Седьмой кувырок

* * *

Один… Два… Три… Че…

Вжик. Вж-жик! Вж-ж…

Свет померк, и Женщина воспарила в невесомости. Перед глазами замелькали разноцветные круги… Синий, белый, фиолетовый…

Вжик.

Легко… Свободно… Женщина уже не осознавала, кто она и где.

Круги, навязчивый «вжик»…

Круги ускорились, и необъяснимый восторг овладел ею.

Вж-ж…

Стоп! Круги внезапно замерли и растаяли. Послышался негромкий звон, отдалённо напоминающий колокольный. Многоцветье рассеялось, охватили тьма и уныние…

Женщина. Где я?

Голос. Здесь. Со мной.

Женщина. А ты кто?

Голос. Я.

Женщина. А «я» это кто?

Голос. Ты.

Женщина. Что случилось? (О ребёнке, которого должна была родить, она не вспоминает. В этот миг её волнуют только собственная судьба, звон, темнота и голос.)

Голос. Ничего. То же, что и со всеми.

Женщина (жалобно). Я хочу обратно! (Тут же мысленно удивляется, как можно разговаривать, не имея рта и, собственно, тела.)

Голос. Тело, рот – это для вас там. Здесь этого не нужно. Если готова отправиться обратно – пожалуйста. Но есть условие.

Женщина. Какое?

Голос. Тебе предстоит выбрать, чего ты хочешь.

Женщина (недоумённо). Домой…

Голос. Хм… А где твой дом?

Женщина. Я не знаю… Не помню ничего.

Голос. Правильно. Никто не помнит. Всё заново, с нуля. Выбери, чего хочешь!

Женщина. Как это?

Голос (с усмешкой). Какая же ты… непонятливая. Какую жизнь себе выбираешь? Семью, детей, любовь, богатство… Куда тебя отправлять? С какой задачей? Поторопись!

Женщина. А-а-а… То есть я могу выбрать, какая жизнь у меня будет?

Голос. Нет. Я говорю о ключевых моментах, чтобы понимать, куда тебя материализовывать. На семью, в которой изначально человек рождается, впоследствии не повлияешь. Человек определяет самостоятельно лишь собственный путь. Потому давай так: для начала выбери родителей, у которых ты родилась. Только помни: не жадничай! Чем больше потребуешь, тем больше отдашь.

Женщина. Как так?

Голос. У вас, у людей, принято говорить: за всё хорошее положено платить. Но я бы выразился по-другому. Чем дороже заплатишь за счастье, тем сильнее его оценишь.

Женщина. Тогда хочу нормальную семью – папа, мама и я! И чтобы папа меня любил сильно-пресильно. Почему-то это кажется важным. Так пойдёт?

Голос. Да, записано.

Вжик! Вж-жик…

Первый кувырок

Шура

Шурка родилась у молодожёнов Николая и Светланы. Те с нетерпением ожидали появления своего маленького чуда. УЗИ до самых родов не показывало чётко, кто же родится у пары, поэтому приблизительно на одиннадцатой неделе они назвали ребёнка Сашей. А что? Универсально! Можно обращаться к пузику по имени.

Счастье длилось недолго. Мама исчезла из Шуркиной жизни совсем рано: девочке едва исполнилось три годика. Папа что-то объяснял ей про длительную командировку и про то, что мамочка однажды приедет и привезёт с собой много денег. А иногда говорил, будто она планирует вызвать их к себе в сказочную страну.

Шура запомнила только прикосновение белокурых локонов к своей щеке… Затем всем в её жизни стал отец. Как мог воспитывал, в одиночку заменяя обоих родителей.

В детском садике один мальчик постоянно приставал к пухлой, изнеженной девчушке: то тарелку с кашей на пол опрокинет, то игрушку отберёт. А однажды подставил подножку, и Шурка пребольно ударилась о стол. Воспитательница истошно завизжала, увидев кровь, заливающую детское личико из ранки на лбу. Пока суетились, вызывали медработника и «скорую помощь», девочка молчала, пребывая в ступоре, и лишь размазывала кровь, обтирая руки о кофточку. Но стоило появиться отцу, который, несмотря на лютый мороз, ворвался в травмпункт без шапки и в куртке нараспашку, как малышку сотрясли настоящие рыдания. На следующий день Шура подглядела, как отец отозвал в сторонку её обидчика и схватил за уши… С тех пор мальчишка обходил девочку за три версты.

Папа не особенно вкусно готовил. Вот только дочке его кулинарные эксперименты нравились несравнимо больше, чем гамбургеры из «Макдоналдса», куда они вместе исправно ходили по выходным. Ради дочки мужчина даже освоил приготовление оладий. И хотя каждый второй оладушек приходилось выкидывать, да и кухня была вся в муке, именно эти подгоревшие и корявые папины «вкусняшки» наполняли праздником их жизнь.

По утрам отец заплетал дочкины густые волосы цвета шоколада в кривые косички. Он же постригал ей кончики – эта ежемесячная процедура превратилась в их семейную традицию. Шурочкина коса являлась предметом особой гордости мужчины. Честно говоря, папа чересчур стягивал волосы, но малышка ни разу об этом не обмолвилась, как и о том, что давно научилась заплетаться самостоятельно.

В первом классе у Шуры завелись вши. Девочка плакала, узнав о напасти, неистово чесалась, царапая голову до ранок, но от отца скрывалась до тех пор, пока ему не позвонили из школы. Две одноклассницы, столкнувшиеся с той же бедой, ходили обритые налысо. От грозящей ей перспективы Шурочка приходила в ужас. Отец пожалел дочь и не рискнул поступать радикально. Он приобрёл отвратительно пахнущий шампунь от вшей, вымыл дочери голову и почти три часа собственноручно вычёсывал частым гребешком мерзких насекомых.

Шура настолько привыкла к папиному присутствию, к тому, что она солнышко и центр Вселенной, что другой жизни для себя не мыслила. Ей казалось, что папа принадлежит ей без остатка. Он всегда был рядом: стоило заболеть – он дежурил на стуле по ночам, измеряя температуру; когда плакала – по-мужски неловко обнимал и шершавыми руками гладил по голове, а она замирала от счастья…

Когда Шура подросла, в их жизни начали появляться другие люди. Так, зачастила соседка Маргарита Степановна – старая, некрасивая и излишне вульгарная, на Шурин придирчивый взгляд. Она не отставала от папы и звала его то починить полку, то прибить гвоздик. Отец закрывал дочку на ключ и говорил, что скоро вернётся.

– Людям надо помогать, правда? – извинительно пояснял он после.

Шура хмуро кивала и включала мультик. Пока мультяшные герои баловались на экране, она злилась и плакала. Безболезненным для неё был только уход отца на работу – он трудился технологом на заводе электротехники. Это была даже своеобразная дочерняя гордость: раз отец придумывает разные приборы, значит, он – учёный. А это очень важная профессия!

Иногда папа приносил домой какие-то чертежи, раскладывал на полу и ползал по ним с линейкой и карандашом. Шура понимала: папа занят, и не мешала ему. Она прекрасно знала, что, закончив, уставший, но довольный мужчина посвятит ей все оставшиеся до сна минуты.

В школе Шурке нравились точные науки, зато элементарно выучить стихотворение удавалось с большим трудом. Наблюдая за дочкиными мучениями, папа не раз вздыхал и брался за учебник сам. Он снова и снова, раз за разом читал предложения вслух, а Шура послушно повторяла.