НеКультурные люди

Еще двадцать минут уговоров, и я сдаюсь. Ведь не может же он так нагло меня обмануть?!

На вид горка и вправду выглядит безобидной. До тех самых пор, пока я не поднимаюсь на вершину. Опять подкатывает паника. Но спуститься вниз нереально – вся лестница усыпана любителями острых ощущений.

Садимся. Я жалею, что не написала завещание. Пожитков за свои восемнадцать лет я накопила не много, но вот завет не посещать аквапарки всем адекватным людям стоило бы оставить.

Надсмотрщик машет рукой, и мы пикируем вниз. Всё повторяется. Адреналин, паника, мольба. В голове лишь одна мысль: «Обманул! Обманул!!!»

Упав в воду, я еле из нее выползаю – не держат ноги. Зато с руками всё в порядке, и когда Николай пытается мне помочь, принимаюсь колотить его что есть сил, захлебываясь в рыданиях.

– Да чтоб я! Еще раз тебе поверила!!!

А дальше последовала непереводимая игра слов.

Мой спуск был запечатлен на фотокамеру. И там вместо меня – дедушка Ленин, обреченно коротающий долгие годы нежизни в компании радостных людей.

Кто бы знал, что это будет самой яркой иллюстрацией сути мероприятий, делать которые я страстно мечтала:

Праздник неконтролируемым потоком несет вперед счастливых зрителей и уже неживого, но еще не мертвого режиссера.

Оставшиеся четыре часа я провела в лягушатнике с грудничками.

* * *

А потом я внезапно вышла замуж. Не последнюю роль сыграл позор, свидетелем которого стал Коля, и который он деликатно хранил в секрете.

А еще папа не разрешал мне гулять позже двенадцати ночи, и пришлось предпринять столь кардинальные меры. К слову, план провалился, поскольку к двадцати годам я стала обладательницей ребенка и абсолютного шока, от того что с этим ребенком делать. Правда, гулять мне теперь было можно круглосуточно. С коляской.

Когда нашей с Николаем беременности еще было три месяца, директор Дома культуры озвучила предложение, которое стало поворотным в моей судьбе.

Мужу предложили ставку слесаря с зарплатой пять тысяч рублей, а поскольку официально устроиться он мог только совместителем и получать половину, взяли меня методистом – тогда так гордо именовался человек, ответственный за праздники. На деле же, работал он на полную слесарем. Вот такая хитрая арифметика.

В декрете мне даже платили пособие – две с небольшим тысячи, и это было отлично. В то время безработным мамочкам было положено ровно ничего.

Счастливое материнство тех времен я успешно совмещала с окончанием учебы на менеджера и полной прострацией на тему того, куда я в дальнейшем пойду работать.

А поскольку зарплаты в культуре были – получить и плакать, судьба снова подарила мне невероятной щедрости сюрприз. Когда дочери исполнилось чуть больше года, в ДК практически не осталось специалистов, и директор мужа предложила мне такой вариант: я работаю из дому, на удаленке, как сказали бы сейчас, пишу сценарии для детских праздников, и прихожу туда только их проводить. Мы считали каждую копейку, и конечно, не смогли отказаться.

* * *

Еще когда мы только начали встречаться с будущим мужем, я бывала у него в Доме Культуры. Мне он представлялся именно таким – с больших букв.

Однажды Николай собирал аппаратуру, а я позволила себе дерзость зайти в концертный зал. Он был совершенно пуст, свет выключен, и только луч пробивался через двери, ведущие в зал с большими окнами.

Как сейчас помню: я шла между рядами, вдыхая запах, который невозможно описать. Наверное, так пахнет творчество, вдохновение, мечта.

Занавес был раздвинут, и я поднялась на еле освещенную сцену. Обвела взглядом кресла в полумраке и ощутила трепет и сладкий страх. Думаю, именно в тот момент во мне зародилось желание вновь стоять на этой сцене, залитой софитами полноправным хозяином, а не тайным воришкой в темноте.

* * *

Выходить на «настоящую» работу было страшно. Кроме меня в методическом кабинете ютилось еще несколько подобных мне «фрилансеров». В тесной комнатушке практически всё пространство занимал огромный стол формы «Т», на крышке которого стоял допотопный компьютер с проводным интернетом. Во главе – место худрука, человека, ответственного за всю художественную деятельность ДК, репетиции и работу коллективов.

Методисты и прочий творческий сброд ютились по обеим сторонам отростка стола, занимая очередь на работу с единственным компьютером.

Экономисты, агрономы, хореографы – мы все с важными лицами пытались творить. Вытворять. Но были плюс-минус бестолковыми. Сотрудники менялись как перчатки, и изредка в их числе оказывались специалисты с профильным образованием. Которые, при этом, косячили не меньше «бестолковых».

Связки из сказки

Как-то Иван, режиссер согласно корочкам ВУЗа, разогрел связки перед выступлением. Лучшим средством, как он посчитал – коньяком. И назвал главу района, уважаемого дядьку с буйным нравом, Михал Петровичем Егоровым.

Егор Михайлович Петров побагровел, но на сцену вышел. И даже сурово рявкнул в микрофон, что считает мероприятие открытым. Заиграл гимн, и флаг, что стоял рядом с главой, внезапно упал с флагштока. Хотя должно было падать Ивану.

Говорят, после этого Егор Михайлович преподавал основы работы со связками директору ДК. Демонстрировал на собственном примере – чтобы голос хорошо звучал, достаточно найти подходящий для ора объект.

Так Иван между нами, необразованной челядью, из «царевичей» был разжалован до «дурака».

Можно быть сколь угодно талантливым и опытным, но если ты не относишься к празднику со всем уважением, он ответит тебе тем же.

* * *

Но были в Доме культуры и мэтры, которые работали там чуть ли не с основания. Их опыт исчислялся десятилетиями, регалии – свитками, заслуги – сундуками.

Вера Ивановна руководила театром. Ее интеллигентность и сдержанность поражала. Какой бы хаос ни царил вокруг, единственной ее реакцией была только вздернутая бровь. Но зато какой красноречивой была эта бровь! Вера Ивановна вполне могла бы преподавать на курсах благородных девиц, после которых, я уверена, даже отпетые матросы сменили бы портовую прозу на слог поэтов-маринистов. Общаясь с Верой Ивановной, я каждый раз ощущала себя школьницей на экзамене в аспирантуру.

Иннокентий Петрович возглавлял хор русской и казачьей песни. Репертуар хора оставил неизгладимый отпечаток и на стиле общения его руководителя. Сюжет песен о казаках имел строго два направления: эпос сражений ребятушек на поле боя и лирика любовных побед их неверных жен. Сражаться в культурных условиях Иннокентию Петровичу было не с кем, а вот чужих жен в поле видимости – хоть отбавляй. Поэтому он забавлялся тем, что с самым невозмутимым видом вворачивал сальную шуточку в казавшийся поначалу безобидным разговор. Каждый раз, попавшись на эту удочку, я проклинала казачек – почему гуляли они, а стыдно мне?!

Создателем и бессменным руководителем народных танцевальных коллективов «Калинка» и «Вольница» была Натэлла Витальевна.

По натуре Натэлла Витальевна была настоящим воином. Борцом за справедливость. К ней нельзя было относиться нейтрально – ее или обожали, или ненавидели. А еще боялись и уважали.

Она держала в кулаке восемьдесят ребят от мала до велика и умудрялась делать это по любви.

Взрослые дяденьки и тетеньки, поменявшие место жительства десятилетия назад, прямо с вокзала, не расчехляя чемодан, бежали проведать родной коллектив и любимого руководителя.

Но завоевывала сердца Натэлла Витальевна вовсе не телячьими нежностями, снисхождением и поблажками. А прямолинейностью, способностью разложить всё по полочкам и выйти победителем из любой патовой ситуации.

Билет и один конец

Однажды Натэлла Витальевна повезла коллективы на конкурс в другую страну. Казалось бы, сочетание «двадцать детей» и «заграница» уже нагоняет панику и страх. Но это не о нашей героине!

Как обычно, завоевав самые высокие титулы, танцоры радостно возвращались домой. Логистика была не из простых: границу с Россией пересекали на автобусе, который доставлял коллективы в Москву; там пересаживались на поезд, через двое суток – привет, Челябинск; снова автобус, час езды и – вот моя деревня, вот мой дом родной.

Конечно, Натэлла Витальевна сильно заранее и тщательнейшим образом прорабатывала маршрут, планировала каждую мельчайшую деталь и прогнозировала любой возможный форс-мажор. Билеты на поезд туда и обратно ухватили, как только они появились в продаже – четыре купе, расположенных друг за другом – чтоб и дети были все вместе, под надзором, и развеселые вахтовики не разлагали атмосферу алкогольными испарениями.

Поезд был транзитный – стоял ровно десять минут. Поэтому, как только под колесами прибывающего состава заскрипели рельсы, дети с сумками наперевес заняли стартовую позицию.

Проводница строгим взглядом окинула толпу, и только открыла рот, чтоб потребовать билеты вместе с документами, как Натэлла Витальевна отчеканила:

– Так, стоянка короткая, я не хочу, чтоб половина детей осталась на перроне. Вот билеты, посмотрите, пересчитайте – их столько же, сколько и нас. Сейчас мы заходим, располагаемся, раскладываемся, и если вам нужно, можете прийти и более тщательно всё перепроверить. Давайте не задерживать очередь!