неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди

То есть не было возможности у молодых людей, как сейчас, заработать в интернете smm-щиком (очень перспективная и интересная профессия, советую тебе, дорогой друг, если ты сейчас находишься на этапе поиска), продвигая страницы в соцсетях и продавая рекламу. Не было возможности раздавать даже флаеры – все сделки в сфере торговли совершались на центральных рынках, не требовавших рекламы. О да, я помню эти потрясающие впечатления от покупки пары джинсов зимой, в минус 30, в окружении 8–10 представителей Кавказа, в один голос орущих, что эта дыра – дизайнерская, а «Дольче и Гиббон» – последний писк моды в том ауле, откуда был сам маэстро-дизайнер.

Итак, ничего не было развито, плюс место моего рождения и дислокации – самая провинциальная провинция в ее лучших традициях с гусями на улицах, хаотичными рынками из бабушек-дачников и гуляниями всем городом. Со стороны земляков это определяло повышенную скорость реагирования на любую новую вакансию и силу бульдожьей хватки за текущее рабочее место каждого. А посему предложенное место уборщицы на мясном рынке было лучшим вариантом за неимением альтернатив и моего чересчур юного возраста, который с лихвой компенсировало пламя желания работать в глазах.

Конечно, отмывание от кафеля прилавков провинциального места жертвоприношения Золотому тельцу и низменной природе людского голода (это я о мясном рынке) кровь, останки и внутренности когда-то живых существ – такое себе клеймо на детской психике. Однако семье требовались деньги, ибо в то время профессия милиционера была самой низкооплачиваемой на уровне санитарки в больнице, а мать была в декрете по причине рождения моей сестры. В общем, было нелегко, и, как на войне, требовались усилия всех участников быта, способных к труду.

Но не подумайте, я не жалуюсь. На том же центральном рынке городе Бор Нижегородской области, где центр формировал «мясной» алтарь, мне довелось работать еще очень долго, впервые в том же юном возрасте вкусив надежду на риск предпринимательства. Проще говоря, постоянно в ягодно-грибной сезон ваша покорная слуга занималась промыслом предков-неандертальцев, а именно – примитивным бортничеством в окрестных лесах. Как говорится в народе, «собиралось все, что было не приколочено, а приколоченное – отдиралось и туда же – в корзину». Черника, земляника, грибы, клюква – летом и осенью в период каникул это была хорошая прибавка к основному «кровавому» месту работы, даже несмотря на тот факт, что такого природного добра на хаотичных «бабушкиных» рынках было навалом, благодаря все им же. Добавим плюсом незаконную предпринимательскую деятельность и торговлю несертифицированной продукцией в неположенном месте, что постоянно держало на взводе при виде любого представителя закона и поддерживало уровень адреналина в крови похлеще, чем валяющиеся повсюду копыта, рога и секции кишок убиенной свинины и говядины. В голове играет столь любимый родителями шансон «Хоп, мусорок, не шей мне срок», глаза на стреме выискивают в толпе обладателей погон, отпечатки пальцев забиваются грязью от постоянного пересчета мелочи, а ноги дрожат от переизбытка норадреналина в надпочечниках. Бурная смесь эмоций в крови, будто «все смешалось в доме Облонских», «Беги, Лола, беги!».

Ввиду того что мать всю жизнь работала продавцом и имела много знакомых в продуктовых магазинах, однажды моя карьера резко скакнула вверх, а именно в 15 лет, когда появилась вакансия фасовщицы продуктов питания. Это, можно сказать, была первая серьезная работа, ибо для постановки на нее мне даже трудовую книжку завели, для чего пришлось завести ИНН. А поскольку весь этот бюрократический процесс в то время был сложен и необуздан, как степной мустанг, это сильно повышало ЧСВ вашей покорной слуги ввиду самостоятельного получения всех «бумажек» в разных муниципальных инстанциях маленького провинциального города с ярчайшими представителями госслужащих типа «Куда прете, у меня обед» или «Здесь нет подписи, здесь – печати, приходите через год, а лучше – никогда».

Итак, второе мое рабочее место – (фасовщица) в магазине. Хлебное, могли бы сказать вы, но не тут-то было. Работа с продуктами – не самое тривиальное дело, как оказалось. Чуть проглядел по срокам, и кефир вообразил себя творцом, создав внутри емкости свой мегаполис с блэкджеком и известно чем, а ты попадаешь на штраф. Или вскрываешь, казалось бы, новую коробку с фисташками, а там царство моли. Знаете, что может быть хуже названия «Мир дверей»? Правильно, «Царство моли»! «Черт возьми! Час от часу не легче! Сначала отмываешь кишки, теперь моль!» – в цензурном переводе для данной книги выдаешь ты на рабочем месте фразу в сердцах не так интеллигентно. С коллективом никогда не было проблем. Никогда только после того, как выяснялся факт моей половой принадлежности в формате: «В смысле Юля зовут? Ты девушка? А, спортсменка…тяжелая атлетика… ладненько!» Залог успеха в любом коллективе – чувство юмора и способность к конформизму в роли собутыльника. Сплетя воедино эти вещи, ты будешь своим везде. Ну а внешний вид и проблема идентифицировать половую принадлежность со стороны социума – это, согласно увещеваниям коллег, женщин бальзаковского возраста, «легкая милая придурь» и «юношеская дурь, выйдешь замуж – станешь нормальной».

«О боги Олимпа, Зевс, ну что за?..» – восклицаю всегда я в сердцах, но продолжаю улыбаться, ибо женский коллектив – мираж дружелюбия. Стоит проколоться и попасть в опалу – тебя подставят и ликвидируют. А деньги для семьи нужны. А терпение не железное. «Как закалялось терпение» – нужно было написать книгу-пособие раньше этой, ибо Терпение, Аскетизм и Воздержание – моя религия и святая Троица. Мужское мировоззрение, сформированное в ходе сурового воспитания, со всеми его прелестями в виде рационального мышления, аналитического ума и главенства логики привели к внутренней политике «развитого атеизма». Созвучно политике «развитого социализма», не правда ли? Спасибо отцу, члену КПСС, за проведенную политподготовку и мою любовь к истории СССР, за 20 дней до развала которого я успела родиться (а посему порой претерпевать приходится так называемый «Юмор за 300» – «Не из-за твоего ли рождения он распался, Юля?»). Но несмотря на «развитой атеизм», человек нуждается в объекте веры, и для меня им стали «Т.А.В.» (Терпение, Аскетизм, Воздержание).

Третья работа недалеко ушла от продуктовой сферы бытия человеческого, ибо звучала как «кухонный работник» ресторана «Магеллан». Работа, конечно, почище первой, но не самая сахарная, учитывая необходимость быть всем и вся на кухне ресторана, что пользуется популярностью в городе. Мытье посуды, инвентаря, полов, да даже потолков! Я чистила овощи и вела разгрузочно-погрузочные работы по приемке продуктов, а поставщик-джигит непременно приветствовал: «О, Юлек, опять ты сегодня за мужика! Какой женьщин, вах!» В целом ничего примечательного отметить не могу, кроме как бонусы в виде возможности испробовать различные блюда авторского меню. Это было похоже на искусительный плод под шипящее «Ну, попроообуууй» шеф-повара, похожего на мудрого Каа из мультфильма «Маугли», гипнотизирующего бандерлогов заклинанием «Ближеее». Ты смотришь в глаза этому внушающему доверие дяденьке, кроваво-красный сочнейший бифштекс дымится на безгрешном полотне белой тарелки, ты голоден, а дома ждут только котлеты по акции из «Пятерочки»… Изнывающие от физической нагрузки мышцы жаждут белка, и руки вот уже сами тянутся к грехопадению, на очи опускается темный занавес… и на пути в ротовую полость красиво и профессионально приготовленного кусочка мяса, чьи останки я недавно отмывала на рынке, мозг отключается, едва рецепторов коснулась подсоленно-подперченная, побывавшая в объятьях духовки плоть… Я открываю глаза и вижу, как ранее чистое полотно заснеженной глади тарелки отмечено красным пятном лишения девственно чистого состояния от куска мяса.

Грехопадение свершилось, меня можно изгнать из рая, как Адама и Еву в свое время, а религия «Т.А.В.» отныне должна предать меня анафеме, но. Есть одно огромное, плотное, центнероподобное «НО». Любой грех, равно как и любая исповедь, – процессы хоть и противоположные, но абсолютно одинаковые с точки зрения таинства свершения (и вот, наконец, прозвучало слово «исповедь»[3 - Ваше подсознание уже поняло, к чему ведет данное повествование, а вы скользите взглядом по тексту дальше и придадите значение данной сноске лишь в конце книги.]). Только я и мой кулинарный Каа-искуситель знаем о свершившемся, и таинство становится единством, продолжая длиться на протяжении всего периода моей занятости на голгофе под названием «Магеллан». Далее, как по накатанной, я прихожу домой, в эту обитель нелакшери-пищи, будучи сытой различными деликатесами и яствами, материально недоступными нашей семье, потупив взор и отказываясь от предложенного матерью ужина в виде картофельного пюре и сельди. Дома я прихожу в себя и свою Т.А.В.-религию – с помощью физических упражнений, направленных на устранение калорийных последствий бифштексов/картофеля «по-французски»/медальонов и так далее. Водой с лимоном орошаю полость искушенного ЖКТ во благо жиросжигательного эффекта и молюсь, чтобы учебный год скорее начался и эта работа поскорее закончилась (желудок издает недовольное бурчание, ибо привык и не хочет возвращаться к овсянке на воде, крупам и тушеной капусте с вкраплениями куриного мяса).

Следующая работа в корне отличается от предыдущих и выходит на качественно новый уровень обязанностей, ответственности, требуемых знаний, умений и навыков. И с нее начинается новый пласт моей жизни в плане коммуникабельности, способности устанавливать взаимоотношения с людьми и быть полезной как работодателю, так и обществу в целом.

Организм мой вкупе с количеством извилин и мышечной массой вырос до отметки 16 лет, а это означало, что можно было вводить материальную ответственность и допускать к работе с кассой и вожделенными билетами банка России.

Итак, я становлюсь продавцом канцтоваров в одноименном отделе магазина подруги моей матери, которая в свое время предоставила работу на мясном рынке. «Продавец канцтоваров» – следующее звено эволюции, как кроманьонец по сравнению с неандертальцем. Более разумный, более быстрый, способный, выносливый и близкий к социуму. Чувствуете амбре гордости сквозь уста радости от смены грязи и останков пищи на школьно-офисные объекты материи? Конечно, от физического труда далеко уйти не пришлось, ибо магазину требовался грузчик, и в такие моменты от работодателя звучало коронное: «Юля, можно использовать тебя как женщину?» Под «использовать как женщину» подразумевалось, что пришла партия товара, которую требовалось разгрузить. А тетрадки, ручки и ластики – далеко не самые пушистые носители материи, в связи с чем попотеть приходилось изрядно, ибо вес «коробочек» достигал 15–20 кг. Но это все прелести жизни для бодибилдера, коим я являлась на тот момент, я воспринимала любую нагрузку как тренировку, способствующую развитию физики тела.

Из чистого и теплого магазина канцтоваров в августе мы плавно переместились на центральный рынок, в чреве которого вы, как помните, находилась «мясная голгофа» моего первого рабочего места. А посему дрожь пробегала по телу каждый раз, когда я несла из машины коробку тетрадок с изображением «Смешариков»[4 - Год от года к хайпу на канцтоварах приходили «Смешарики», «Трансформеры», «Winx», «Маша и медведь» и так далее. По качеству продукция ничем не отличалась от «небрендированной», но была более ценной за счет сочетания высокой маржи прибыли предпринимателя и спроса потребителя в лице детей, тоннами употреблявших сей телевизионный контент. Как говорили нам в ВШЭ: «Все есть маркетинг и маркетинг есть все».] на фоне зеленой лужайки и радуги, переступая стекающую в водосток струю бурой субстанции, некогда поддерживавшей жизнь в чьей-то любимой буренке.

Новая локация в простонародье называлась «Школьной ярмаркой» и представляла собой площадь с палатками ипэшников, рискнувших быть предпринимателями в стране с тяжелым налоговым бременем. Куча всякой всячины, казалось бы, одинакового свойства, но каждый привносил в свой ассортимент нотку индивидуальности. Кто-то за счет реализации канцтоваров трендовой тематики, а кто-то за счет внутреннего обустройства своего торгового пространства под удобство нужд покупателей. Например, в этом углу – все для творчества, в этом – для начальных классов, детского сада и так далее. Моим работодателям удавалось сочетать и то, и другое. Это были хорошие люди, не лишенные чести и искренности, как принято думать о «торговцах», у них я научилась очень многому. Например, уважать клиента (клиент не всегда прав, но уважать его нужно); не цепляться за прибыль и делать скидки нуждающимся (например, бабушке, собирающей внука в школу, если мы знаем, что она единственная, кто у него есть). Относиться к каждому клиенту как к другу, обратившемуся за помощью к профессионалу, – искреннее желание помочь ему и правда сближает, и клиент возвращается к тебе вновь, приводя к тому же других в соответствии с принципом сарафанного радио. Ценить минуты отдыха и под лучами уходящего в осень летнего солнца созерцать полет стрекозы, решившей проведать нашу палатку, что всегда у торговцев считалось хорошим знамением к прибыли. А главное, что «Всех денег не заработаешь, Юля. Люди не запомнят то, что ты им сказала, но запомнят то, что они почувствовали рядом с тобой». Поэтому каждый клиент, как лучший друг, находил в нашей палатке то, что искал, и даже больше (улыбку, просто приятный разговор и пожелание отличной учебы и деятельности).

Мне нравилось работать в канцтоварах. Поскольку основные потребители на «Школьной ярмарке» были все-таки дети, это развивало навык коммуникабельности и установления контакта до небес. Дети – самые непредсказуемые существа и самые требовательные клиенты и по уровню запроса на внимание, и по ассортименту товара. С ними я научилась терпимости и уважению к каждому, несмотря на капризы, крики, требования «мама, я хочу эти тетради с трансформерами, а не с природой». Главное, что с детьми все просто – как ты поступаешь с ними, так и они с тобой. Над этим стоит задуматься многим родителям.

После ярмарки – возвращение в стационарный магазин. И вот меня снова повышают, переориентируя параллельно мои способности к торговле и коммуникации в сторону рыбаков. Отдел «Рыболов» этих же хозяев, в этом же месте прельщал многих жителей нашего города не только вышеупомянутым уютом оформления и душевностью обслуживания, но и очень широким ассортиментом товаров. Казалось, здесь было все! Пневматическое оружие – пожалуйста! Японская леска на хитромудрую щуку – сильвупле! Даже, на секундочку, африканский опарыш имелся в наличии… Чем он отличается от нашего, русского, спросите вы? Что ж, я тоже так вопрошала, пока не увидела этот новый «хит продаж»! Помимо того, что он был очень мясист и плотен, как спринтеры Африканского континента на Олимпийских соревнованиях по бегу на 100 м (эдакие Усейны Болты среди опарышей), они были подвижны и очень оранжевы, будто вместо крови у них свежевыжатый апельсиновый сок. И вспомните наших опарышей-беляков, суровых и холодных блондинов, будто они приползли из Сибири. Естественно, что рыба, привыкшая к виду этих побитых суровой жизнью в холодной стране опарышей, как обезумевшая кидалась на горючий коктейль африканского наполнения! Рыбаки были в восторге, мы были в восторге от прибыли и рассказов, все были на одной волне восторга!

Рыбаки и охотники на самом деле такие же душевные ребята, как и дети. Не зря в народе бродит пословица-совет по воспитанию детей: «И главное, дорогие родители, помните, что первые 40 лет жизни в жизни мальчика, как правило, самые трудные». Как дети, они восторгались качеством новоприбывшего опарыша, рассказывали о своих схватках с щуками и с упоением показывали свои пиксельные, но светящиеся счастьем фото с рыбалки на кнопочных телефонах, подаренных женами или детьми когда-то давно!

Мне нравилась эта работа не только из-за отношения работодателя. Они ценили во мне те качества, которые, как я считала, не были поводом для гордости, но для них они имели весомое значение. Честность, открытость, чувство юмора, недюжинные физические качества, постоянная готовность помогать во всем и повышенная степень ответственности – вот почему они двигались по пути своей предпринимательской деятельности со мной. Пошутить с покупателем, сделать ему скидку, вернуть забытый кошелек – все это мелочи, но они действительно были значимы для общей атмосферы хорошего магазина.

Благодаря этой работе и моей самоотдаче впервые мне удалось накопить на самостоятельное путешествие. И не куда-нибудь, а в Санкт-Петербург – северную столицу очарования души любого, кто там побывал. Конечно, финансовая сторона вопроса сильно задевала бюджет семьи, но в первый раз было решено пойти наперекор требованиям семьи и не отдавать всю зарплату в семейный общий «чан выживания». Чан кипел от негодования одного родителя отрывом столь большого куска на благо Питера, а я варилась лишь в мыслях о предстоящей поездке и впечатлениях.

Я взяла с собой всю одежду, что у меня была на тот момент: рваные на коленях джинсы, футболку, толстовку в стиле бейсбольных болельщиков, куртку по акции из мужского отдела известного магазина, а также кроссовки-адики – единственное весомое приобретение за последние несколько лет.

И знаете, я не пожалела. Пусть денег было немного, но удалось остановиться в хостеле прямо на Невском проспекте – «Друзья Хостелс», кажется, так называется. Мне сразу понравилась специфика хостела – его мультинациональность и пребывание преимущественно гостей из Европы и Америки. Это была отличная возможность для интеллектуального, культурного и языкового обмена, так что в этом плане условия пребывания в многоместном номере не пугали, а даже радовали.

Питер был по-осеннему свеж и прекрасен, ибо прибывшее вместе с моим поездом в город бабье лето, по рассказам и удивлению петербуржцев, было неожиданным и от этого крайне приятным. Каналы, реки, мосты, брусчатки, проспекты, переулки – все было исхожено мной от рассвета до невиданного заката белых ночей. Разведение мостов, Петергоф, Петропавловская крепость – все вызывало настолько дикий восторг в душе, что мысли о семье и ее финансовом положении куда-то улетучились и я впервые ощущала себя свободной без пристального внимания со стороны родственников. Любая еда, пусть даже это «венский хот-дог», купленный на Невском в придорожной сосисочной, обдавала вкусовые рецепторы новыми эмоциями восторга. И казалось, что электрические импульсы наслаждения поднимаются прямо в центр мозга, заставляя все его серое естество переливаться красками радуги, закутанной в дымку тумана на Неве поутру.

Десять дней прошли как по мановению рыбьего хвоста из тех рассказов рыбаков, в которых либо леска порвалась и чешуйчатая сорвалась, либо опарыш приказал долго жить и не вызывал аппетита у пресноводной. Ехать домой не хотелось, но мысли уже возвращались к традиционной канве с мазохистским уклоном «поиска денег» и «получению золотой медали во что бы то ни стало».

К слову, мысль о золотой медали плотно внедрили мне в гипофиз родители. Это же НАДО. Это же ПОКАЗАТЕЛЬ успеха и значимости. «Тебе же НАДО быть успешной, чтобы мы гордились тобой», – говорили они. «Что, четверка?! Как ты посмела?!» – ну и все в таком духе. Уже на Московском вокзале Санкт-Петербурга крылья свободы постепенно сложились в привычное увядшее состояние целомудренной трезвости в оценке своего социального положения, а оперение покрылось налетом инея от возвращения к привычным обязанностям «БЫТЬ ЛУЧШИМ. БЫТЬ ПРИМЕРОМ. БЫТЬ ГОРДОСТЬЮ».

«Посадка на поезд Москва – Нижний Новгород заканчивается, просим провожающих покинуть вагоны», – сказала диктор тем самым равнодушно-металлическим голосом, наличие которого, видимо, является единственным критерием отбора на данную должность. Сидя на нижней полке плацкартного вагона, я рассеиваю фокус взгляда на удаляющихся спинах людей, среди которых мелькнул образ, похожий на мою, но не сутулую, а широко расправленную и дышащую полной грудью.

Все это вспоминалось, будто память вскочила в отъезжающий экспресс и с одышкой едва успевающего, держась за сердце с обожженными кислородом легкими, неслась по отполированным, блестящим хладнокровием стали рельсам. Черные кеды чеканили привычный на работу маршрут в почти спринтерском из-за опоздания темпе. Едва оперившееся летнее солнце июня поднималось из-за горизонта не столь быстро, как бежала я и как моя челюсть перемалывала обычный бутерброд с колбасой, оказавшийся в плену сухомятки из-за невозможности выпить дома кофе. Традиционный черный костюм работника похоронного бюро уже начал разогреваться от приема солнечной ванны, намекая бегущему в нем телу на не самое лучшее амбре от пота по приходе на работу. В спортивной сумке «Найк» гремят от совместных подпрыгиваний вилка, ложка и контейнер с пустыми макаронами и сосисками по акции. Канатная дорога уже начала свою работу, и под оглушительное «Highway to Hell» в наушниках я впрыгиваю в кабинку, чтобы 15 минут посидеть в телефоне, читая последние новости политики и экономики. Я серьезный человек, и это было важно.

Кем ты стал?

Где ты гнев потерял?
Ты был лев для телят, теперь это не для тебя.

    Oxxxymiron

Июнь 2016 года. Моя работа – сложная, но малооплачиваемая бюрократия с высокой степенью ответственности.

– Здравствуйте, меня зовут Юлия, и я – лучшее, что могло случиться с вашей компанией, – сказала я стандартную вводную фразу на собеседовании. Два собственника оценочной компании ООО «Экспертный центр» оторвали взгляд от компьютеров и молча уставились на меня.

Лайфхак для тех, кто точно хочет быть приглашенным на любое собеседование. Придумайте такую фразу, которая была бы блесной производства «Made in Germany», и работодатель, даже будучи искушенной щукой, не проплывет мимо и зацепится за нее, возможно, даже чисто ради спортивного интереса.

– Это у вас в резюме «исполнительность без прокрастинации»? – спросил совладелец без намека на шевелюру на черепной коробке.

«Исполнительность без прокрастинации» – та самая «Made in Germany», личностная характеристика, придуманная мной как раз для привлечения замутненного загрязненными водами Волги взора работодателей-щук. Значит это словосочетание лишь то, что порученные задания исполняются мною ровно в срок не без отсутствия любимой студентами и творческими людьми прокрастинации, но без срыва дедлайнов.

– Расскажите о себе. Почему вы хотите работать у нас и кем видите себя в нашей компании через пять лет? – спросил все тот же партнер, подтверждая стереотип о том, что раннее облысение – признак повышенного уровня тестостерона. А повышенный тестостерон – признак альфа-самцов стаи. Однако впоследствии это утверждение оказалось очередным мифом, а «активный интервьюер» – исполнительным директором. Он же правая рука, он же соучредитель, он же бета-самец.

– Вам рассказывать с того момента, как мне пуповину неправильно перерезали или чуть ближе к области карьеры, начиная со школы? – Тестостерона на данный момент жизни у меня было в достатке, чему способствовала постоянная накачка в тренажерном зале. Я сидела перед двумя серьезными мужчинами, абсолютно неженственная, с собранными в хвост волосами, в черном костюме-тройке, да еще и имела смелость извергать из себя избытки тестостерона в виде сарказма в тот момент, когда мне нужны были работа и доход. Безумие и отвага? Дерзость и недальновидность? Пожалуй, все вместе. Любой другой рекрутер уже произнес бы вошедшую в анналы истории фразу «Давай, до свидания», но эти двое – нет. Они лишь подняли брови и, поперхнувшись сотрясенным моей скрытой агрессией воздухом, ответили: «Только профессия».

Не затрагивая вышеизложенные моменты работы в период несовершеннолетия, а также придерживаясь высказывания Отто фон Бисмарка о русских «Долго запрягают, но быстро едут», выдержала мхатовскую паузу, поудобнее устроилась в офисном стуле, сделала глубокий вдох и начала рассказывать Альфа и Бета о перипетиях моего трудового стажа.

Как известно, идеальный образ кандидата на должность выглядит так: «30 лет, золотая медаль, 3 высших образования, стаж работы – 10 лет, отсутствие детей, не женат/не замужем, без карьерных амбиций, готовность к переработкам до 16 часов в день и работе за МРОТ, кипяток, стол, стул и компьютер». Это, конечно, анекдот, но в каждой шутке есть доля горькой правды. Без опыта тебя никуда не берут, и это называется недо-qualified, а с опытом, но и с возрастом – over-qualified. Вне зависимости от возраста специалиста по персоналу, в сознании директоров и ЛПР (лиц, принимающих решение) весьма четко укоренены стереотипы СССР относительно работы: это должно быть одно место и на всю жизнь. К соискателям, которые часто меняют работодателей и на самом деле ищут, пробуют себя в разных сферах, поскольку #молодостьвсепростит, относятся с недоверием и называют «прыгунками».

И я была как раз одним из тех прыгунков, потому что в силу интеллекта и возможности делать абсолютно все, не знала, куда приложить свои силы, чтобы это давало максимальную отдачу в плане карьеры, финансового благополучия и удовольствия. Это, кстати, один из негативных эффектов так называемого «синдрома отличника», коим страдала и сама. Да, у меня была золотая медаль по результатам учебы в школе. Да, учителя посылали меня на все мыслимые и немыслимые олимпиады от русского языка до физики, несмотря на то что любила я физкультуру и кексы. Да, я выдавала результаты, и мне было необходимо ВСЕГДА держать марку – себя, семьи, школы. Расслабиться было нельзя, четверки осуждались как преподавателями, так и родителями, а уж тройка – это просто на грани смертной казни. Дома мне кричали в лицо: «Позорище, ты должна быть лучшей, ты должна быть ПЕРВОЙ». Меня даже перевели в МОУ СОШ № 1, чтобы быть воистину первой. Все силы уходили на учебу, а хотелось профессионально заниматься спортом.

Признаться, мне нравилось быть первой, лучшей, отличаться КАЧЕСТВОМ своих работ (сочинений, эссе, контрольных, презентаций). Со времен детского сада я брала на себя самые ответственные дела и роли. Была старостой, на Новый год – Снегурочкой (тут еще весьма положительно на предпочтении моей кандидатуре сказалось наличие славянской внешности и блондинистости), на другие праздники и мероприятия – ведущие роли. И еще я очень любила стихи, в детстве сочиняла их на ходу так, что если бы Oxxxymiron захотел лет в 5–6 провести свой первый версус, то я была бы в числе финалисток на конкурс. Поэтому аспекты харизмы и артистичности развивались самотеком, как само собой разумеющееся, поскольку взрослые всегда ценили тех, кто а) берет на себя ответственность, б) соглашается на все, в том числе и выйти на сцену. Страх перед выступлениями преодолелся сам собой – стоило единожды выступить в 6 лет Снегурочкой с нетрезвым Дедом Морозом и буквально выволакивать выступление, являясь для него вторым посохом – опорой. Видите, как долго запрягаю? Сейчас тронемся быстрее.

Брать ответственность, быть лучшей, быть лидером – три столпа, культивируемые во мне с детства родителями, родственниками, учителями. Но… Когда ты один за всех и любая твоя ошибка подвергается осмеянию и осуждению с крайним негативом и криками, то… разрывая себя на части, стараясь успеть везде и удовлетворить интересы всех, кроме себя, ты распыляешься сам. Я удовлетворяла интересы родителей, чтобы они гордились мной и могли хвастаться перед соседями, поскольку за свою жизнь им хвастаться было нечем. Я удовлетворяла интересы учителей, делала для них дополнительные презентации, выступала на конкурсах и олимпиадах, чтобы их отношение ко мне не портилось. Чтобы я точно получила то, что хотела моя мама, бабушки и дедушки, а впоследствии и я, только не в формате повода гордости, а в формате спортивной цели, где после пересечения финишной черты можно расслабиться и больше не рвать на себе жилы для первого места. Я получила золотую медаль, которая, кстати, оказалась вовсе не золотой, а лишь с поверхностным напылением из наномиллиметров золота, и благополучно положила ее на полку пылиться. По иронии судьбы в год поступления в институт нашего поколения отменили все льготы и бонусы для олимпиадников и золотых медалистов, и я поступала по результатам ЕГЭ на равных со всеми условиях. Вот такие забавные вкрапления демократии, которые позже были отменены, но именно в 2009 году данное нововведение «на общих условиях» ярчайшим образом показало мне бессмысленность главенствовавшего на тот период стереотипа: если отлично учиться и быть лидером, то тебя оторвут с руками и ногами все институты. Как раз нет. Учиться необходимо качественно, но быть везде первым – себе дороже. Тем не менее я поступила в Высшую школу экономики на бюджетной основе на тот факультет, куда проходила по баллам (Менеджмент. Государственное и муниципальное управление), а не куда хотела – на юридический. Очередная ирония и продолжение вытягивания лямки «делать то, что нужно, и брать, что дают, а не то, что хочешь сам».

– Вы очень интересно рассказываете, но у нас скоро обед. Можем ускориться? – наконец произнес Альфа-собственник ООО «Экспертный центр».

– Да, конечно, итак, поймите, пожалуйста, правильно мои причины поиска себя на разных работах. Все они родом из детства, и так сложилось исторически. Что ж, приступим непосредственно к описанию опыта, который будет вам крайне интересен. – Я выдохнула, бросила взгляд в окно на центральную улицу Большая Печерская, на которой, все по той же «Иронии судьбы, или С легким паром», располагался мой институт ВШЭ, и подумала: «Да, недалеко ушла от альма-матер».

Итак, мое первое официальное место работы – компания ToolPlus, занимающаяся поставкой и продажей станков для производства мебели и деревообработки. Черт знает, каким образом я угодила туда, будучи женщиной, блондинкой, с образованием крайне далеким от технического, ничего не мыслящей в работе механизмов, без опыта работы в сфере продаж и только что выпустившейся из института. Абсолютно неидеальный кандидат даже на столь прекрасные условия работы в офисе на 5 дней, с 8 до 18 часов, весьма далеко от дома (2 часа езды на общественном транспорте). И тем не менее, директор по-отечески взглянул на мужеподобную девчонку, сказал: «Что-то в тебе есть», – и дал добро на этот социальный эксперимент. Я была рада, поскольку, во-первых, мне оказали доверие, а во-вторых, я получала стабильный источник дохода, где все зависело от меня, ибо оклад в 7 тысяч рублей плюс % с продаж – тоже далеко не самые лучшие условия работы. Для сравнения: в институте я зарабатывала значительно больше, поскольку подрабатывала на ремонтных работах маляром-штукатуром (и тут мое физическое состояние накачанного тела помогало наилучшим образом выносить даже те нагрузки, которые были тяжелы мужчинам, например – поднять 50 мешков строительных смесей по 25 кг на 4-й этаж), а также писала контрольные работы, эссе, курсовые, дипломы своим коллегам по курсу и всем нуждающимся их знакомым из других институтов. Мне было несложно, я любила писать и в качестве основы будущей работы брала костяк с аналогичной темой из интернета и наращивала ее актуальной базой из законодательства и более современных статей. Это было чистое творчество на чистом вдохновении, доводимое мною до крайнего перфекционизма. Все проверки на антиплагиат выдавали результат оригинальности не менее 93 %, а я относилась к каждой работе как к ребенку, о котором заботилась даже после отдачи заказчику (криминально звучит, не так ли?). И чтобы подольше не расставаться со своим детищем, оказывала бонусные услуги «сопровождения» клиенту, то есть писала ему пояснения к работе, делала презентацию, писала речь для защиты курсовой/диплома. Это был качественный и комплексный подход, за который хорошо платили и который пользовался большим спросом. Любая тема была мне по силам – от философских изысканий «Актуальность категорического императива Канта в современной журналистике» до остросюжетных «Адаптация медицинских работников на основе альтруизма и социалистических работ В.И. Ленина». Я не боялась стартовать снизу, поскольку всегда знала, что приложу все усилия, чтобы вырасти, и в случае чего – выживу и обеспечу свою семью за счет дополнительно оказываемых мною услуг.

Сказано – сделано. Мы ударили по рукам, которые были в принципе равны, так как директор станков был здоровым Альфой с широкими ладонями, а я была далеко не дюймовочкой с раздавленными грифом штанги конечностями. Он сильно пожал мою руку, и в голове невольно всплыла пословица наших мужиков в местной качалке: «Юля, если хочешь узнать, как давно мужчина одинок, пожми ему правую руку. Чем сильнее – тем дольше».

Вся работа заключалась в нехитром маркетинге, именуемом «холодные продажи». Проще говоря, ты берешь в одну руку справочник производителей мебели, в другую – трубку телефона, начинаешь звонить и предлагать купить то, чем торгует твоя компания. Я никогда этого не делала и не думала, что это такой титанический труд, отбирающий много энергии даже у тех, кто любит поговорить. Купить мог только тот, у кого деньги, то есть директор, или ЛПР (не путать с партией). Но чтобы на него выйти, в одной компании необходимо было по телефону преодолеть тонны сопротивлений со стороны секретаря (это первый фильтр, как правило, отказывающий соединять и отправляющий в известном направлении на электронную почту), инженера/специалиста по закупкам (которые все как один, утверждали, что они уже сотрудничают и им ничего не нужно, на самом деле подразумевая под этим повышенный процент отката с твоей стороны); заместителя директора (как правило, весьма занятый персонаж, насмехающийся над твоими заискивающими попытками проникнуть через него к последней инстанции – директору). И когда ты прошел эти круги, словно Данте Алигьери, застал неуловимого директора на месте и озвучил ему то, что хотел… получаешь в ответ «это дорого» и короткие гудки в трубке. И таких звонков в сутки – не менее 150, 95 % – отказы на разных стадиях разговора. Чем не повод для депрессии, когда оклад 7 тысяч рублей, а продаж нет. По возвращении домой через 2 часа на общественном транспорте – нет сил, кроме как лечь на диван или сходить ненадолго в качалку. Ничего другого делать не хотелось, и я начала выпивать пенное каждый вечер.

Осторожно, рутина затягивает! Она стала затягивать и меня, поскольку звонки совершались уже без энтузиазма, обучения общению по телефону не проводилось, тебе просто вручили буклеты с продукцией, предоставили связь и сказали: «Звони». Станки – сложное техническое оборудование, о котором я ничего не знала, равно как и не знала, что для менеджеров «холодных продаж» компании проводят специальные тренинги, пишут скрипты разговоров, мотивируют корпоративными «плюшками» в виде ДМС и тренажерного зала. Все это заставляло волей-неволей погружаться в серость бытия, которую не отстирал бы даже «Тайд. Мы идем к вам!».

На первых порах отсутствия продаж помогали не впасть в депрессию только спорт и выпивка. Причем практически одновременно, что разносило постулаты культуризма напрочь. То есть ты идешь в качалку, берешь тяжелые веса, накачиваешь себя до такой степени, что мышцы горят, а затем выпиваешь с мужиками пива, ведь по утверждению люберецкой эпохи бодибилдинга пенный напиток после тренинга – лучший изотоник для мышц. Сейчас-то я понимаю, что это лишь слепое оправдание для людей со скрытой склонностью к самоуничтожению, ведь ничего, кроме вреда сердцу и процессу восстановления мышц, это, на самом деле, не приносило.

Хотя оборудование, которое мне вменялось успешно продавать, было технически сложным, тем не менее ярлык «Made in China» никуда не денешь, и наши конкуренты с итальянскими и немецкими аналогами заняли нишу крупных денежных компаний весьма основательно. Нам оставались лишь частники, мелкое производство и лица, которые ставят во главу экономию на всем. В общем, сегмент клиентов достаточно специфический и не самый радужный.