Грейди на миг повернулся к другу, чтобы бросить на него выразительный взгляд, в котором читалось «Я же говорил!» – и снова вернулся к гостю:
– Передай госпоже, что мы будем сию минуту. Куда нам идти?
– В библиотеку. Вас проводить?
– Было бы неплохо, – Грейди говорил быстро, без пауз, не давая другу вставить хоть слово и, как ему казалось, все испортить. – Когда вы поживете с мое, юноша, вы поймете, что значит действительно много вина.
Белобрысый смущенно улыбнулся и кивнул. Грейди поднялся с кресла, и Генри ничего больше не оставалось, кроме как последовать за ним. Чем дальше, тем меньше ему нравилось лично принимать участие в происходящем. Мало того, что невесть с какого перепою он вдруг проснулся утром в средних веках, так еще вдобавок должен был помнить и знать все, что полагается благородному юноше того времени… К тому же неизвестно, как и когда он вернется домой, а ведь там тоже остались люди, которые о нем беспокоятся и по которым он сам, без сомнения, будет скучать, да еще работа, которой, хоть она и не была самым любимым делом в его жизни он все же дорожил… но осознал это только сейчас, обдумывая происходящее. Его ж наверняка уволят, если он прогуляет неделю-другую без предупреждения и уважительной причины. А как объяснить свое отсутствие? Если он заявит шефу, что не вышел на работу по причине попадания в другое измерение, его в сочтут клиническим сумасшедшим, а то и решат, что издевается – и тогда дорога ему в психушку либо на улицу без выходного пособия.
Генри плелся следом за гордо вышагивающим товарищем и старался думать пореже и поменьше, иначе настроение тут же начинало катиться вниз с такой скоростью, что поднять его хотя бы до нуля становилось невыполнимой задачей. Он и раньше завидовал умению Грейди сохранять невозмутимо-приподнятое настроение почти в любой ситуации, а сейчас при взгляде на приятеля просто хотелось его убить (дабы не смущал ум).
Когда у одного из поистине нескончаемых коридоров обнаружился-таки конец, их провожатый свернул направо, и они оказались в небольшом круглом помещении, из которого вели четыре прохода в четыре двери – по расположению сторон света. Паркет изображал розу ветров, и двери располагались на четырех ее основных направлениях (будто указывали, куда нужно повернуть, чтобы гости и хозяева случайно не заплутали), а проходы – на промежуточных. Окон не было, но свет откуда-то сочился – то ли из-за барельефов, то ли с потолка.
Парнишка стоял сейчас напротив восточной двери, в ожидании, когда друзья наконец соберутся с духом и силами. На это потребовалось примерно минут пять: Грейди – чтобы рассмотреть все завитушки и рисунки на стенах, полу и потолке, Генри – запихнуть поглубже в долгий ящик каннибальские мысли насчет тех, из-за кого он так влип. По прошествии этой паузы Альбер критически осмотрел обоих с ног до головы, подобно старой нянюшке поправил им воротнички, манжеты и перевязи, смахнул с камзолов несуществующие пылинки, затем – по всей видимости, удовлетворившись результатом – кивнул и распахнул дверь.
Первым, что бросилось в глаза, был яркий свет, который заполонил собой все пространство и на несколько мгновений ослепил друзей. Когда же глаза, наконец, привыкли, перед молодыми людьми предстала огромная полукруглая зала с высоким потолком. Три французских окна с раскрытыми шторами располагались на противоположной от двери стене, а все остальное пространство было заполнено книгами. Книги, книги, книги. Полки, шкафы, сундуки – и снова книги, книги, книги. Большие и маленькие, почтенные фолианты в старых истертых переплетах и совсем новенькие корешки. Столько книг одновременно Генри прежде видел только в государственных библиотеках. Интересно, существует ли на свете книга, копии (или даже первоиздания) которой здесь не было бы?
Заглядевшись на всю эту красоту, Генри не обратил внимания на то, что дверь за ними тихонько закрылась, и они остались одни на милость обитателей комнаты. Следующий звук громыхнул в его ушах так, как будто на голову надели медный таз и со всей силы шарахнули по нему молотком. На деле это Грейди вполголоса обратился к другу с вопросом:
– Интересно, зачем нас сюда позвали? – спросил приятель у окружающего воздуха, явно не стремясь узнать ничье мнение, но Генри предпочел отнести вопрос на свой счет.
– Все просто: нас убьют, забальзамируют и замуруют в стенку. После этого уже ни одна полиция не найдет – разве что археологи, лет через пару тысяч.
Грейди повернулся и смерил друга недовольным взглядом:
– Откуда такой пессимизм?
– Мне неясно, откуда у тебяоптимизм, – проворчал Генри. – Наверно оттого, что мы пока еще живы, здоровы и на свободе. Хотя насчет последнего уже можно поспорить… я уж не говорю о нашем давно потерянном рассудке!
– Ты слишком драматизируешь, – отмахнулся Грейди. – Жизнь прекрасна. Когда еще получится побывать за границей на халяву? Считай, что ты в турпоездке, в спецтуре по местам боевой славы Испании.
– Ладно уж, – мрачно отозвался его спутник. – Кто только будет за нее платить, а если мы – то чем?
Получить ответ на эту загадку не удалось, поскольку их спор прервал звонкий и донельзя знакомый голос:
– Здравствуйте, господа. Как отдохнули?
Оба разом обернулись к источнику голоса. Сперва тихо присвистнул Грейди, а за ним и Генри потерял дар речи. Справа от них между стеллажами стояла молодая женщина, богато и причудливо одетая. Если бы они на недавней вечеринке не видели подругу в средневековом наряде, то ни за что бы ее не признали. В испанском платье, шитом золотом, украшенном тонким кружевом и драгоценными камнями, она казалась ожившим портретом кисти великого художника, который писал настолько правдиво, что сумел передать даже выражение глаз – дерзкое, уверенное, с легкой насмешкой.
Генри долго всматривался в лицо собеседницы, стараясь найти хоть какой-то изъян, непохожесть, малейшее отличие от оригинала, но тщетно. Более того, вскоре «объект наблюдения», которому надоело стоять на месте без дела, нетерпеливо переступил с ноги на ногу и осведомился:
– Ну, чего смотрите? Я вам что, картинка?
Генри нахмурился, потом попытался улыбнуться (получилось плохо), потом вновь нахмурился и осторожно переспросил:
– Эл?
– А кто еще? – буркнуло «явление с портрета» и добавило уже громче и отчетливее: – Я вас ждала. Прошу.
Женщина повернулась, шелестя платьем, знаком пригласила друзей следовать за собой и направилась куда-то в глубь зала. Молодые люди недоуменно переглянулись, но возражать не стали. Нервный тон подруги наводил на невеселые мысли, а поскольку она явно лучше здесь ориентировалась, чем они, дешевле было подчиниться.
Свернув за один из шкафов, друзья обнаружили небольшой «читальный уголок» – столик и два низких дивана с множеством подушек. На столике стоял письменный прибор, и в беспорядке валялись исписанные листки, а также лежало несколько раскрытых книг. Элеонора устроилась в уголке одного из диванов и задумчиво посмотрела на гостей снизу вверх.
– Присаживайтесь, господа, – произнесла она уже спокойнее, – здесь нас никто не подслушает и не потревожит. Разговор предстоит неприятный.
Молодые люди молча повиновались, но едва тело утонуло в мягкой роскоши, как темперамент Генри вырвался наружу в виде потока бурных восклицаний, которые до того копились и множились в его страдающей голове.
– Эл, что, черт побери, здесь происходит?! Что мы здесь делаем?! Что вы устроили на своей вечеринке? Мы же оказались хрен знает где, если, конечно, я благодаря вам не спятил и это не игра моего воображения!
Элеонора молча выслушала его, выдержала паузу, а затем заговорила – медленно и спокойно, но от ее тона по спине у обоих пробежал холодок:
– Во-первых, не поминай черта, а то явится. А еще за такое могут и на костер отправить, если будешь упорствовать. Здесь с этим делом мешкать не принято. А я бы вам не советовала умирать: еще неизвестно, проснетесь ли вы после этого дома в своей постели или сгинете навсегда.
– Конечно! – саркастически поддержал ее Грейди. – Это ж не компьютерная игрушка!
– Где мы? – пропустив мимо ушей его комментарий, поинтересовался Генри.
– В Испанской империи. Где-то на Карибах, я сама еще не до конца уверена.
– Как же нас сюда занесло?
Вопрос был почти риторическим, и друзья не особенно рассчитывали получить на него ответ, но, тем не менее, он прозвучал:
– Полагаю, все дело в том месте, где мы собрались. Люди болтали что-то об аномальной зоне, но я думаю, тут другая причина. Помните, как погас свет во всем пансионате? По первоначальной версии, в трансформаторную подстанцию ударила молния. Но дело в том, что грозы как таковой в тот момент не было, да и щиток при осмотре оказался исправным, – она снова сделала паузу, а потом вдруг спросила: – Вы верите в существование параллельных реальностей?
Грейди хмыкнул, Генри пожал плечами.
– Тогда придется поверить, пусть это и жестокий способ пробуждать веру, – продолжала собеседница. – Видите ли, мы сейчас находимся… ммм… в средневековье, но не совсем настоящем, а отчасти внутри моего романа. Судя по тому, что мне удалось выяснить, все, с кого писались герои этой книги, могли оказаться здесь. Я, по крайней мере, знаю про еще двоих, помимо вас. Во время бури в нашем пансионате создалось что-то вроде «пространственно-временной воронки». Не стану вдаваться в терминологию, но если говорить простым языком, на месте проведения встречи сейчас «зона перехода». И, возможно, ключ к разгадке лежит в рукописи. Повторяю – возможно, а не обязательно.
– Так за чем же дело стало? – воодушевился Грейди. Он говорил так, будто для него путешествие в параллельный мир привычнее утренней чашки кофе, и занимается он этой белибердой раз по десять на дню. – Давай достанем ее, пролистаем, найдем ключ, будь он неладен, и вернемся домой! А то здесь, конечно, прикольно, но, честно говоря, я чувствую себя как на корове седло.
– Тогда привыкайте, – так же невозмутимо парировала Элеонора, и на нее уставились два недоуменных взгляда. – Во-первых, надо найти остальных: не бросать же их на произвол судьбы! Во-вторых, должна вас огорчить: рукописи у меня нет, и у кого из наших собратьев по несчастью она оказалась, мне неизвестно. Знаю только, что ее кто-то спер из подсобки еще во время вечеринки.
– С чего нам тогда вообще знать, что она здесь? – буркнул Генри. Сомневаться в том, что они попали в беду не одни, ему даже в голову не пришло.
– С того, что именно ее поиски привели сюда меня, – отвечала Элеонора и продолжала: – Так что всем нам придется запомнить несколько простых правил, и если мы будем их соблюдать, то не только не угодим на тот свет, но и сумеем вернуться домой, так сказать, без потерь. Это-то ясно?
– Ясно, ясно, – огрызнулся Генри. Его грызла злость, он чувствовал себя полным идиотом, и чувство это было не из приятных. – Не ясно другое: ты смеешься или издеваешься? Ты бы себя со стороны слышала!
– Да ладно тебе! – шепнул Грейди. – Она ж не нарочно!
Но Элеонора и сама прекрасно могла постоять за себя. Она пожала плечами, всем своим видом говоря: «Ну, как знаешь. В таком случае разбирайся сам». И Генри пришлось смириться: разбираться самому хотелось еще меньше.
– Извини, – произнес он, по-прежнему не веря ни друзьям, ни глазам. Молодой человек все ждал момента, когда, наконец, очнется (пусть даже и в психушке, Бог с ней!) и этот дикий бред останется позади. – Просто мне кажется, что я случайно нанюхался какой-то гадости…
– Возможно, что и так, – ухмыльнулся друг, – но в таком случае мы оба обкуренные.
– Нет, – Генри ткнул приятеля пальцем. – Просто ты – часть моего глюка!