Второй шанс для героя

– А что, надо от кого-то избавиться? Я подумаю!

Расчет был верный – ее фраза действительно немного успокоила параноидально настроенных гостей, и спустя минуту разговор опять стек на привычные темы. Неуютно было, наверное, одному Генри: он то и дело ловил на себе чьи-то тревожные взгляды, но, обернувшись, никого дурно настроенного не замечал, и в конце концов устал вертеть головой. Правда, мрачные мысли не уходили, продолжая крутиться в голове слово за словом, раз за разом, и избавиться от них было невозможно. Он пробовал сосредоточиться сперва на еде, потом на беседе, и, наконец – на выпивке, но ничего не помогало, даже хмель не действовал в привычном направлении. В конце концов, Генри просто плюнул и предпочел принять обстоятельства такими, какие есть, раз уж нельзя их улучшить. Пусть лучше поволнуется зря, чем будет для этого повод, хотя, надо заметить, раньше он за собой такого не замечал… Может быть, это от избытка внимания? Найдя наиболее понятную и объяснимую причину своего взбаламученного состояния, Генри понемногу успокоился.

Мигелю надело блуждать по коридорам в одиночестве. Немного времени потребовалось, чтобы выяснить, что он находится в заброшенной части здания, и если идти на бал – то сквозь все эти горы строительного мусора, старой мебели и утвари, затянутой паутиной. Вдобавок здесь еще и не было света. И на кой ему понадобилось переться сюда? Он уже сотню раз успел пожалеть, что не заявился через главный вход… Мокнуть под дождем, конечно, тоже не лучшая идея, но мог ведь переждать в гараже или, на худой конец, в конюшне. Хоть компания была бы! а лошади, как известно, во многих отношениях гораздо предпочтительнее людей. Дождался бы там окончания грозы а потом и явился, заодно был бы повод поругаться с хозяевами и гостями, что его бросили одного на улице в ливень… А тут, того и гляди, ноги переломаешь.

Он осторожно перебрался через кучу искореженной мебели и, пользуясь единственным источником света – окном, направился к двери на противоположной стороне комнаты. если верить чувству направления (которого он все-таки не был начисто лишен), примерно в той стороне располагалась обжитая часть здания. Мигель подошел к двери и прислушался – тишина, только гром и стук дождя за окнами. Впрочем, при таком шуме он вряд ли различил бы даже ритм тяжелого рока. единственный шанс проверить, на верном он пути или нет – заглянуть за дверь и посмотреть. В крайнем случае, вернется и поищет другой маршрут…

Убедив себя в том, что никакого преступления не совершает и на частную территорию не вторгается, Мигель толкнул дверь. Та оказалась незапертой, но почему-то не открывалась: поддалась всего на несколько сантиметров, как будто с внутренней стороны ее что-то подпирало. Интересно, что? Ведь согласно логике и криминалистике, как подсказывало ему юридическое образование, если дверь не заперта – значит, она открыта и можно войти. Так почему его не хотят пускать? Наверняка упала какая-то часть мебели (или стены) и перегородила проем! В таком случае, если поднатужиться…

Мигель не отличался спортивным телосложением, но и хрупким отнюдь не был. Во время собственной юридической практики ему приходилось делать многое, в том числе и выносить плечом двери. Конечно, он там был не один, у него было разрешение, да и годков поменьше, но перспектива и дальше оставаться одному в темном пустом помещении, наедине с пылью, пауками, тараканами, клопами или еще какой неведомой гадостью, в то время как остальные там веселятся на всю катушку, казалась еще ужаснее, чем нарушение трех вышеперечисленных условий. Он какое-то время взирал на препятствие, возникшее на пути к заветной цели, как на упорно не желающего сдаваться подозреваемого, а потом принялся расчищать себе «полосу разгона».

С первой попытки дверь даже не шелохнулась, со второй слегка заскрипела, но вроде бы еще на полсантиметра поддалась. Мигель был человеком по природе упорным, а потому не собирался сдаваться без боя, особенно если ситуация грозила ему не чем-то серьезным, а максимум отбитым плечом, как сейчас.

Удара с десятого дверь протестующе завизжала, внутри что-то загромыхало, затрещало, рухнуло и покатилось, а в следующий момент Мигель, не ожидавший столь быстрой капитуляции, влетел сквозь проем в комнату. Хорошо еще, на полу лежало что-то мягкое, так что обошлось без сильных ушибов. Он кое-как встал на ноги, тихо ругаясь и потирая плечо, поднял голову и огляделся. Слава Богу, фонарик в противоударном корпусе… Здесь не было окон (судя по всему, подсобка), так что можно было не стесняться и включить его.

Бесцельно пошарив вокруг лучом света, Мигель окончательно убедился, что помещение нежилое (судя по всему, использовавшееся для реквизита): вокруг лежали сумки, костюмы, рулоны ткани, какие-то вещи не совсем понятного назначения. В комнату давно не заглядывали, судя по духоте и поднятой им пыли (по крайней мере, не копались в дальнем углу, откуда он и появился), а дверь была предусмотрительно задвинута старым стеллажом.

Здесь Мигель решил передохнуть и подождать немного: возможно, поднятый им шум услышали, и виновника будут искать, а если его тут обнаружат – могут подумать все, что угодно. А вдруг, не дай Бог, что-нибудь еще и потеряется… Он опустился на перевернутый ящик, покрытый куском старого ковра, и только сейчас обнаружил необычную для этого места вещь. Сперва он принял ее за коробку, но тут свет фонарика вырвал из темноты матовый кусок кожи, похожий на переплет. Книга! Причем лежит почему-то отдельно ото всех остальных… С чего бы?

Любопытство – первая и обязательная черта любого оперативного работника: если он не будет всем и вся интересоваться, то никогда не раскрутит ни одного, даже самого простого, дела. Внимание к мелочам – вот главное в его работе. Мигель было огляделся настороженно, но вдруг тихо рассмеялся. Здесь же никого нет! Кто будет за ним следить? А он только поглядит, что там, внутри переплета…

Держа в одной руке фонарик, свободной Мигель перевернул кожаную крышку. Внутри оказались отдельные листки. Значит, это еще рукопись… Что-то беспокойно дернулось внутри, но в чем именно дело, он понял, только прочитав титульную страницу. Без сомнения – удача так удача! Вот она, его цель. Именно эту рукопись он разыскивал столько времени, она не давала ему спать по ночам, беспокоила при свете дня и вообще мешала жить… У Мигеля и мысли не возникло спросить себя, что такая ценность делает в подсобке с реквизитом: он был полностью поглощен радостью. Если только он не ошибся – а он почти никогда не ошибался! – то это и впрямь она…

Пиршество было в самом разгаре. Гости весело болтали, пили, пробовали закуски – казалось, праздник удался. несколько бокалов спустя Призрак перестал ворчать по каждому поводу, Ветер – болтать без умолку, а Ибарра – обращать на них обоих внимание. Все шло своим чередом, разговоры плавно перетекали с игры на увлечения в жизни, с увлечений – на работу, с работы – на знакомых и родственников, с них – обратно на игру. Элеонора смеялась: ее уже не так волновали опоздавшие, да и радость благодарных гостей убедила наконец хозяев в том, что они все сделали правильно… ну, или хотя бы приблизительно правильно.

И все же она волновалась, о чем-то постоянно советовалась с Хуаном и задумчиво гнула в пальцах вилку. Генри наблюдал за ее действиями, размышляя, в какую фигуру та в конце концов превратится, если творческий процесс продлится еще немного. Но раскрыть сию тайну было не дано: неожиданно моргнул свет, распахнулись двери, и в облаках дыма, под пистолетную пальбу в зал ворвалась разношерстная ватага. Сколько именно их тут, сказать было сложно: шум и дымовая завеса, а также моргающее освещение не позволяли произвести подсчеты – но определенно больше десяти человек.

– Спокойно господа! – раздался равнодушный насмешливый голос. – Прошу оставаться на местах и не прятать ценности – тогда никто не пострадает.

Элеонора вскочила с места, лицо ее вспыхнуло от гнева.

– Да как вы смеете! – воскликнула она. – В моем доме…

В ответ прогремел выстрел. Сомнительно, что боевой, но хозяйка, тем не менее, увернулась, вытащила откуда-то пистолет и выстрелила в ответ (ее оружие точно было заряжено, поскольку она целилась в специально установленный восковой плафон и, заметим, не промазала). Генри мысленно зааплодировал, Ибарра уважительно кивнул. Ветер толкнул Призрака в бок и показал на что-то под столом. Бросив туда взгляд, лидер Альянса заметил, как маленький Дас, сохраняя невозмутимое выражение лица, передает под скатертью оружие своим соклановцам.

– Думаете, мы так просто уступим? – послышался возглас с другого конца зала. – Тогда попробуйте нас заставить!

Раздалось еще несколько выстрелов, после чего Хуан вскочил на ноги, вытаскивая из висящих на спинке стула ножен клинки, и заливисто свистнул. Элеонора без малейшего смущения перемахнула через стол, не уронив при этом ни одного бокала, выхватила у ближайшего из соседей из петли шпагу и ринулась навстречу незваным гостям. Остальные Гранды тоже повытаскивали оружие, клинки сшиблись, поднялся звон и грохот. Надо заметить, фехтовала Элеонора отменно, как, впрочем, и остальные ее соклановцы. Да и нападавшие не отличались робостью и неумелостью, поэтому те из гостей, кто хоть немного владел искусством боя, тоже решили поддержать хозяев и присоединиться к потасовке.

Генри поймал себя на том, что инстинктивно сжимает рукоять лежащего на коленях клинка, который привез с собой из далекого Санкт-Петербурга, таясь от милиции. Клинок был вполне настоящий – жутко дорогой коллекционный кукри, сувенир от старинного приятеля из далекого Непала – так что здравый смысл не позволил ему вмешаться, хотя пару раз почти пришлось. Он не считал себя хорошим фехтовальщиком, а потому не рискнул. А вот Конор, Пьер и присоединившийся к ним Ветер с удовольствием приняли участие в драке, в то время как остальные предпочли не вмешиваться. Впрочем, у Ибарры он заметил пистолет, которым тот небрежно поигрывал, будто не понимая его назначения до конца. Поскольку нападавшие были в масках, невозможно было толком определить, кто они, что только добавляло реалистичности. Генри время от времени переводил взгляд с дорогого клинка на сражающихся. Ему ужасно хотелось их поддержать, но он боялся… в первую очередь, кого-нибудь ранить. В этом случае ему грозила статья УК, согласно которой он если и отделался бы штрафом, то дорогое сердцу оружие точно конфисковали бы – например, в пользу какого-нибудь музея восточных редкостей.

Представление длилось недолго: довольно скоро пиратов одолели числом, оттеснив к дверям и вынудив сдаться. Под конец осталось только двое сражающихся – Элеонора и главарь, грузный гигант с парными саблями, которые в его руках казались обычными ножиками. Молодая женщина в сравнении с ним казалась почти ребенком, но это, судя по всему, ее нисколько не смущало. Клинки сшибались, высекая искры, и многие зрители затаили дыхание. Как эти двое все еще не поранили друг друга? В такие моменты напрочь забываешь, что поединок может быть постановочным, а каждое действие – четко выверенным и отрепетированным до мелочей. Элеонора вскочила на низкий столик (он предназначался для цветов или напитков, но теперь стало понятно, почему его держали пустым, и при попытке что-то на него поставить, для этого чего-то тут же находилось другое место), держа одной рукой шпагу, а другой подол, чтобы не мешал, и схватка продолжилась в иной плоскости.

– Вот это да! – восхищенно прошептал Рейн, беззвучно аплодируя. – Какова девица! Не то что Мануэлла наша – одно расстройство. Вот бы нам в клан ее!

– Она не пойдет, ты же знаешь, – усмехнулся Чавес.

– Знаю, – вздохнул собеседник. – Но помечтать-то я могу?

Схватка завершилась так же неожиданно, как и началась: в один прекрасный момент Элеонора вдруг рванулась вперед, подныривая под саблю, пока противник замахивался, затем тут же увернулась от второй, проскочила мимо него и остановилось. острие ее шпаги упиралось в его спину сзади, так что он никак не смог бы достать противницу без риска напороться самому.

– Сдавайся! – последовало властное требование. – Ну же!

Тот помедлил немного, потом хмыкнул и выпустил из рук оружие, демонстрируя пустые ладони. Звук падающих на пол клинков потонул в торжествующем реве. Те из гостей, кто не участвовал в бою, повскакивали с мест, оживленно жестикулируя, поздравляли победителей; остальные подняли клинки в воздух, как было принято делать в игре. Элеонору и Хуана подхватили на руки и торжественно протащили через весь зал прямо к лидерскому столу, где их тоже ждали бурные поздравления.

– Ну, ты даешь! – Ветер восхищенно захлопал в ладоши, а потом с церемонным поклоном поцеловал хозяйке руку. – Не ожидал! Ну, Хуан – он еще ладно, но чтоб девушка так орудовала шпагой – это выше моего понимания!

– Где вы так научились? – тут же поинтересовался Рейн.

– Поиграешь в ролевые игры столько, сколько они – не такому научишься! – многозначительно, с уважением сказал Дас, проверяя, не заклинило ли пистолет.

– Мда… – тихонько произнес Ибарра, обращаясь к Чавесу, – не хотел бы я скрестить с нею шпаги. Еще неизвестно, чем дело кончится – не компьютерная модель все-таки…

– Я тоже так думаю, – пробормотал Чавес.

– У меня нет слов, Эл, – произнес Генри, кланяясь хозяйке и из всех сил борясь со смущением. – Просто нет слов. А ты еще хотела у меня чему-то в игре учиться! Тебе самой впору давать нам уроки.

Элеонора озадаченно кивнула, на щеках ее даже появился легкий румянец: в устах Генри это была высшая похвала, которой вообще мог удостоиться человек не из его клана.

«Пираты» тем временем вернулись, поснимали маски и присоединились к гостям. теперь, когда всем уже стало ясно, что это помощники хозяев из Черноголовки, присутствующие несколько успокоились, но все равно были теперь настороже, готовые к любым неожиданностям.

– Интересно, что будет в следующий раз? – осведомился Конор у Грейди. – Как ты считаешь?

– Летучий Голландец, – произнес тот с невинным видом, опрокидывая в себя остатки вина и уже потянувшись за новой порцией.

– Не каркай! – проворчал Доминиканец Шурик, а Пьер мрачно хихикнул, думая, что от хозяев с их богатым воображением и любовью к экстриму можно ждать и не такого…

– Ну, вы и выдумщики! – покачал головой Ибарра. – Предупреждать же надо! Я чуть было не подумал, что сошел с ума.

– Это еще не конец, – хозяйка многозначительно поиграла бровями. – Дальше будет интереснее…

– Кому как – мне и такого интереса вполне хватило! – шутливо отмахнулся Рейн. – Хотя… было бы любопытно досмотреть кино до конца. Как вы, ребята?

Окружающие одобрительно зашумели: развлечение явно пришлось им по душе, так что Элеонора, а за ней Хуан и остальные вздохнули с облегчением. Больше всего они волновались за постановочные элементы: вдруг что-то пойдет не так или вообще не получится, а если и получится – гостям не понравится? Элеонора сжала ладони в молитвенном жесте: дай Бог, чтобы все и дальше прошло без проколов. Тогда гости увезут с собою домой только лучшие впечатления… и долго будут вспоминать эту встречу добрыми, а не дурными словами…

После окончания спектакля вновь заиграла музыка. Элеонора объявила начало танцевальной программы, но слушатели пока не были готовы переключиться. Она прекрасно это понимала, поэтому сперва ее помощники при участии самих Грандов показали несколько старинных танцев. В этом искусстве сильны были очень немногие, и не у каждого из них хватало смелости, чтобы присоединиться, так что гости предпочитали в основном наблюдать.

Призрак задумчиво крутил в руках десертную вилку с насаженным на нее куском пирога, но так и не мог донести его до рта: слишком занят был философскими мыслями и созерцанием. Наконец, он произнес:

– Хороша…

– Оба хороши, ты хочешь сказать, – поправил его Рейн, наблюдая за Хуаном и Элеонорой. Они кружились в танце, и, казалось, были заняты исключительно музыкой и друг другом, не замечая ничего вокруг.

– Ну да… – так же задумчиво отозвался лидер Реконкисты, то ли с хитрой, то ли с загадочной миной продолжая размахивать вилкой. – Кстати, Генри, пригласил бы принцессу на танец! – усмехнулся он вдруг в ответ на изумленный взгляд друга. – А что? Это я «старый пень», а ты-то уж наверняка ей ноги не отдавишь. Ты ж умеешь вальс танцевать…

Зачем Призрак это сказал, Генри не знал. Скорее всего – просто так… ну, или чтобы досадить лидеру Альянса и лишний раз перед ним похвастаться.

– Шторм, да ты что… А, ну тебя, – махнул рукой собеседник. Музыка тем временем стихла, и хозяева вернулись к столу. Элеонора обмахивалась веером и смеялась, щеки ее горели после быстрого танца. Она залпом опрокинула предложенный ей стакан лимонада, немало повеселив присутствующих.