Выбор Ангела

– Нет, – вздохнул Солер хмуро, – так и не появлялся…

Ястреб перелистнул последнюю страницу и с сожалением положил книгу на стол. Перед внутренним взором все еще мелькали картинки, нарисованные воображением. Он уже второй раз перечитывал книгу и вместе с ее героями путешествовал по придуманной Европе и Новому свету… Он многого не понимал, хотя безусловно восхищался почти всеми героями, особенно неразлучной четверкой. И Алексом Рейном, фламандцем-адмиралом. Он сам мечтал быть адмиралом, о котором будут складывать легенды… но пока над ним только смеялись, называли «ребенком с амбициями» и выдвигали какие-то глупые требования: учиться, вести себя сообразно этикету и уважать мнение тех, кто едва ли достоин уважения.

Он вздохнул и уставился в окно. Была уже ночь, на улице горели фонари и своим неверным оранжевым светом преображали окрестности до неузнаваемости. Реальность казалась призрачной, в то время как иллюзорный мир книги придвинулся ближе, и юноша размечтался. Как бы он сам хотел оказаться там, на месте героев! Ведь он мог бы повернуть историю по-иному, чтобы все закончилось хорошо…

Молодой человек подпер подбородок руками, в стекле искаженно отразилось его сплющенное лицо. Ему совсем немного лет, но неужели он сам не может стать героем? Чем он хуже Грейди? Или Конора? А Шурик – тот вовсе его младше, а как много успел сделать… Впрочем, так их обрисовала Элеонора, а как на самом деле – он не знает.

Сам он в упомянутую на страницах компьютерную игру не играл – разве что в ее несетевой аналог. Разумеется, откуда ему знать игроков? Разве что со слов автора… Элеонора… А вот с нею он был неплохо знаком, ровно как с Хуаном и Родриго, двумя ее помощниками, старшими Грандами… и его главными противниками. Безусловно, Элеонора была талантлива, но даже ей не позволительно было его унижать. Что уж говорить о ее хваленых дружках, которые мало чего стоят сами по себе, без своей блистательной королевы!

Знакомство с автором книги они свели на почве семнадцатого века. Он тогда пытался придумать что-то свое: историю, полную приключений и романтики. Ястреб воображал себя английским офицером, героем компаний, и не понимал, почему его рвение не могут оценить. Старшие Гранды высмеяли его, посоветовав сперва изучить историю реальную, а Элеонора их поддержала. Черт побери, она давала ему советы!.. хотя вначале показалась ему дружелюбнее остальных. У нее на все было собственное мнение. Но так ли важно, что она слыла особой начитанной и имела вес в обществе?! Он так же не мог понять, отчего за Элеонорой и Хуаном люди идут, стоит им лишь бровью повести, а за ним пошел лишь один – и тот его старинный приятель…

Молодой человек вновь покосился на книгу, сиротливо лежавшую теперь на подоконнике, как будто та могла дать ему ответ на все одолевающие вопросы. Может быть, не будь этих подхалимов вокруг автора, она бы не зазнавалась и отнеслась к нему с пониманием… Возможно, прототипом для главного героя стал бы не какой-то неведомый Генри, а он сам…

Интересно, а если приехать в Москву и поискать ее? Будет не так-то просто… но есть ведь Интернет, книжные магазины, общие знакомые наконец! Хоть кто-то должен ему помочь… Ястреб снова тяжко вздохнул; его так увлекла гениальная идея, что он позабыл, что повторяет сейчас слова Мигеля, который тоже считал себя несправедливо обиженным… Нынче, примеряя образы героев на себя, он уже не мог считать этого человека злодеем. Может быть, Элеонора просто преувеличила? Не ее ли были слова, что однозначно черных или белых персонажей не бывает?

Рука сама потянулась к книге. Ястреб открыл ее, повернул несколько страниц, остановившись на эпизоде о тайном проникновении Мигеля на вечеринку. Эх, вот ему бы оказаться там, на месте этого странного, смешного и вызывающего жалость героя! Он бы действовал бы умнее!

Ястреб закрыл глаза и представил, как он подходит к Элеоноре и просит ее подписать книгу, они разговариваются… Вот тогда она поймет, что он вовсе не таков, как ей казалось. И о попросит написать книгу про него, героического английского капера. А потом они обязательно помирятся: ведь поссорились-то из-за сущей ерунды: Элеонора почему-то поддержала глупцов из своего окружения, когда он решил поставить их на место. Да, возможно, он не не столь блестящ, как они, не может похвастаться манерами и умением вести беседу… Но разве плохо быть непохожим на других, даже если эта непохожесть и выражается в том, что они называют «отсутствием логики и воспитания»? Да они сами не читали тех книг, о которых любят рассуждать и не в состоянии ничего придумать самостоятельно, оттого и завидуют молодым талантам. Вот Элеонора и впрямь достойна уважения – она все-таки книги пишет, и такие интересные! Она заслужила упрек разве что в том, что, слишком высоко взлетев, не желала замечать других коллег-сочинителей.

Ястреб так глубоко погрузился в размышления, что едва мог отличить реальность от вымысла. Ему вдруг начало мерещиться, что в темной комнате помимо него кто-то есть, и он чувствовал на себе внимательный взгляд. Кто-то невидимый наблюдал за ним то ли со страниц книги, то ли из зеркала, висевшего на стене рядом.

Юноша принялся вертеть головой, пытаясь обнаружить источник раздражения, но никого не заметил, только на грани слуха уловил насмешливый вздох. «Никто меня не замечает!» – означал этот полный тоски звук.

Ветер, влетевший в окно, затрепал страницы, откинув обложку. Ястреб кинулся сперва к ней, потом – к окну, стремясь унять разгул стихии. Когда наконец непослушная хлопающая фрамуга была водворена на место, а штора опущена, юноша нагнулся, чтобы подобрать с пола упавшую книгу – и только сейчас заметил, что в комнате не один. В зеркале, помимо интерьера и его самого, удивленного и растрепанного, было еще одно отражение – немолодого мужчины в старинном костюме.

Ястреб вновь начал вертеть головой в поисках «оригинала», но почему-то не заметил ничего похожего – ни плаката, ни картины, даже телевизор был выключен. В довершение ужаса происходящего отражение в зеркале поклонилось, сняв шляпу, и вежливо поинтересовалось хрипловатым голосом:

«Добрый вечер! Могу я войти, уважаемый дон?»

Ястреб только и мог пролепетать слабенькое «Д-добрый. Д-да…», после чего нервы, конечно же, сдали, и наш герой, побледнев, рухнул в обморок. Еще бы: от подобного зрелища опешил бы кто угодно. Добро, что с ума не сошел! И атеист сделался бы истинно верующим и отправился в дальний затвор замаливать грехи, поэтому едва ли стоит осуждать юношу в столь бурном излиянии чувств.

Когда Ястреб пришел в себя, у него болела голова, которой он умудрился удариться об пол – благо, не убился – в глазах плавали цветные круги, а в мозгу прочно, как гвоздь в бетоне, засела мысль – все происходящее ничего общего с объективной реальностью не имеет. Был бы религиозен – побрызгал бы святой водой зеркало, прочитал «отче наш», перекрестился – да и отправился бы спать, зарывшись в одеяло с головой. Но Ястреб, как и его условно исторические кумиры, был почти атеистом, а точнее сказать – «безбожником», так он себя называл, хотя и верил в различные мистические явления. Сидя над очередной книгой, он частенько мечтал, как было бы здорово оказаться в сказке, где все приписываемые им самому себе способности могли бы развиться в полной мере… Вот он бы тогда он задал своим обидчикам перца!.. Но на поверку оказалось, что реальное столкновение с непознанным произвело совсем не то впечатление.

Юноша поднялся на ноги, пошатываясь. Взгляд сперва упал на книгу, которая таинственным образом переместилась с пола на стол, потом – на зеркало. Слава всем духам и богам – лишнего отражения в нем больше не было: оно сидело на краешке дивана напротив, положив на колени шляпу, и загадочно улыбалось.

Ястреб подавил приступ дурноты и, что было сил, вцепился пальцами в спинку кровати, чтобы не рухнуть снова. Привидение терпеливо ждало, пока гостеприимный хозяин жилища изволит прийти в себя, после чего кашлянуло, привлекая к себе внимание.

«Прошу прощения, что так удивил, – произнесло „отражение“, улыбаясь и не раскрывая рта – точь-в-точь как в фильмах про полтергейст. – Но я полагал, что такой храбрый юноша готов к любым потрясениям»

Ястреб сглотнул. Он действительно почти никого не боялся – но это относилось к живым людям, а не пришельцам из потустороннего мира, от которых все уважаемые источники в один голос советовали держаться как можно дальше. Он собрался с силами, неловко кивнул и опустился в кресло напротив, так чтобы его и призрак разделяло побольше свободного пространства (как будто в случае нежданной агрессии оно могло его защитить).

– Чем обязан? – недобро прищурился он. – Вообще-то я не принимаю гостей так поздно. А если у вас принято вламываться в чужой дом…

«Я спросил разрешения, если помнишь, – призрак поднял указательный палец вверх, концентрируя внимание на собственных словах, – и ты, уважаемый дон, разрешил мне зайти.»

– Не дон, а сэр, – пробурчал юноша, которого нервировало то, что даже посторонние привидения читают ему мораль.

«Это по-вашему, – поправил собеседник. – А в Испании уважительное обращение – дон, чтоб вам было известно, молодой человек.»

– Не важно, – насупился Ястреб. Учить он его, что ли, явился? И вообще, кто он такой?

«Разрешите представиться, Мигель Мальеда, – призрак поднялся и отвесил легкий поклон, взмахнув шляпой, как делали мушкетеры в кино. – Офицер на службе Его величества Императора Испании и обеих Индий. А ты, друг мой, англичанин? Зоркий Ястреб тебя зовут, так?»

Пронзительный взгляд призрака уперся в лицо юноше, тот невольно поежился – от неживых глаз ощутимо веяло могильным холодком. Он только хмуро кивнул, стараясь не давать ночному гостю не малейшего повода себя «зацепить».

– Допустим, – снисходительно произнес он. – Это имеет какое-то значение?

Ястребу не нравилось, что собеседник пытается поставить себя выше него самого. Для начала, кто настоящий хозяин квартиры, в которую столь бесцеремонным образом вторглись? А представляться можно кем угодно – это же не дает права претендовать на что-то реальное… Хотя связь гостя с реальностью казалась весьма сомнительной.

«Неужели у гостеприимных хозяев столь короткая память? Я Мигель Мальеда» – призрак подбородком указал на лежащую на столе книгу.

Последовала пауза. Ястреб едва не огрызнулся чем-то вроде: «Я не глухой», но не успел – и вовремя, иначе выглядел бы глупо. Лишь минуту спустя до него начал доходить смысл услышанного. Юноша почувствовал, как волосы на затылке начинают шевелиться сами собой. Если он не сошел с ума и не заснул над книжкой, то… Ястреб снова схватился за голову, но на этот раз от изумления и ужаса. Рехнуться можно! Персонаж из книги!.. Конечно, ходили слухи, будто прототипами для героев послужили реальные люди, но чтобы вот так… Почему тогда не Хуан? Не Грейди? Не Конор Макклауд? Почему именно он?..

– П-приятно п-познакомиться… – заикаясь, отвечал юноша. – Но ч-ем об-бязан?

Призрак усмехнулся, комкая поля роскошной шляпы. «Неужто не догадываешься?» – читалось на его хитром лице.

«Потому что я услышал твой призыв, – принялся пояснять он, доходчиво и назидательно, как ребенку. – Это мое свойство – откликаться на чью-то тоску. Мы ведь похожи, не находишь?..»

– И чем же? – недоверчиво нахмурился юноша. Что может быть общего у него, нормального, современного человека, с привидением в средневековых обносках? А призрак на сей раз уже не усмехался – смеялся в голос.

«Судьбой, – объяснил он, отсмеявшись. – Тебя ведь тоже не оценили и „опустили“ те же люди, что и меня в свое время… Думаю, то, что герои книги – настоящие, сомнению не подвергается?»

Призрак пронзил собеседника настолько пристальным взглядом, что юноше показалось, что тот не просто читает его мысли – видит самые потаенные уголки сердца и подсознания, вызнавая даже то, что ему самому недоступно.

– Я слышал об этом, – уклончиво отозвался юноша. Врать ему было бесполезно, отпираться – тоже.

«Значит, нам будет проще найти общий язык… Надеюсь, ты не поверил всему, там написанному? Я имею в виду не сюжет, а героев» – вкрадчиво осведомился Мигель.

– Это же просто книга, – пожал плечами Ястреб с видом заправского критика. – А авторы всегда сочиняют…

«Уверен?»

Вопрос прозвучал неожиданно, юноша не успел подготовить достойный ответ. конечно, он слышал про случаи, когда романы создавались четко по хронике событий, но они относились к другому жанру или, во всяком случае, не были такими интересными. Он сам не против был стать прототипом для какого-нибудь героя, но авторы, согласившегося бы описать его историю, почему-то не спешили занимать очередь на прием. Он пытался пристать с просьбой к Элеоноре, которая как раз искала сюжет для нового романа, но она отказалась сотрудничать, назвав его сюжет нелогичным. Можно подумать, другие сильно логичнее! А предложение что-либо изменить и переделать Ястреб с негодованием отверг.

«Это не просто книга, приятель, – с нарочито плохо скрываемой горечью произнес призрак. – Будь все так, как ты сказал, я бы не сидел сейчас ночью в чужой квартире и не болтал бы с незнакомым мне парнем, с судьбой поразительно похожей на мою… – Мигель давно знал, как овладеть нестойкими сердцами. А в душе молодого, излишне ярого паренька было уже достаточно темных пятнышек и щелочек, куда можно было запустить цепкие пальцы. С ним дела обстояли даже проще, чем он думал вначале: он мыслил почти как сам Мигель. Дело оставалось за малым: убедить, склонить на свою сторону, а дальше само покатится. – Согласись, мне это не с руки…»

Он искоса поглядел на юношу, в глазах которого все больше разгорался пожар любопытства, пожиравший все остальные чувства и мысли, по большей части разумные.

«Вижу, тебе интересно…» – небрежно бросил призрак, растягивая удовольствие от зрелища пыток потенциального союзника желанием получить все и сразу. Достойный будет последователь и помощник в его, Мигеля, плане! Даже если тот провалится – то только по глупости юнца, а он найдет себе другого, поумнее. К счастью, никто среди врагов самого Мигеля, которым он яростно желал отомстить, не принимал парня всерьез. А значит, если действовать достаточно быстро, можно застать их врасплох. И вот тогда посмеется уже он!

Призрак загадочно сверкнул глазами; Ястребу на мгновение почудилось, что в них промелькнули демонические огоньки, и его пробила нервная дрожь.

«Хочешь узнать, откуда появилась книга?»

– А вы знаете? – воодушевился юноша, хотя в сердце его еще оставались ростки скепсиса, которые требовалось удалить, пока они не пустили корни слишком глубоко. – Вы были знакомы с автором?

«Был. Также как и она со мной. Мы когда-то дружили…»