Фонарик Лилька

У меня забурчало в животе от запаха вишни и ванильного сиропа, которым Лариска щедро полила штрудель.

– Девчонка одна, – отмахнулась я, сглатывая слюну. – Короче, мы пришли в клуб. Я волновалась, конечно. Он вроде нет. Хотя помнил, что у нас юбилей с ним. Подарил кольцо. Такое модное, типа из серебра. Очень простое. Ну я и решила, что это знак. Точно, знак. И говорю ему…

«I want to get away! I want to fly away!..»

Я нажала на кнопку «отбой».

– Я говорю ему: «Серёнь… давай, может…» А потом спохватилась, что будет как в программе «Давай поженимся!». Стала по-другому фразу строить. Начала подводить: мы, типа, встречаемся сто лет. И в Москве уже не первый год. Давай, может..

«I want to get away!..»

– Да что это! – прорычала я. – Не разговор, а бег с препятствиями!

– Ответь, – предложила Лариска, – а я пока молочный улун заварю молодому человеку.

Парень, напоминавший Фродо из «Властилина колец», покосился на меня с опаской.

– Ну чего тебе? – процедила я в трубку.

– Галя, – громко прошептала Лилька, – вы только не бросайте трубку! Я не шучу. Мне правда очень-очень нужен лифчик. У вас… просто… нету запасного?

– Зачем тебе? – обалдело спросила я. – Почему ты мне звонишь, а не маме?

– Я не могу… – всхлипнула Лилька. – Она… она на работе занята. А мне надо как-то из школы выйти.

– А что, без лифчика не выпускают? – фыркнула я, и «Фродо» еще больше на меня вытаращился.

Я отвернулась к огромным стеклянным банкам, стоявшим на витрине, в которых хранились кофейные зерна.

– Нет, – сказала Лилька отчетливо, – они сказали: если я не покажу, что он у меня есть, то они меня не выпустят из школы.

– Кто – они? – спросила я, чувствуя, что у меня начинает сосать под ложечкой от неприятного ощущения под названием «придется идти и разбираться».

– Ну, девочки.

– Ну покажи им!

– Я не могу! У меня его нет!

– У-у! – взвыла я. – Ладно. Слышишь? Я сейчас приду.

– Принесете лифчик? – обрадовалась Лиля.

– Нет. Просто скажу этим твоим дурам…

– Тогда не надо, – перебила меня Лилька. – Извините, что побеспокоила. Простите. Правда, не надо. Честно.

И повесила трубку. Вот ведь, а!

«Ну и прекрасно!» – сказала я «Молочному этюду», чьи зерна хитро поблескивали при свете лампы дневного света.

– И что? – спросила Лариска за моей спиной.

– Ты про что? А, ну да… И я ему говорю: «Давай мы будем жить вместе?» Он как-то неуверенно кивнул. Надо было мне остановиться. Но меня ж несло! Как тебя – на твою крашеную скамейку. Я добавила: «Только ты ж моего папу знаешь. Он мне в жизни не разрешит, если мы не оформим… ну…»

– Ой, мамочки!..

Этот бабий вздох совсем не вязался с Ларискиными фиолетовыми волосами, но в этом была она вся. Сочувствовала умеючи.

– Ну, в общем, он тут отвернулся и сказал, что не готов. Что хочется профессию освоить, разобраться с жильем… Дальше не помню. А-а, Настьку еще приплел!

– Племянницу?

– Ну да. Говорит, жениться надо, когда детей хочешь завести. А он еще не готов, мол. Мол, Настька ему весь мозг выедает, когда сестра ему ее подкидывает.

– А ты готова, что ли, к детям?

– Я – да, – уверенно сказала я, – конечно! Ну а что толку теперь?.. Я разревелась, как идиотка. Мы на улицу вышли, а я все плакала. Всю куртку ему слезами залила. А он все как дурак: «прости» да «прости». Я разозлилась в конце концов. Пихнула его в грудь и сказала: «Ну и вали!» Он говорит: «А ты?» Я говорю: «А я пойду танцевать. Может, себе мужа натанцую».

– И правда пошла?

– Ага. А он правда свалил. Я в клубе до утра протусила. Потом домой поехала.

Я вспомнила про «медведя», но не стала рассказывать о нем Лариске.

– Бедная ты, бедная!.. – вздохнула Лариска и погладила меня по руке. – Вы со скольких лет вместе?

– С тринадцати, – буркнула я. – Можешь себе представить? В одном классе, в одном доме. Родители дружат. В Москву вместе поехали. Он, кстати, хотел со мной вместе квартиру снять. Да все папа. Мол, пока не поженитесь, не смейте! Он и так все время выговаривал мне, что мы не должны друг у друга ночевать оставаться. И что вот теперь?

– Ну а что бы это изменило? – грустно сказала Лариска и принялась говорить те банальности, которые подруги всегда говорят друг другу в качестве поддержки.

Обычно такие слова очень скучно читать в книгах или слышать в кино, но когда их произносят вживую в нужный момент, они попадают прямо в сердце, и ты начинаешь задумываться, что «жизнь на этом не кончается» и «все у тебя впереди».

Правда, у меня сейчас не выстрелило. Почему-то мои мысли крутились не вокруг разрыва с Серёней, а вокруг Лильки, которая там сидит, наверное, скрючившись у батареи, и боится выйти на улицу. Видимо, это потому, что с Серёней дело было решено, а с Лилькой – открыто. А может, я просто слегка в шоке от Серёниного «сюрприза» и до меня по-настоящему не дошло, что меня бросили, предали, подвели и обломали. Не знаю. Как бы то ни было, я все думала, что эта балдища так до ночи и проторчит в школе. Голодная небось. Как я.

– Ларис, – сказала я неуверенно, – я отбегу на полчасика, ладно? Продержитесь тут без меня?

Глава шестая

Школа

На выходе я столкнулась со своей клиенткой. У каждого из нас есть такие. Трудно сказать, почему между бариста и клиентом возникает симпатия. Лёвка вот нравится людям своей застенчивостью и повышенной лохматостью. Его обожает одна студентка-ботанша, которая всегда занимает столик напротив стойки, раскладывает перед собой учебники, но таращится не на них, а на Лёвку. Он в принципе мог бы впарить ей что угодно: хоть термокружку за триста рублей, хоть полкило дорогущего молотого кофе. Она все возьмет не глядя да еще и сдачу забудет. Но он не может – застенчивый же.

У Лариски свои отношения с мамашками, особенно с одной, многодетной. Обычно у нее один в коляске, другой под мышкой, третий тычет ручкой во все сразу пирожные на витрине. Как правило, эта мамашка покупает себе мегакапучино или мегараф в бумажном стакане и, извиняюще улыбаясь, толкает коляску к выходу. Мы все смотрим ей вслед, и у нас теплеет внутри, словно мы отхлебнули от ее мегарафа, потому что знаем, что как бы глупо ни выглядел в наших широтах теплый стаканчик, ароматно пахнущий кофе и ванилью, он вполне скрашивает прогулку под моросящим дождем.

Но когда эта мамашка решает вдруг не прогуливать свою милую компанию под дождем, а остаться с нами в тепле и компания разбредается по всему кафе, на искреннее сочувствие и терпение способна только Лариска.

Она следит, чтобы дети не мешали другим клиентам, подает мелки, вытирает сопли, если кто-то чихнул, и спокойно выслушивает рассказы про то, какие «новые драки папа загрузит завтра на айпад, если я себя буду хорошо в садике вести» и с какой «огромной Хеллоу Китти я играю у бабушки, когда приезжаю к ней погостить». Так что обычно мы ожидаем эту мамашку в Лариски ну смену.