Эридан. Рассказы

– Давай пока за ними понаблюдаем, без проб, – предложила я. – Неясно, что внутри. И у меня приборы возмущаются.

Да, диагностическое оборудование наотрез отказалось определять природу образований. Оно выдавало одно и то же, стандартное: «Неопознанная органическая форма жизни», – как бы я не настраивала его.

– Пожалуй, единственное, что мы сейчас можем – довериться своим глазам, а чуть позже рискнуть взять-таки биопробы, если удастся… – не успела я договорить, как средняя часть кладки задвигалась интенсивней: сферы начали резко вздрагивать и раскачиваться.

Я попятилась – скорее по инерции, нежели от страха, а Виктор остался на месте.

Движение с каждой секундой усиливалось и ускорялось. Оболочка «яиц» стала деформироваться, растягиваясь кнаружи и выпячиваясь в некоторых местах – объекты нашего наблюдения затанцевали, вовлекая в неведомый процесс периферию. Околдованная удивительным зрелищем, я неотрывно смотрела, забыв обо всём, – и, кажется, догадывалась, что произойдёт минутой спустя.

Наконец, это случилось. Сферы лопнули, и из них, на ходу расправляя многоцветные крылья – длинные и сужающиеся, словно стрелы, от основания к кончикам – взмыли радужные птицы. Полупрозрачные, как туман, словно сотканные из невообразимой феерии оттенков, недоступных восприятию… Они были прекрасны! Я никогда не наблюдала чего-то, хотя бы отдалённо напоминающего то, что происходило сейчас – словно счастье обрело реальную форму и воплотилось в телах этих сказочных птиц.

Птицы поднялись выше, и мы с Виктором, охваченные сумасшедшей эйфорией, бросились наружу, чтобы проследить, куда они отправятся. То, что мы увидели там, потрясло нас ещё больше – из жерл «вулканов» фонтанами радужных струй вылетали стаи, и, не останавливаясь ни на миг, уходили вверх – к такому же радужному небу.

– Смотри, они растворяются! – крикнул мне Виктор, и голос его сорвался на полуслове. – Они сливаются друг с другом!

Птицы таяли – прямо на наших глазах – а их тела расползались в атмосфере, соединяясь друг с другом, и поднимались ввысь уже одной сплошной пульсирующей радугой.

– Так вот как она образовалась… – прошептала я. – Вот что это такое…

Я подумала, что наши коллеги на корабле тоже сейчас видят это с экранов; и все члены экспедиции, включая нас с Виктором, только что стали свидетелями чего-то сверхудивительного… Рождения! Вот только рождения чего? Счастья? Восторга? Любви? Некой материи, которая является праосновой того, что мы, люди, пытаемся выразить, облекая чувства в словесные формы?

– А что с остальными? – голос Виктор отвлёк меня от мыслей. – Они ещё не созрели, я правильно понимаю?

Мы вернулись в густую серо-зелёную пелену, и вновь заработали анализаторы, рассеивая туман, словно воображаемую дымку. Оболочки лопнувших сфер постепенно таяли, обращаясь в прозрачную влагу, которую жадно пил каменный субстрат.

Оставшиеся сферы почему-то вели себя иначе. Они двигались, но тяжело, очень тяжело – казалось, их хозяевам не хватает сил, чтобы преодолеть силиконовую преграду. «Яйца» раскачивались, вздрагивали, будто птицы отчаянно бились в скорлупе, но всё было напрасно – сферы не отпускали их. Одно яйцо вдруг вспыхнуло изнутри, став на мгновение прозрачным – словно рентгеновские лучи осветили его, проявив силуэт с опущенными вниз острыми крыльями, – и полыхнуло внутри едким пламенем. Сквозь невидимые глазу поры наружу просочился зеленоватый мутный дым. Следом вспыхнула ещё одна сфера, за ней – соседняя, а после – целая группа; вот уже клубы дыма сгущаются над кладкой, образуя тот самый туман, в котором находимся мы с Виктором.

В тот миг я сердцем ощутила его – или их? – тоску, печаль, надрыв. Если эти чувства материализовать, то они обратятся именно в такой дым – иначе и быть не может. Слёзы сами покатились по щекам.

– Виктор, они не смогли… – я всхлипывала и кричала в микрофон севшим от отчаяния голосом. – Понимаешь, они тоже должны были вверх, но не смогли, сил не хватило, или что-то другое… Они погибли, Виктор! Они стали ядовиты! Понимаешь?! Они должны были раствориться в счастье, но стали ядовитой тоской!

Виктор молчал. Он всё это тоже видел и понимал. Заметив, что мой голос дрожит от слёз, он шагнул ко мне и ласково дотронулся до руки:

– Пойдем, Жюли, мы уже всё посмотрели… Это надо переварить. Пойдём, – Виктор уговаривал меня как ребёнка. – Я сейчас чувствую то же самое, что и ты, Жюли. Пойдём.

Мы вышли к кораблю. Запрокинули головы – в небе мерцала и пульсировала волшебная радуга, сотканная из крыльев птиц.

– А ведь оно и у людей так… – помолчав, сказал Виктор. – Всё в точности так же…

(17.05.2016)

Идеальная встреча

– Провожающие, покиньте вагон! Через пять минут отправление поезда, – проводница в форменной куртке торопливо шла по коридору.

Поравнявшись с нашим купе, она посмотрела на Мишку, и тот, кивнув со вздохом, крепко меня обнял. Прижал к себе – всего на миг, задержав дыхание на долю секунды, – и тут же отпустил, попятившись назад, в узкий коридор.

– Пора, – я тронула его за плечо, – иди, Миш, а то я начну волноваться…

Мне показалось или его глаза заблестели? Он ничего не ответил, просто развернулся и пошёл к выходу, а я осталась стоять в дверях задумчивой фигурой. Телефон в кармане джинсов завибрировал. Я достала аппарат, взглянула на экран и подскочила к окну – Мишка уже пританцовывал на перроне с мобильником в руках.

Я нажала кнопку входящего вызова.

– Ну вот… – мы оба не знали, что ещё сказать.

Мишка шагнул к вагону и приложил ладонь к стеклу, а я – свою с внутренней стороны; мы будто вновь держались за руки, но уже не чувствовали друг друга.

Перрон мягко двинулся, а вместе с ним здание вокзала, пустые киоски и скудная горстка провожающих граждан. Всех, кроме Мишки: он, как спринтер, бежал вровень с моим окном, но совсем недолго – до тех пор, пока состав не набрал скорость. Поезд разогнался, и парень вмиг уменьшился, превратился в крошечную фигурку на краю перрона с вскинутой вверх ладонью, и только прерывистый голос в трубке напоминал о том, что он ещё рядом.

– Приготовьте, пожалуйста, билеты и паспорта, – в купе заглянула проводница, и я с облегчением выдохнула:

– До завтра! Я позвоню, как приеду!

Я протянула женщине документы, и та, внимательно изучив их, отметила что-то в своей «проводницкой» папке.

– А знаете, вам повезло. Одна поедете в купе, – бросила она между делом.

– Ой, как хорошо, – обрадовалась я, – но ведь могут ещё купить билет? Где-нибудь на промежуточной станции?

– Навряд ли, – коротко возразила проводница и по-хозяйски снисходительно пояснила: – Вагон полупустой, это же СВ. Если пассажир и возьмёт билет, то в соседнее купе. Так что можете отдыхать, никто не помешает. Чай или кофе будете?

– С удовольствием выпью чаю.

Теперь я расслабилась полностью, и, когда за проводницей закрылась дверь, сбросила кеды и, усевшись по-турецки на голубом диванчике, принялась разглядывать интерьер.

Зеркала на стенах, фирменные салфетки, светильники и плоская панель телевизора под потолком. Да, СВ – это не плацкарт!

Сама не знаю, почему решила так шикануть, лихо выпрыгнув за рамки студенческого бюджета. Я брала билет на сайте перевозчика. Плацкартных мест почти не оставалось. Я с грустью подвела курсор к значку единственной свободной полки – верхней боковой, да ещё и возле туалета – и вдруг… увидела скидки на места в спальном вагоне. В тот день стартовала очередная акция. «Почему бы и не прокатиться разок с комфортом?» – подумала я. Повезло, иначе не скажешь!

***

Пока я изучала обстановку, дверь дёрнулась и отъехала в сторону. На пороге появилась стройная девушка с небольшим чемоданчиком. Увидев меня, она вздрогнула, но тут же весело улыбнулась, как старой знакомой:

– Здравствуйте! – и с облегчением в голосе добавила: – Еле успела на поезд, чуть не опоздала.

– Здравствуйте, – я озадаченно посмотрела на неё.

Откуда она взялась?! Поезд идёт уже минут десять. Да и проводница говорила, что никто не бронировал второе место.

– Перед самым отправлением билет взяла, – угадав мои мысли, ответила она, – и бегом на перрон. Минута оставалась. Вскочила в первый вагон, а после шла внутри состава. Жутко не люблю эти сцепления под ногами, но что поделаешь?..

Теперь всё ясно. Жаль, что не удалось побыть одной, но попутчица вроде интеллигентная. Выглядит старше меня, но насколько – трудно понять. Может, года на три-четыре, а, может, и на все десять. И, конечно, не в пример элегантнее. Лёгкий плащ из синей струящейся ткани, нечто неприметно-изысканное под ним и длинные волосы, естественной волной спадающие до пояса. Я застеснялась своих рваных джинсов, вихрастого ёжика на голове и бесформенной майки, а потому уткнулась в телефон, по привычке ссутулив спину.

Украдкой вглядываясь в лицо попутчицы, я поражалась всё больше: несмотря на явное различие, мы ней похожи, как родные сёстры.

Девушка тем временем разложила вещи по полочкам, переоделась, сунула чемодан под стол и села напротив меня.

– Марина, – представилась она, – а вас как зовут?