, слегка задыхаясь.– Я звоню по поводу кота.

– Вы что-то о нем знаете?

Ещё одна пауза, и мужчина снова заговорил:

– Я всё о нем знаю.

– Все?

– Я должен… должен кому-то рассказать. Я не могу, не могу молчать, я должен…

– Вы можете рассказать мне,– пропела Серафима голосом, которым наверняка успокаивала пациентов перед операцией в бытность хирургом-офтальмологом. – Все будет хорошо.

– Этого не должно было случиться.

Раздался грохот, треск, как будто телефон внезапно уронили, затем звон разбитого стекла и в трубке послышались гудки.

– Господин… э… Боровский! Все в порядке?

Но бесполезно спрашивать гудки.