@ Актер. Часть 1

«Неужели… опять? Неужели Лиза его все-таки обманула? Бизнес-школа, пансион в Швейцарии. Ее странное молчание на протяжении последних недель и нежелание там, в кафе, отвечать на его вопросы… Неужели в жизни Лизы опять появился этот мальчишка, и она снова решила к нему сбежать? И кошмар опять повторится?»

Это было, как страшный сон, который иногда приходил к нему по ночам: горькие слезы Лизы, а потом хрупкое тело его дочери, распростертое в окровавленной ванной. Кровь на белых плитках пола, кровь на разорванной Лизой открытке, отправленной ей этим подонком, и кровь на его руках, когда он, воя от ужаса и заходясь в крике: «Лиза, очнись!», тянул дочь из остывшей воды. Домбровский зажмурился и провел ледяными ладонями по лицу, хотя знал – прекрасно знал! – что означают цвета циркуляров, используемые в Интерполе.

Самый страшный цвет – это чёрный. В «чёрных» циркулярах содержится информация о неопознанных трупах.

«Жёлтые» циркуляры не так опасны: в них хранятся сведения о тех, кто пропал, и жертвах потери памяти, поэтому «желтые» циркуляры оставляют родственникам пропавших надежду, что близкий им человек будет опознан и найден.

Самыми безобидными для преступивших закон считаются «синие» циркуляры. Это запросы к национальным полицейским службам о том, какими сведениями они располагают в отношении лиц, попавших в поле зрения Интерпола.

«Зелёные» циркуляры куда серьезней: они обязывают полицейских взять преступника под наблюдение.

Но самым грозным в Интерполе считается красный цвет. Красный означает международный ордер на арест подозреваемого и обязывает любого полицейского страны, сотрудничающей с Интерполом, произвести немедленное задержание преступника с его последующей экстрадицией.

Вспомнив об этом, как и том, что за годы работы с Мари-Энн благодаря «желтым» циркулярам возглавляемое им НЦБ смогло найти более четырехсот человек, пропавших без вести, Домбровский чуть-чуть, но выдохнул. Тем не менее, Лизу нужно было срочно найти. Вопрос: как это сделать? Домбровский прекрасно понимал, что ему никто не даст искать дочь на свой страх и риск, даже если он сейчас снимет погоны. Лиза давно была гражданкой другой страны. Тогда что он может сделать? Позвонить в ее бизнес-школу? Полететь в Швейцарию? Хорошо, он туда прилетит. И что ему там ответят, если администрация бизнес-школы до сих пор даже не удосужились сообщить ему, что его дочь исчезла? Или позвонить мужу Лидии? Или самой Лидии? Или же, не теряя времени на пустые звонки, ему стоит первым рейсом вылететь в Грецию? Но Мари-Энн, скорей всего, уже подняла все связи Лизы. И если его француженка не смогла разыскать Лизу по своим каналам и была вынуждена объявить ее в официальный розыск, то дело могло быть гораздо серьезней, чем это представлялось на первый взгляд.

Откинувшись в кресле, Домбровский задумался. Страх за дочь цеплялся за профессиональный опыт, а отцовские чувства подсказывали, что он должен не только быстро найти дочь, но и защитить ее, если Лиза вдруг где-то оступилась. Домбровский машинально побарабанил пальцами по столу, и на его лице снова сменилось выражение: ушла маска страха, уступив место задумчивости, но в его глазах на секунду все-таки промелькнула ненависть – ледяная, страшная. Застарелая.

«Мари меня не одобрит. Но она поймет, она должна будет понять, что сейчас у меня просто нет иного выхода».

И схема сложилась. Домбровский еще раз прокатал ее в голове и прищурился.

«Мне нужно сделать всего три шага. Хорошо, приступим. И начнем мы, пожалуй, с главного», – уже не колеблясь, Домбровский нажал на кнопку интеркома.

– Слушаю, Максим Валентинович, – отозвался его помощник Олег Одинцов, не так давно принятый им на работу. У парня был пока испытательный срок, но Домбровскому он уже нравился: Одинцов был сообразителен и хотя звезд с неба не хватал, был дисциплинирован и, главное, исполнителен.

– Олег, найди мне Исаева. Это срочно.

На том конце линии растеклась длинная пауза.

– Но… Но Андрей Исаев у нас больше не работает, – ошеломленно выдохнул Одинцов. – Он же еще неделю назад подписал у вас заявление об уходе. И у него вроде как в конце апреля намечается свадьба. К тому же Исаев говорил, что после последнего задания он решил окончательно перейти в «Альфу», ему там повышение обещали и… и вообще.

Но с тем, что должно было последовать за этим «вообще», Домбровский не стал разбираться.

– Я сказал, найди мне Исаева, – отчеканил он, и Одинцов, испуганно пискнув: «Есть!», немедленно отключился.

Домбровский опустил трубку на рычаг, сложил руки в замок на уровне рта и принялся ждать. Интерком замигал ровно через минуту.

– Да? – нажал на громкую связь Домбровский.

– Исаева сейчас нет в Москве, – доложил помощник.

– Ну и где он?

– Я звонил ему на мобильный, но он не ответил, и я решил…

«Черт тебя подери, Одинцов, зачем ты мне все это рассказываешь?!»

– … позвонить его матери, и та сказала, что Андрей сейчас в Праге.

– Где, где? В Праге? – хмыкнул Домбровский.

«Однако это даже забавно».

– В Праге. В Чехии, – зачем-то уточнил Одинцов.

– Я понял, – Домбровский тряхнул головой, смахивая с лица неуместную сейчас улыбку. – Когда Исаев планирует вернуться в Москву?

– Его мать сказала, что Андрей собирался вылететь из Праги сегодня в 12:20 по местному времени. Я пробил эту информацию по нашим каналам. Да, так и есть, час назад Исаев зарегистрировался на рейс 312. Самолет должен приземлиться в 15:50 по Москве в Шереметьево. Далее выход к Терминалу «F».

– Прекра-асно, – протянул Домбровский и мысленно прикинул время. Для того, что он планировал предпринять до встречи с Исаевым, у него оставался час.

«Отлично, я успеваю».

– Олег, скажи водителю, чтобы в 13:20 он ждал меня у подъезда. Сначала отвезет меня домой, потом в аэропорт, – вслух произнес Домбровский.

– Есть.

«Так, с этим почти разобрались. Теперь шаг второй», – Домбровский отключил громкую связь и взял в руки трубку:

– Олег, слушай внимательно, – потребовал он. – Сегодня в Москву прибывает сотрудник Интерпола, его зовут Никас Мило. Этот Никас остановится в гостинице «Марриотт Арбат», в номере… – Домбровский назвал цифры. – Позвони туда, пусть их администратор немедленно свяжется с тобой, как только у них заселится этот господин. Информацию сразу же передашь мне. Выполняй.

– Есть.

Домбровский нажал на кнопку «отбой» и опустил трубку на рычаг интеркома. Глаза Домбровского хищно сузились.

«А теперь шаг третий, и черт меня побери, если я не ждал этого целых двенадцать лет».

«Максим, не надо, я прошу тебя! Мы не должны, мы не имеем права так поступать. Этим не шантажируют», – прозвучал в его голове умоляющий голос француженки.

«Может быть. Но давай откровенно, Мари: Лиза не твоя дочь, а моя. А мне для ее поиска нужен не твой официальный представитель Интерпола, которого я не знаю, а человек, который будет держать язык за зубами, сделает всё, чтобы вернуть мне дочь, а при необходимости прикроет и защитит ее», – мысленно отрезал Домбровский и открыл систему Интерпола 24/7, чтобы вбить в нее встречный запрос.

Затем он положил пальцы на клавиатуру, мотнул головой и начал быстро печатать ответ Мари-Энн.

Находящаяся в трех тысячах километрах от Москвы, сидя в своём лондонском офисе, мадемуазель Бошо сейчас тоже смотрела в монитор компьютера.

«Максим, только не принимай поспешных решений, я тебя умоляю. Ты же знаешь, что, как только я смогу, я обязательно к тебе выберусь, и объясню тебе, почему я сделала ставку на Нико».