# Партия

Пройдя шлагбаум, толкаю стеклянную дверь бюро пропусков. Сейчас без пятнадцати девять, поэтому очередь из визитёров в Контору состоит всего из пяти человек. Отмечаю, что охрана на пропускном пункте работает слаженно и чётко: на «обработку» одного посетителя уходит ровно десять секунд. Пользуясь передышкой, выдвигаю правую ступню из жёсткой «лодочки». Разворачиваюсь к огромному, в пол, окну. Рассматриваю, как по выделенной для пешеходов дорожке проходит стайка девиц лет восемнадцати в белых рубашках и коротеньких чёрных юбках.

«Секретарши», – думаю я. За девчонками грозной поступью следует грузный, неуловимо похожий на школьного «трудовика» мужчина в плохо подогнанном костюме. «Кладовщик или, как сейчас говорят, ХОЗУшник, – соображаю я, – рядовой – из той породы „служак“, у которых на учёте не только каждый дырокол, но и любая скрепка». Между тем за моей спиной охранник выписывает пропуск уже третьему посетителю, а к шлагбауму подъезжает похожий на дорогую игрушку «БМВ» – это одна из тех моделей, при виде которых у женщин, по идее, должны подогнуться колени, а у мужчин развиться комплекс неполноценности. Но у меня только один вопрос: «И как такая игрушка по нашим ухабам ездит?» Предмет моих мыслей останавливается у шлагбаума, со стороны водителя плавно опускается окно, из которого доносится «Je suis malade» Лары Фабиан, и к датчику протягивается хоть и узкая, но явно мужская ладонь с зажатым между пальцами пропуском. В глаза бросаются смуглые пальцы, блестящий ободок часов, бледно-розовая манжета и звёздочка серебряной запонки. Мужчина небрежно машет пропуском, а мне почему-то очень хочется разглядеть его.

«Не бойся, он не привлекательный, – подаёт ехидный голос моё подсознание. – Но даже если наоборот, то это ничего не значит, потому что твой крест – это неудачники и ничтожества. Вспомни Олега, Павлова».

– О, смотри, смотри, Владимирович на новой «бэхе» приехал, – долетает до меня возбуждённый голос охранника. – Ай-восемь, видел такую? Следующий, пожалуйста. – Последнее сказано уже мне. Прихрамывая, подхожу к бюро пропусков.

– Где? – в это время второй охранник, забыв обо всём, бросается в прорезь окошка и практически утыкается носом в мою левую грудь. Судорожно сглатывает и поднимает вверх голову.

– Павлова, – с тихой угрозой произношу я, глядя ему в переносицу. Сую покрасневшему служащему свой паспорт.

– К-к кому? – Охранник пытается говорить связно и старательно отводит глаза от выреза моей блузки.

– К Тарасову. – Я называю фамилию всемогущего шефа Конторы. Кажется, это возымело должный эффект, потому что оба охранника немедленно сделали серьёзные и скорбные лица, которыми младшие по должности обычно приветствуют старших. Документ благосклонно принимается из моих рук, в компьютер молниеносно вносится соответствующая запись, а мне возвращают паспорт, аккуратно заложенный белой пластиковой карточкой с надписью «посетитель».

– Через турникет, главный вход, – произносит охранник и бросает последний взгляд то ли на мою выдающуюся грудь, то ли в окно, за которым мелькнула и скрылась серебристая «бэха».

Фыркнув, киваю и прохожу турникет. Оказавшись на улице, с неудовольствием отмечаю, что, во-первых, до входа в парадные раздвижные двери Конторы мне топать ещё метров тридцать. Во-вторых, путешествовать мне придётся по вымощенному плиткой двору. В-третьих, «бэха» уже преодолела это расстояние и паркуется на квадрате, обозначенном как «vip».

«Ну, а я для Конторы пока ещё не вип».

Тяжело вздыхаю и делаю первый осторожный шаг по серой узорной плитке. Никогда не ходили в жару по булыжной мостовой на каблуках, в узких, ещё не разношенных туфлях тридцать шестого размера? Ощущение сравнимо только с болью хрестоматийной Русалочки, которой злобная ведьма подарила две ножки. А голос, видимо, отобрала для того, чтобы бедная девочка на каждом шагу не орала от боли.

Морщась от упрямо впивающейся мне в пятку туфли, расправляю плечи и уговариваю себя не кривить лицо, не грызть губы и не морщить лоб. Чтобы отвлечься, рассматриваю высокое крыльцо Конторы, на котором сбились в стайку пятеро мужчин и две молодые женщины. Вся «семёрка» громко переговаривается, бурно жестикулирует и временами хохочет. Я же, страдая от немилосердно впившейся в мою плоть туфли, перевожу мученический взгляд в сторону. Сделав ещё десять шагов, замираю на месте, давая передохнуть измученной ноге. За это время серебристый «БМВ» вписывается в отведённый для него «карман», и дверца со стороны водителя распахивается. От меня до владельца машины – ровно десять шагов. Расстояния вполне достаточно, чтобы я смогла разглядеть хозяина этой «игрушки». К моему удивлению, это не чахлый и не рыхлый субъект метр пятьдесят в прыжке, а высокий хорошо сложенный темноволосый мужчина примерно моих лет.

«„Два“ тебе за аналитику, Павлова», – хмыкает моё подсознание. Между тем незнакомец, который стоит ко мне в пол-оборота, смахивает с лица «авиаторы» и жизнерадостно улыбается группе, оккупировавшей крыльцо.

– Привет, – доносится до меня его негромкий, довольно приятный голос.

– Саш, ну чего так долго? – Одна из женщин отбрасывает сигарету и сбегает вниз по ступеням, прикладывается поцелуем к его щеке.

– А я трамвайные пути объезжал, – смеётся «Саша».

«Саша?.. „Владимирович новую бэху купил…“ Так, стоп: а это не тот ли Александр Владимирович Васильев, из-за которого меня пригласил генеральный директор Конторы?»

Я замираю, пытаясь разглядеть мужчину, про которого много слышала, но вживую не видела никогда (если, конечно, не считать найденный мной в Сети снимок. Но электронная фотография была из той категории изображений, на которых толком не разглядишь ни носа, ни глаз человека).

Пока я раздумываю о превратностях судьбы и слабостях Интернета, звучит бодрый и нестройный хор голосов:

– Доброе утро, Александр Владимирович!

– Как выходные?

– А ваш день рождения когда будем отмечать?

– На этой неделе, – смеётся Васильев.

Собственно, этот его смех и заставляет меня опомниться и даже сделать пару шагов вперёд.

– А мы, кстати, как раз обсуждали, что тебе подарить, – произносит женщина, которая секундой ранее сбежала к Васильеву с крыльца.

– Всё, что ты ни придумаешь – всё будет прекрасно, Ленок… Ну ладно, тунеядцы-коллеги, подчиненные-алкоголики, давайте в темпе докуривайте, а мы пойдём. У нас ещё собеседование.

– Так у вас всё-таки будет второй зам? – оживляется невысокий плотный блондин.

– А это мы, Вадик, посмотрим, – загадочно отвечает Васильев.

– А он красивый?

– Кто?

– Кандидат, – подсказывает кто-то.

– Лучше бы кандидатка, – мечтательно тянет Вадик. – Устал я от нашего коллектива: одни мужики. Поухаживать не за кем.

Пауза – и дружный смех.

– Лен, скажи, так кто к нам придёт, кандидат – или кандидатка? – настаивает Вадик.

– Кандидатка, – смеётся «Ленок».

– Слава те господи. – Вадик истово крестится. Новая пауза – и новый взрыв хохота. Я поджимаю губы, смотрю по сторонам, на часы – да куда угодно, только не на крыльцо.

– Так красивая соискательница, Александр Владимирович? – звучит из толпы чей-то голос.

Перевожу дыхание. Почувствовав позади движение и мой лёгкий вздох, Васильев оборачивается и утыкается в меня взглядом. А я замираю и, кажется, даже забываю, как дышать, увидев его глаза: яркие, острые, внимательные. Удивительно синие.

– Ну так что, она симпатичная? – слышу я сквозь назревающий шум в ушах. Васильев отводит от меня равнодушный взгляд:

– Не знаю. Но думаю, что не очень.

Секунда – и группа на крыльце корчится от смеха. А моё наваждение обрывается как сон – как мечта, растоптанная действительностью.

«Да, я – не красивая. Ну и что?»

Сделав усилие, независимо расправляю плечи и, приказывая себе не хромать, вхожу в стеклянные двери».

4.

«Приобняв Ленку за талию, прикладываю карточку к турникету. Пропускаю её вперёд и вызываю лифт. На втором этаже мы прощаемся. «Ленок» (наша тридцатилетняя директор по кадрам и, как вы уже поняли, моя любовница и сообщница) осторожно, чтобы не стереть помаду с губ, чмокает меня в щёку. Подмигнув, выходит из лифта и направляется в блок, где находятся переговорные комнаты. Я доезжаю до четвёртого этажа, захожу в свой кабинет, захлопываю двери. Отправляю куртку на вешалку, включаю компьютер, устраиваюсь в кресле, вытягиваю ноги вперёд и начинаю просматривать входящую почту.

«Ленка, пусть криво и косо, но сыграет отведённую ей роль, – думаю я, перебирая письма. – Всё остальное возьму на себя я: отделаю неизвестную кандидатку по полной и выставлю её за дверь до прихода Тарасова, который появляется на работе ровно в десять утра, следуя принципу: „я – барин, мне всё можно“».

Впрочем, вас, наверное, уже давно интересует, что это я затеял?

Начнём с того, что Контора, в которой последние десять лет подвизаюсь я, – один из самых успешных российских разработчиков телекоммуникационных продуктов. Год назад хозяин Конторы ушёл на покой и посадил нам на шею «антикризисного» менеджера – управленца и генерального директора, которого зовут Тарасов Вячеслав Андреевич. Тарасову хорошо под шестьдесят, и он из той категории людей, с которыми две минуты общаешься, а потом пять лет от них бегаешь. Впрочем, пока уважаемый Вячеслав Андреевич старался «держать марку» и завоевать репутацию у нас, своих подчинённых, всё было совсем неплохо. Но полгода назад Тарасов освоился и стал понемногу прижимать нас к ногтю, требуя продуктивности, «тимспирита[2 - От англ. team spirit – командный дух.]», «мозговых штурмов» – в общем, всей той ерунды, при упоминании которой у меня моментально начинают болеть зубы.

А ещё месяц назад Тарасов раздобыл где-то сведения, что наша телекоммуникационная отрасль готовит крупный заказ на микропроцессоры, которые станут «мозгом» для новых космических спутников, и загорелся сразу двумя идеями: во что бы то ни стало, выиграть этот тендер, и для усиления моей команды (ха!) подсунуть мне заместителя по стратегическим проектам (ха-ха два раза). Двух первых кандидатов я отшил при помощи Ленки (каким образом – вы уже поняли). А сегодня меня ждала встреча с последним соискателем, вернее, соискательницей – дамой, ранее работавшей на «Микрософт».