Слуги Люцифера

– Заходите сюда, когда пожелаете, – сказал он, совсем забыв о том, что она просила называть ее на «ты» и по имени. От этого на глаза Жанны навернулись слезы. Они затуманили ей глаза, мешая видеть то, что у нее под ногами. Из-за этого девочка споткнулась на ступеньках крылечка и, упав, сильно ушиблась.

Жозэ мгновенно поднял ее и усадил к себе на колени. Однако Жанна не получила от этого желаемого удовольствия, вспомнив, что ей сказала недавно Нинетта: «Он учтив и внимателен с тобой, но только из вежливости. Ведь ты дочь его хозяина».

Сердце несчастной маленькой девочки больно заныло. «Так значит, все именно так», – подумала она, и эта мысль ее чуть не убила.

Домой она пришла, прихрамывая, но боли от ушибленной коленки не чувствовала. Болела не коленка, а душа, болело сердце. Болело невыносимо. Жанне казалось, что весь мир разрушился вокруг нее.

Впервые в жизни она отдала человеку всю свою душу, впервые в жизни искала чьего-то расположения к себе и вот, такой крах всему! Она явно не интересовала господина управляющего.

Поделившись с Нинеттой своим горем, Жанна, однако, не почувствовала облегчения. Боль глодала ее, не переставая мучить ни на секунду. Ей казалось, будто сердце вот-вот разорвется на мелкие кусочки.

– Ну и плюнь ты на него, чего долго страдать? – Нинетта утешала ее, как могла, но безуспешно.

– Как ты не понимаешь, – всхлипывала Жанна, – я его люблю, как родного отца!

– Но наш отец – наш папа. И мы похожи на него.

– Да, мы действительно на него похожи. Раньше он был красивым. Но все же… лучше бы господин Жозэ был нашим отцом.

Пока Жанна плакала, уткнувшись лицом в свою подушку, Нинетта мысленно проклинала управляющего за все те муки, которые он причинил ее сестре.

А сам Жозэ, сидя в своем кабинетике, думал о том, что Жанна явно жаждет его расположения и внимания. Он покачал головой, а потом уронил ее на руки.

Таким и нашел его Сережка, вернувшись в домик, где теперь жил вместе с Жозэ. Управляющий крепко спал прямо за письменным столом.

ГЛАВА 6

В один из последующих дней, князь Мадлик и князь Малиновский прогуливались вместе по территории обоих поместий. Князья уже успели, несмотря на короткий срок своего знакомства, подружиться и теперь вели несколько необычную и очень серьезную беседу. Инициатором ее являлся князь Мадлик.

– Дорогой сосед, а как бы вы посмотрели на то, чтобы объединить наши земли, коли, представится такая возможность?

– О! Александр, вы имеете в виду нечто определенное?

– Ну-у, возможно, мой друг.

Князь Малиновский почесал затылок.

– Что ж, это было бы весьма недурно. Но, что же вы имеете в виду?

– Мы сможем объединить наши земли в том случае, если породнимся. Вы уловили мою мысль?

– Вполне.

– Что же вы на это скажете?

– Что это превосходная идея. Вот только… если наши дети придутся не по душе друг другу…

– А, пустяки!

– Не уверен. По-моему, они не особенно поладили.

– Детские капризы! Сейчас они ссорятся, а завтра уже просятся под венец. Так оно всегда.

Князь Малиновский некоторое время помолчал. Князь Мадлик, думая, что сосед его погружен в раздумья, не мешал ему.

– Пусть время решит! – воскликнул князь Малиновский.

– Чего решит? – нахмурился князь Мадлик.

– Этот вопрос.

– Но, чего же тут решать? По-моему, все и так ясно: когда наши дети подрастут, когда мои дочери вернутся из пансиона уже расцветшими барышнями, а ваш Денис превратится в юношу, он сможет выбрать одну из моих дочерей – Жанну или Нинетту, это уже на его вкус. А мы тем самым преспокойно объединим наши земли, а для молодой четы построим дом как раз посередине.

– Все очень заманчиво, дорогой сосед. Что ж, вот вам моя рука.

Князь Мадлик так и засиял от восторга. Он пожал руку князю Малиновскому, и пожатие это стало заключением брачного договора между Денисом и одной из сестер.

Когда Мадлик вернулся домой, то на радостях расцеловал супругу в обе щеки.

– Ну, дорогая, этак, лет через пять-шесть, я объединю свои земли с землей нашего дражайшего соседа, и тогда посмотрим, каким могущественным станет князь Александр Мадлик, разбогатев вдвое!

– Вы уверенны? – равнодушно спросила Берта.

– О, прелесть моя, абсолютно. Во мне нет ни тени сомнения. Скоро я наложу руку и на состояние Малиновских. Сам он, пожалуй, не отличается отменным здоровьем… жена его глупа, не чета тебе, моя радость, а сын… тот и глуп и все остальное. Да, отдав Малиновским одну из девочек, я добьюсь, чего хочу. Когда-нибудь князь Мадлик станет самым богатым князем! Сам император будет наносить визиты в его дом!

А в то же самое время, князь Малиновский сказал своей жене:

– Дорогая Милла, вероятно, нашему сыну достанется в жены очень красивая девушка.

Вечером того же дня Берта фон Шеренг, войдя в комнату падчериц, сообщила им, наконец-то, точную дату их отъезда:

– Послезавтра в полдень вы уедите экипажем. Сопровождать вас будет… впрочем, это я еще решу.

– А в какой пансион мы едем?

– В Парижский, – ответила Берта, и на этом разговор был окончен.

Девочек, в общем-то, мало интересовало, куда им придется ехать. Нинетта подумала, что Париж достаточно далеко от их поместья и почти обрадовалась. Жанна же думала только о том, что, уезжая из поместья, она расстается с господином Жозэ.

Однако Жанна, несмотря на всю свою огромную привязанность к этому человеку, в последнее время словно бы избегала его. Она и сама не могла понять, что побуждало ее юркать в разные щели, как только рядом появлялся господин Жозэ.

Так, например, когда князь Мадлик в очередной раз вызвал управляющего к себе в кабинет, Жанна, заслышав в холле знакомые шаги, тотчас же, как пуля, залетела под лестницу и оттуда, не моргая, жадно вглядывалась в Жозэ. Когда дверь кабинета закрылась за ним, глаза девочки мгновенно наполнились слезами.

Мысль о том, что тем вечером, когда она пришла в гости к Жозэ и стала задавать ему всякие вопросы, так прочно засела в ее мозгу, что стала почти навязчивой идеей, так как девочка была абсолютно уверенна, что господин Жозэ предпочел бы больше не иметь ее своей гостьей. Что-то произошло не так. Что-то она сказала не то и вот теперь потеряла всякую возможность завоевать его привязанность.