Тайна Вирсавии

Любила ли она своего мужа? Возможно… И всё же основным мотивом её поступков являлось чувство долга, желание исполнить волю Господа, реализовать собственное предназначение, которое пока ещё она плохо понимала.

Вирсавия вспомнила, как однажды, будучи четырнадцатилетней девушкой, отправилась за водой к колодцу, расположенному за пределами городской стены. Обычно в это время у источника собирались её подруги, обсуждали последние новости, делились секретами. На этот раз девушки отсутствовали.

Вирсавия набрала воду и намеревалась вернуться домой, как вдруг неожиданно перед ней появился мужчина средних лет в рубище с посохом руках. Он бегло окинул взором юную девушку и спокойным уверенным тоном попросил:

– Вирсавия, дай мне воды…

Девушка, не раздумывая, протянула кувшин, немного опасаясь незнакомца. Потом всё же осмелилась спросить:

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Господь подсказал мне, – мужчина внимательно посмотрел в лицо юной собеседнице, – ты красива, Вирсавия. Знаешь ли ты, что означает твоё имя?

– Дочь седмицы, я родилась в субботу.

– У твоего имени есть еще один смысл, более важный. Вирсавия означает «дочь клятвы». Путь твой – сквозь колючий кустарник на вершину горы. И Господь – убежище и защита твоя.

Незнакомец испил воды и протянул кувшин девушке.

– Благодарю.

– Как зовут тебя, странник.

– Нафан.

Человек повернулся и спешно зашагал, удаляясь от города.

«Господь – убежище и защита твоя…» – слова Нафана эхом отозвались в сердце молодой женщины.

«Имя „Вирсавия“ означает „дочь клятвы“, – размышляла девушка, – но клятвы чьей? И кому? Как разобраться в сложных хитросплетениях божественного замысла? Одних Бог наделяет бедностью, других богатством, одним дает множество детей, внуков, правнуков, у других отбирает и единственного сына… Он властелин судеб, счастья и горя, урожаев и ураганов, дождя и засухи… Он возводит на престол и низвергает в бездну. Как понять мне всё это? Как вместить в себя Божий замысел и Его волю?»

И сегодня, удобно расположившись на кровле дома, стоя у края крыши, очерченного высоким бортиком, Вирсавия также желала провести время в одиночестве, посвятив мягкий теплый вечер уходу за своим телом и думам о будущем.

Слуги наполняли глубокий объемный чан тёплой, почти горячей водой. На скамье разложили смену одежды, чистую простыню, цветное покрывало.

Вирсавия обратилась к главной служанке – темнокожей женщине лет сорока:

– Аза, достаточно воды. Спасибо.

– Да, моя госпожа, хорошо. Принести еще фруктов и вина?

– Нет, Аза, благодарю. Не пускай сюда никого, пока я не помою своё тело.

– Хорошо, госпожа.

Оставшись в одиночестве, Вирсавия закружилась под воображаемые звуки свирели. Солнце клонилось к горизонту. Воздух насытился манящим ароматом жасмина. Гомон неумолкаемых цикад сближал с пробудившейся расцветшей природой, погружал в её тайну, вызывал ожидание чуда.

III

Царь заметил, как девушка отпустила слуг и осталась одна. Затем произошло нечто, совершенно неожиданное для Давида. Молодая женщина закружилась в плавном танце, словно вознося хвалу Богу. Движения её поднятых вверх слегка изогнутых рук гармонировали с размеренным ходом тела.

Вот она завершила танец, сделала пару шагов в сторону чана с водой, лёгким движением распустила волосы, ниспавшие темными кудрями до бедер. Развязала пояс…

Царь подошёл к самому краю крыши, поближе к кровле незнакомки, и, таясь за невысокими колоннами, с интересом продолжил наблюдение.

Вирсавия сняла одежду – светлый хитон, скрадывавший очертания её тела. Открытая солнцу и нежному ветерку, девушка оглянулась, потянулась, поправила волосы и случайно повернулась в сторону царского дворца.

Давид рассмотрел её округлые, словно высеченные из мрамора бёдра, тонкую талию, налитую грудь. Стройные худые ноги придавали изящество хрупкой фигуре. Завораживала естественность и непринужденность движений обнаженного тела женщины. Игривый ветер перебирал длинные кудри, лучики уходящего солнца скользили по слегка загорелой коже незнакомки. Царь перевел взгляд на броскую грудь. Светло коричневые ореолы сосков, словно два экзотических острова в бескрайнем океане, манили усталого путника ступить на неизведанную землю райского наслаждения.

Волна возбуждения нахлынула внезапно, вырвалась из глубин солнечного сплетения, разлилась сладкой истомой по туловищу, уносясь вниз живота. Давид не мог оторвать взора от незнакомки. Ловил каждое движение, впитывал изящество плавных линий её тела. О, как он хотел оказаться там, рядом с ней, на кровле её дома, прикоснуться к мягким волосам, тёплым губам, прильнуть к бедрам, погрузиться в таинственно-сказочной мир её морских глубин.

Вирсавия медленно подошла к чану, взобралась на невысокую скамью, откуда ловко перебралась в теплую, насыщенную морской солью и усыпанную лепестками роз, воду.

Давид спешно зашагал из стороны в сторону по широкой крыше дворца. Его раздумья нарушил почтительный голос верного слуги Мики:

– Мой господин! Прибыл гонец от Иоава с последними новостями об исходе сражения.

– Отведи в гостевую. Скоро спущусь к нему… Хотя, постой… Подойди ко мне.

Мика услужливо предстал перед господином. Давид, указывая на кровлю Вирсавии, поинтересовался:

– Чей это дом?

– Не знаю, господин, последнее время они растут как грибы, – Мика решил проявить осторожность.

Слуге никак не удавалось уловить эмоции царя: был ли Давид в гневе или благорасположении.

– Разведай, кому принадлежит дом, и кто эта женщина.

Только сейчас Мика заметил купающуюся девушку. На первый взгляд, она показалась ему незнакомой.

– Да, мой господин.

– Не медли с этим. Доложи, как только узнаешь кто она.

– Слушаюсь, мой господин.

Мика отправился исполнять распоряжение.

Царь в очередной раз окинул оком кровлю дома Вирсавии. Девушка по-прежнему возлежала в чане с водой. Давид бросил прощальный взгляд на темные кудри и спустился с крыши дворца в гостевую комнату к гонцу.

IV

Вести с поля сражения не огорчили и не обрадовали царя Давида. Общая картина военных действий оставалась прежней. Осада Раввы продолжалась, за последние три дня потери составили семь воинов. Иоав разрабатывал тактику покорения города, осторожничал, проводил разведывательные работы.

Передав распоряжения для военачальника и отпустив гонца, Давид присел на софу.

Чернокожие рабыни зажигали настенные светильники.