Свидание с миллионером

Мое сердце уже готово выскочить из груди. Я жду – вот сейчас этот нереальный парень меня поцелует. Я отчаянно жажду этого, и когда Даниил наклоняется, с готовностью закрываю глаза и размыкаю губы. Чувствую, как к ним прикасаются его пальцы – ласково и очень нежно. И наконец следует поцелуй. Но не такой, как я ожидала. Не страстный, не сметающий все на своем пути ураган, а полная его противоположность. На этот раз Даниил целует меня мягко, спокойно и как-то даже целомудренно, что ли. Без языка, без этого своего наглого натиска. Но от такого поцелуя я испытываю ничуть не меньше эмоций. По телу проходит легкая дрожь.

Мужские губы исчезают внезапно, заставляя испытать жестокое разочарование.

Нет, так не пойдет. Я хочу еще.

Вцепляюсь холодными пальцами в его куртку, тяну на себя, но Даниил деликатно останавливает меня.

– Мне пора ехать, Лялька.

– Слушай, а надолго у тебя эти твои дела? Может, возьмешь меня с собой? – с азартом предлагаю я, заглядывая ему в глаза. – Я не буду мешать, честно. Посижу, подожду в уголочке. Могу даже в машине.

Даниил отрицательно крутит головой.

– Нет, Ляль. Боюсь, слишком долго ждать придется. Иди домой.

С досадой поджимаю губы и несколько раз киваю.

– Ну пока, – улыбается он.

– Ты позвонишь мне? – Этот вопрос из моих уст звучит слишком уж жалко. Но я ничего не могу с собой поделать. Такое дурацкое чувство внутри, будто мы больше не увидимся. Не знаю, откуда оно взялось.

Но Даниил заверяет меня в обратном.

– Конечно, – уверенно произносит он.

Достаю из кармана ключи, захожу в подъезд. Поднимаюсь в пролет между этажами и смотрю в узкое окошко, как Даниил садится в машину и уезжает. Меня вдруг охватывает такой тоской. Будто пока он был рядом, все остальное отошло на задний план, куда-то очень далеко, а теперь вернулось и обрушилось на меня с удвоенной силой. Эта ссора с мамой… Ужасное чувство, стоять вот так, в своем родном подъезде, когда твоя квартира совсем рядом, но ты не можешь туда войти. И нужно плестись куда-то среди ночи, искать себе ночлег.

Устало бреду к перилам, опираюсь на них, закрываю глаза. А потом и вовсе усаживаюсь на ступеньку лестницы, рискуя испачкать дорогое пальто.

Упираюсь локтями в колени и закрываю руками лицо. Может, зайти хотя бы за паспортом?

Нет. Она наверняка проснется и устроит еще один скандал из-за того, что я заявилась так поздно. Лучше уж краснеть перед Таюхой. Да. Пойду к ней. Что еще остается? Только бы подруга была дома…

Посидев на ступеньке еще немного, с неохотой поднимаюсь и плетусь вниз. Выхожу на улицу, где меня тут же обдает холодным порывом ветра. Ежусь. Запахиваю плотнее пальто, втягиваю голову в плечи и быстрым шагом иду в сторону дома, в котором сейчас живет Тая. Это не слишком далеко, примерно три квартала от меня. Расстояние небольшое, но ночью и по такой погоде…

Еще и на улице как-то уж слишком темно, ночь какая-то безлунная. Даже фонари не спасают.

С каждой секундой мерзну все больше, с тоской вспоминая куртку и сапоги Михалыча. Сейчас они бы мне ой как пригодились.

Нервно оглядываюсь по сторонам. Хоть у нас и спокойный район, но по ночам всякое случается. Надо было попросить Даниила сразу отвезти меня к подруге, чем я только думала?

К счастью до Таи я добираюсь без происшествий и почти не отморозив себе конечности. С минуту набираюсь смелости и наконец звоню в домофон.

Только бы она была дома. И одна.

Спустя несколько гудков из динамика раздается знакомый сонный голос:

– Ну и кто там еще?

– Тая, привет! Это я, Ляля. Открой, пожалуйста.

– Ляля? – удивленно отзывается подруга, и почти одновременно раздается писк разблокированной подъездной двери. – Заходи…

Когда я поднимаюсь на её этаж, Тая уже ждет, выглядывая на лестничную клетку из тамбура. Она заспанная, взлохмаченная, в длинном теплом халате и тапочках, из чего я делаю вывод, что подруга сегодня ночует одна. Смотрит на меня обеспокоенно. Может, и не обижается вовсе?

Чем ближе я подхожу к ней, тем больше в горле нарастает ком.

– Ну что? – сочувственно спрашивает она. – Опять?

Я всхлипываю и согласно киваю головой.

– Иди сюда. – Тая вытягивает руки, шагает навстречу и крепко обнимает.

Не знаю, что со мной начинает твориться в этот момент. Вроде только что была абсолютно спокойной, а тут вдруг накрывает какой-то тихой истерикой. Слезы градом катятся из глаз.

Подруга крепко прижимает меня, гладит по спине.

– Ну все, все. Идем, – ведет меня к себе домой.

У неё в квартире тепло, красиво и уютно. Мне сразу становится чуточку легче и спокойнее. Я была здесь всего раз, когда Тая только переехала, полгода назад.

– Чай будешь? – гостеприимно предлагает она.

– Ты в курсе, что ты самый лучший человек на земле? – улыбаюсь я сквозь слезы.

– Ой, Лялька, да брось, – смущенно отмахивается подруга. – Разувайся, пойдем на кухню.

* * *

Кухня у Таи, впрочем, как и все остальные помещения в квартире, очень стильная и оборудована по последнему слову техники. За чашкой ароматного чая я в общих чертах пересказываю подруге наш утренний диалог с матерью и постоянно ловлю себя на том, что любуюсь интерьером. Когда-нибудь и у меня будет такой.

– Она не имеет права тебя выгонять, это и твоя квартира тоже, – возмущённо комментирует Тая мой рассказ.

– Я знаю, – невесело признаю я, безотчетно помешивая маленькой ложечкой свой чай, – но от этого мне не легче.

– Так почему ты ей об этом не скажешь?

– Зачем? Это только вызовет новую порцию обвинений. Я все равно ничего не добьюсь.

– Ох, Лялька… – тяжело вздыхает подруга, – я даже и не знаю, как помочь… Съезжать тебе нужно. И чем быстрее, тем лучше. Поверь на слово, сразу вздохнешь спокойно.

– Да я бы с радостью, Тай. Вот только куда? Снять квартиру или даже комнату на мою жалкую зарплату не получится. Универ если только бросить. Я думала об этом, но блин… Так жалко! Два года адских усилий и затрат, получается, все зря? Да и высшее образование мне необходимо. Не хочу всю жизнь на звонки отвечать.

– Слушай, ну а если у твоего отца помощи попросить? – воодушевленно предлагает она. – Может, разыскать его как-нибудь, поговорить? Вдруг совесть проснется наконец у человека, оплатит тебе жилье хотя бы, пока не отучишься.

При упоминании об отце в груди начинает неприятно тянуть.

– Нет, ты что. Я не хочу унижаться.