Удача не плачет

Потапов учится в нашем классе не так давно – с января. К новичкам всегда особый интерес, а у Вовки еще и привлекательная внешность. Вернее, необычная. Он не из тех, кто наплевательски относится к своей одежде, но и не из тех, кто постоянно крутится перед зеркалом. Вовка часто носит белые рубашки навыпуск и всегда поднимает воротник вверх. Выглядит по-пижонски. И сразу чувствуется, что он доволен собой и независим от чужого мнения. Я знаю, многие девчонки мечтают сходить с ним в кино.

Бросив осторожный взгляд на Вику, я увидела именно то, чего опасалась. Лицо двоюродной сестры пылало гневом.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – шепнул Вовка, когда начался урок.

«Сегодня я буду ждать хоть каких-нибудь новостей… На девяносто девять процентов Андрей Дмитриевич… мой отец… уже получил письмо».

– Не мешай, – буркнула я и сделала вид, будто сосредоточенно слушаю учителя.

На всех уроках Вовка садился за мою парту, но вопроса о вечере больше не задавал. Два раза попросил ластик и один раз карандаш. Я была великодушна и не отказала ему ни разу и внимательно следила за тем, чтобы он вернул все обратно.

– Я провожу тебя до автобуса, – сказал Вовка после географии.

– Как хочешь, – пожала плечами я.

В автобусе Вика вела себя тихо, и я понимала, какой разговор произойдет дома. Но у меня была секретная защита от любых нападок – письмо. Я вновь думала только о нем и больше всего хотела поскорее оказаться на чердаке, где никто не помешает мечтать и вспоминать до мельчайших подробностей вчерашний разговор с Лизой.

– Сегодня все говорили только о тебе, я думаю, ты знаешь почему… – резко произнесла Вика, как только мы подошли к нашему участку.

– Пусть говорят, – нейтрально ответила я, пытаясь увильнуть в сторону.

– Интересно, чем ты пленила Потапова? Алгебру можно списывать и у Кирилла.

Едкой иронии было слишком много, и во мне проснулась вредность. Обычно она спит крепко, даже похрапывает, но это, видимо, был особый случай. А может, вчерашняя окрыленность добавила сил.

– Вова сказал, что ему нравится мой богатый внутренний мир, – соврала я просто и хладнокровно.

– Что-о-о? Да он слов таких не знает!

– Напрасно ты его недооцениваешь.

– Между прочим, он встречался с Кристиной Макарской и с рыжей Веркой из параллельного. С первой – три недели, а со второй – месяц. Рекорд! Наверное, у них тоже был богатый внутренний мир. – Вика засмеялась звонко и искренне. – Ты не можешь нравиться Вовке. Ты вообще никому не можешь нравиться. Ясно? Немедленно рассказывай, что он тебе говорил? Обо мне спрашивал? Сколько раз? Надеюсь, ты не ляпнула какую-нибудь глупость…

Настроение Вики заметно улучшилось, но мне совсем не хотелось разговаривать.

– Не спрашивал, – коротко ответила я и дернула ручку двери на себя.

– Врешь. Всем известно, что с тобой начинают дружить лишь для того, чтобы подобраться ко мне.

И в этот момент сердце будто пронзила длинная тончайшая игла. Я обернулась и заметила около ворот машину Юрия Викторовича. Но время еще рабочее… Значит, по какой-то причине дядя вернулся домой раньше.

– Проходи, – сказала я, пропуская Вику вперед, неотрывно глядя на машину.

– Ты не ответила.

– А разве ты задала вопрос?

– Иногда мне кажется, что ты просто идиотка.

Но я уже не слушала Вику, у меня стали неметь пальцы и по спине побежали мурашки. Что-то происходило. Сейчас. В эту минуту. И я это чувствовала каждой клеточкой тела.

В прихожей я сразу увидела Лизу и поняла: она ждет меня. При Вике няня не могла говорить о нашем секрете. Встретившись со мной взглядом, она лишь кивнула и взмахом руки указала на правую сторону второго этажа. Там в одной из комнат Юрий Викторович и Марина Аркадьевна часто обсуждали свои проблемы. «Юра, нам нужно поговорить. И лучше это сделать подальше от детских ушей. Я жду тебя наверху», – обычно важно произносила тетя и направлялась к лестнице.

У этой комнаты и библиотеки имелся общий балкон, и пару раз, когда дело касалось моей персоны, я занималась бессовестным подслушиванием.

– Вика, на обед борщ, есть овощной салат, оливье, рыбные котлеты и картофельное пюре… – переключила внимание на себя Лиза. – Что ты будешь?

– Оливье… Это кошмар… Я никогда не похудею! – раздалось у меня за спиной.

Я не знала, сколько уже длится разговор, но рассчитывала, что мне удастся раздобыть хоть какую-то информацию. Письмо прибыло по указанному адресу. Иначе Юрий Викторович не вернулся бы спешно домой, а Лиза не вела бы себя так. Я верила и не верила в происходящее. Я надеялась и страшилась услышать беседу дяди и тети. Признает ли меня отец? Захочет ли он меня увидеть? А если письмо попало не в его руки?

Взлетев на второй этаж по лестнице, я зашла в комнату и скользнула мимо дивана и кресел, открыла дверь, вышла на балкон и осторожно, почти не дыша, приблизилась к декоративной перегородке. Дальше пройти было нельзя, но я и так находилась слишком близко.

«Только бы окно у них было открыто…» – пронеслась отчаянная мысль, и я прислушалась.

– …этого не могло произойти… но он позвонил…

– Перестань это повторять… надо что-то делать…

– Если бы на его месте был другой человек… мы… как… вот как…

– …Дженни… еще не известно… я не верю, это абсурд…

– …когда я увижу письмо, я пойму, кто его написал… может, его напечатали… ничего не выйдет…

– …а его тон? Каким тоном он…

– …хочет посмотреть на нее… нет… это не доказательство…

Мне здорово повезло – окно явно было открыто. Поначалу волнение мешало уловить смысл долетающих фраз, и от нервного напряжения и досады на глазах выступили слезы. Но потом я сжала кулаки и постаралась собраться. Нельзя же падать в обморок и раскисать, когда решается твое будущее.

– …она… совершенно не за чем…

– …анализы… тест… в наше время такая процедура является элементарной…

– Но я не хочу! Юра…

– …я отказал… настаивает… когда я узнал… имя… обеспечен…

– Это ошибка! Я не верю!

– …к сожалению… у него все права… суд… ее спросят… мнение решающее…

Кажется, я перестала дышать.

Сердце остановилось. Наверное.

Ладони вспотели, и я прижала их к джинсам, не зная, что еще сделать. Выходит, письмо получил именно мой отец, и он хочет меня увидеть, хочет разобраться. Если я правильно поняла… Ему не все равно, и это точно! Он же мог просто выбросить конверт и никому ни о чем не рассказывать.