Шаги в пустоте

– Нет. Не дано.

Мила вздохнула:

– Мне тоже. А моя мама пишет! Правда, никому не читает.

– Только тебе?

– Не… Мне тоже не читает.

– Откуда же ты знаешь?

Воровато оглянувшись, она сделала большие глаза:

– Я случайно у нее в комоде тетрадку нашла. Прикинь, она ручкой пишет! Не в компе…

– И ты прочитала?

– Ну… заглянула. А ты удержалась бы?

Я подумала, что мама прочла бы мне свои стихи, если бы писала. Мне хотелось так думать. А если нет? Вдруг в ее жизни существовали тайны даже от меня? До сих пор я так и не решилась притронуться к ее вещам… Вдруг там скрываются такие секреты, после открытия которых мой мир перевернется с ног на голову? Может, лучше и не рисковать…

А в литературном кафе, кстати, не оказалось ни одной книги! Ни ахматовской, ни любой другой. Это как, а? Я была просто оскорблена.

В небе проснулись первые звезды. Они лениво жмурились, поглядывая на свои отражения, купающиеся в мелких волнах, до которых я не доплыла. Закрывая глаза, я представляла, о чем могло бы нашептать мне ночное море, если б мы остались наедине. Две восхитительные стихии: космос и океан, по моим меркам – бездонные, и маленький человек между ними.

Я легла бы на мягко поднимающуюся грудь влажной стихии и слушала бы музыку сфер, в которой величественный орган сменяется прозрачной флейтой, а пронзительные звуки скрипок – томной виолончелью. Почему мне никогда не хотелось научиться играть самой? Наверное, я всегда слишком хорошо понимала свою мизерность в сравнении с музыкой – третьей стихией, свободной от начала и конца. Каждый из нас рождается в мире звуков и, если повезет, слышит их до последнего вздоха. Не всегда они гармоничны, но это музыка мира, она такова… каков он сам.

В тишину моих мыслей внезапно просочились шаги. Едва различимые, крадущиеся…

Оторвав взгляд от быстро темнеющего моря, на которое смотрела из окна, я обернулась: Ромка с Милой стояли в нескольких метрах от меня – он растолковывал ей, как хочет разрисовать одну из стен в замке Фионы, куда они притащили меня. Разумеется, он находился в Парке монстров, который Ромка считал себя просто обязанным продемонстрировать мне в первый же вечер.

Их парк оказался довольно вместительным, а сам замок выглядел немаленьким. Вполне себе такой светлостенный особняк с готическими сиреневыми шпилями и узкими бойницами окон. Правда, застекленных вполне современными стеклопакетами…

– Там еще ремонт не закончен, – смутился он, когда Милка потащила нас к замку. – Строительный мусор и вообще всякая фигня валяется. Может, не стоит сейчас? Я приберусь малость…

Мила скорчила гримасу:

– Ой, я тебя умоляю! Ты еще сто лет там будешь порядок наводить… А Саша же не вечно тут жить будет!

И я поддержала ее, ведь мне действительно было интересно оказаться внутри замка.

Конечно, его стены были сложены не из громоздких камней, как это было принято в Средние века, думаю, зимой здесь было холодновато. Но кто в Крыму берет в расчет месяцы, когда нет отдыхающих? Лето – вот единственное время жизни, реализации планов и мечтаний, заработка, любви… Вневременье, вроде весны и осени, пристегивается к нему, подчиняется ему, работает на него. Никто и слышать не хочет о зиме!

А я сейчас слышала шаги… Явственно слышала.

Но, похоже, только я, потому что Ромка даже головы не повернул, а Мила так и сыпала идеями, как можно раскрасить стену, поэтому не различила бы и топота настоящего Шрека. Может, это болтался по замку кто-то из аниматоров? Или рабочие завершали свои дела? Скорее всего, вообще не стоило напрягаться, но я помнила, что Ромка сказал, когда отпер ворота:

– Сейчас тут уже никого нет. Весь парк в нашем распоряжении!

Кто же тогда здесь бродит, черт возьми?!

– У тебя тут бомжи не ночуют?

Ромка уставился на меня с таким непониманием, что ответ уже и не требовался. Я указала большим пальцем:

– Там кто-то ходит…

Теперь они оба воззрились на меня с изумлением. Сменив большой палец на указательный, я приложила его к губам, заставив их притихнуть. Они замерли, навострив уши, и замок тоже притих, поглотив все звуки. Если кто-то и пробрался сюда, то он замер за стеной, встревоженный тишиной, от которой у меня зазвенело в ушах.

Этот человек слышал нас. Где он находился, на одном этаже с нами или наверху, я не успела различить… Вряд ли внизу, иначе я не расслышала бы шагов.

– Из чего стены?

Ромка захлопал ресницами, но быстро сообразил, о чем я. Посмотрел на стену, точно на ней висел ярлык, потом выдохнул с легким присвистом:

– Сип-панели.

– Слышимость офигенная…

– В этом весь смысл, – пояснил он шепотом. – Мы здесь всякие квесты проводим. Иногда страшилки устраиваем: из-за стены доносятся завывания…

– Стоны, вопли, – подхватила Мила и опять прислушалась. – Но сейчас ничего нет. Ты же не включал аппаратуру?

– Зачем?

– Блин, ты как еврей! Отвечаешь вопросом на вопрос… И так всегда, – пожаловалась она мне.

– Тише, – остановила я обоих. – Мне не почудилось. Там кто-то есть…

Кивнув, Ромка двинулся к старомодному буфету и сунул руку в щель за его задней стенкой. Я подумала, что там кнопка сигнализации и он хочет вызвать подмогу, но Ромка вытащил из-за буфета здоровый кинжал со слегка изогнутым лезвием.

– На всякий случай, – пояснил он, заметив, как мы на него смотрим.

Он первым двинулся к выходу из комнаты, я пошла за ним, а Милка, ухватив меня за руку, чуть подотстала, хотя, как по мне, замыкать процессию ничуть не безопаснее. Мы двигались, как ломаная змея или как дети, играющие в извивающийся ручеек. Со стен на нас с удивлением взирали гипсовые летучие мыши и нарисованные пауки, затянувшие темные углы тончайшими кружевами. Ромка с отцом потрудились тут на славу! И мусора особого нигде не было.

За поворотом узкого коридора нас встретил прикованный к стене скелет. Ребята на него и не взглянули, а у меня екнуло сердце… А вот живых видно не было.

– Давайте разделимся? – шепотом предложил Ромка. – Каждому по этажу. Пробежимся по-быстрому.

– Фиг тебе! – взвизгнула Мила. – Я в жизни одна не пойду!

– Ты же тут сто раз была!

– Но тогда же никто не прятался в темноте!

Ромка закатил глаза:

– Может, это собака проскользнула… Или кошка, – он требовательно уставился на меня. – Ты же не можешь поклясться, что это были человеческие шаги?

– Не могу, – согласилась я.

– Вот видишь! Изловим дворнягу, выпустим на волю, и все дела.

Хорошенькое личико Милы напряглось от сомнений:

– А почему нам вместе нельзя пойти?

– Потому что тогда она может перебежать с одного этажа на другой, потом еще, и мы будем до утра за ней охотиться… Ладно, идите вместе, – неожиданно сдался Ромка. – Все-таки шансы выше. Кричите, куда она рванула, если что. Слышимость тут… Ну вы сами знаете, – взглянул он на меня.

Через увлажнившуюся ладонь мне передалось облегчение, которое испытала Мила в этот момент. Как будто Ромка и впрямь мог заставить ее что-то делать против воли… Или мог? Еще крепче сжав мою руку, она заглянула в лицо:

– Пошли?

– Я поднимусь наверх, – предупредил Ромка. – Если что, буду гнать ее на вас.

Я только кивнула и потащила Милу за собой. На самом деле мне тоже стало спокойней из-за того, что она остается со мной, хотя толку от нее было немного. Но если в замке все же скрывается человек (в чем я почти не сомневалась), ему не составит труда сбить меня с ног одним ударом. Тогда Мила сможет броситься за Ромкой или хотя бы закричать.

Он уже поворачивал к лестнице, я наспех оценила его плечи и признала, что этот парень может дать отпор даже взрослому мужику. А Мила тем временем вызовет полицию… Я шепотом поделилась с ней этим планом, чем привела ее в ужас:

– Ты что? Он тебя вырубит?!

– Если… Если он меня вырубит.

Она остановилась, вцепившись в меня:

– Да ну на фиг… Давай сразу вызовем полицию!

– А если это кошка? Ты хочешь, чтобы нас оборжали?

Ей это тоже не казалось заманчивой перспективой. Любому подростку позор страшнее смерти…

Вздохнув, Мила кивнула:

– Ладно, поняла.

– А теперь молчи. И ступай как можно тише.

Мы крались с ней извилистым коридором, погруженным в сумрак, сглаживающий углы и заставляющий сердца сбиваться с ритма. Любая тень нападала на меня, не двигаясь с места. Сколько раз мне хотелось завопить и броситься прочь – и не сосчитать… Как Мила до сих пор ни разу не взвизгнула?

Я обернулась к ней. Боже! Она шла с закрытыми глазами.

– Что? – выдохнула она, когда я остановилась.

– Это так ты ловишь нарушителя?

Взгляд из-под ресниц был виноватым, но Мила принялась оправдываться:

– Сашка, мне так страшно, я прямо обделаюсь сейчас… Эти жуткие тени… А когда не вижу, то вроде легче.

– А если споткнешься и заорешь? Ты же спугнешь его.

Глаза у нее стали прямо безумными:

– А это точно он?!

– Ну откуда я знаю? Он, она… Какая разница?

– Огромная. Ты сама не понимаешь?

В чем-то она была права, только сейчас было не время обсуждать это. Внезапно вспыхнул свет – Ромка уже спустился и добрался до рубильника. Лицо Милы тоже сразу просветлело.

– Ой, слава богу! Теперь не страшно.

Я не стала говорить, что если в замке прячется не собака, а, скажем, сбежавший с зоны бандит, то свет не помешает ему разделаться с нами. Пусть думает, будто теперь нам ничего не угрожает, мне же проще.

Выдавив улыбку, я потащила ее за собой. Теперь я уже не шарахалась от любого движения воздуха, но старалась особо не расслабляться, особенно перед поворотами… Но ни за одним из них не скрывался убийца. Даже собаки мы не нашли, хотя обшарили весь замок. Я уже и сама засомневалась в том, что слышала чьи-то шаги…

Ромка уже вернулся на наш этаж. Взглянул на меня насмешливо:

– Ну? Успокоилась?

– Никого? – я услышала, как потерянно прозвучал мой голос.

В ответ он только покачал головой. Потом предложил утешительную версию:

– Наверное, это снаружи кто-то прошел, а тебе показалось…

– Наверное.

– Ой, пошли отсюда скорее! – пискнула Мила.

Повеселевшая от облегчения, она уже вовсю щебетала, но я не слушала. За моей спиной молчал замок. Хоть он и был бутафорским, но все еще пугал меня по-настоящему. Я не могла отделаться от мысли, что в его уголках прячутся тайны…

У друзей Логов не решился поселиться – и у стен есть уши! А им с Сашкой придется многое обсуждать. Ему самому это казалось странным: столько лет он работал в одиночку и делился информацией только с оперативниками на совещаниях у Разумовского, их начальника. А сейчас его тянуло обсудить с этой девочкой все, что им удалось разузнать.

В такие минуты Сашка становилась частью его самого, поэтому разговор можно было считать внутренним монологом. Но иногда она подавала дельные мысли, и Логов не забывал хвалить ее за это. Он всегда был убежден, что добрые слова вызывают к жизни новые силы.

Еще по телефону он попросил Юру снять для них с Сашкой небольшой гостевой домик возле Старого города. Вручив ему ключ, Вика улыбнулась:

– Там уютно, мы со Светой проверили. И я очень надеюсь, что уже завтра утром Пашка объявится и вы будете там просто отдыхать.

– Я тоже, – кивнул Артур. – Очень надеюсь. Ну, спокойной ночи!

– Пройдусь с тобой до гаража, забыл масло проверить, – Юрий кивнул жене и вышел вместе с ним. – Утром мне на работу. Хорошо, что не в ночь сегодня.

Притихшая улица настороженно ловила отголоски веселья на набережной, а здесь было удивительно пусто, лишь стремительные кошачьи тени мелькали вдоль каменных оград.

– Спасибо, что приехал так быстро.

– Удачно совпало с отпуском, а то могли бы и не отпустить.

– Удачно…

Артур согласился:

– Неловко выразился. Так что тебе известно? Он просто исчез? Никаких предпосылок? Может, Пашка собирался куда-то? Конфликты какие-то… Или очередная безумная идея?

На каждый его вопрос Юрий отрицательно качал головой. Он выглядел усталым – коньяк, который они пили, ничуть не взбодрил его.

– Его телефон молчит, как я понял? В последний раз ты видел его в тот самый день второго июля?

– Накануне. Он забежал вечером, но я собирался на работу, некогда было толком поговорить. Может, он и хотел сказать…

– А с Викой он не разговаривал?

Юрий посмотрел на него, припоминая:

– Кажется, Пашка еще оставался у нас… Да, я вышел тогда один, а они о чем-то болтали с Викой. Но она сказала бы мне, если б он ей в чем-то признался. Знает же, что я с ума схожу…

«А по тебе не скажешь», – отметил Артур. Ему не часто приходилось видеть опрашиваемых родственников, которые держались бы так хладнокровно.

– Значит, ничего. Ни единой зацепки, – пробормотал он.

Юрий остановился:

– Вот мой гараж.

– Какая у тебя машина? – заинтересовался Логов.

Провернув ключ, Юрий снял висячий замок и открыл дверь:

– Вот она. Простая «Лада». Мне до тебя далеко.

– Для такси в самый раз, – одобрил Артур. – Я в свою чужих не пустил бы.

Он с любопытством осмотрел гараж, но здесь не было ничего примечательного, все как у всех – канистры, инструменты, запаски…

Юрий метнул в него испытующий взгляд:

– А Саша? Не чужая, нет?

– Она мне как дочь, – раздельно произнес Логов. – И больше никаких вопросов на этот счет, договорились?

Тот лишь поднял ладони:

– Как скажешь. Будешь ждать или найдешь дорогу?

– Доберусь, – Артур достал смартфон. – Теперь с этим нет проблем, у всех личные проводники…

Отойдя от гаража, он позвонил Сашке, чтобы она пришла в гостевой дом, и назвал адрес. Не сомневался, что ребята ее проводят, и почти не волновался. Ну, возможно, чуть-чуть…

Заслышав их веселые голоса под окном, напомнившие птичью перекличку в лесу, Артур встал сбоку от него и выглянул в щель между стеной и портьерой.

– Похоже, здесь, – донесся Ромкин голос.

– Теперь мы знаем, где ты живешь, никуда не скроешься, – прощебетала Мила.

«Наверное, они надоели Сашке хуже горькой редьки», – вздохнул Артур, услышав нетерпение в ее тоне. Она явно спешила отделаться от них…

Оказалось, Сашка торопилась донести до него то, что выяснила у Милы.

– Ты знал, что они разводятся? Знал? – допытывалась она, явно гордясь собой, и в этот момент была так похожа на обычную девчонку, что Артур рассмеялся.

– Ну не знал! Молодчина. Это все меняет, правда?

Она задергала носом, и в голосе ее прозвучал неподдельный ужас:

– Ты пьяный?!

Подыгрывая, Артур начал слегка растягивать слова:

– Вот еще! Мы по чуть-чуть…

– Нам работать надо, а ты пьешь?

Его разобрал смех:

– Мамаша, оставьте меня в покое. Я встретился с другом, которого не видел… Сколько?

– Вот! Ты уже даже сосчитать не можешь.

– Да ладно тебе, – произнес он уже обычным голосом. – Меня такой дозой не свалить. Успокойся.

Сашка продолжала хмуриться:

– Точно?

– Абсолютно.

– Ну ладно, – пробормотала она с недоверием.

Ей самой, видно, уже надоела роль моралистки. Быть детективом было куда увлекательнее! И забравшись с ногами в кресло, Сашка забросала его версиями:

– Слушай, твой Пашка мог просто сбежать. Уехать из города. Или остаться, но затаиться до развода.

– Зачем? – спросил Артур и сам ответил: – Чтобы никто не отговорил его. Это логично. И похоже на Пашку… Но Юрка был бы в курсе, где он. От него Пашка не стал бы скры…

Он замер, осененный, и Сашка подскочила в кресле, подалась к нему в нетерпении:

– Что?

– Мила не сказала, из-за чего они решили развестись?

Огорченно скривившись, она помотала головой.

– Ты думаешь…

– А если Юрка в этом замешан?

– Не-ет! – протянула Сашка испуганно. – С такой-то классной женой? И эта жужелица…

Артур кивнул:

– Согласен. Но это на наш вкус… А Пашка ведь тоже за что-то любил Светлану, раз бросил ради нее Москву.

– Идиот, – пробурчала Сашка, ввинтившись в кресло.

Присев напротив, Артур просительно улыбнулся:

– Надо бы разведать… Может, Мила знает больше, чем рассказала. Или Ромка о чем-то догадывался, – Артур принялся рассуждать вслух. – Он явно жалеет мать… Пытается выразить ей поддержку. Судя по всему, Ромка на ее стороне, но в чем? Может, у него был конфликт с отцом, и он только позлорадствовал, узнав, что у матери роман с Юркой… – Он оборвал себя: – Нет, быть не может!

Вспорхнув с кресла, Сашка протянула руку:

– Пойдем посмотрим Старый город.

– Ты еще не нагулялась?

– Надо отвлечься. Я где-то читала, что нужно переключиться на другое, если не можешь решить сложную задачу. Проверим?

Пока он собирался, Сашка обрушила на него поток информации о крепости Гезлев, построенной на месте древнейшего поселения Керкинитида, и потащила по вечерним улочкам, где раскинулся настоящий восточный базар. Они крутили в руках ракушки и шкатулки, разглядывали пейзажи и смешных евпаторийских шмындриков – так назывались фигурки зверюшек, составленные из морских камешков.

Сашка уговорила его купить шмындрика-щенка:

– Я всегда хотела собаку. Пусть хоть такая будет!

– Вернемся, еще нагуляешься с приютскими, – приободрил Артур.

Но она печально вздохнула:

– А вдруг моих уже разберут? Кстати, как сказать: не «усыновят» же? Усобачат?

Артур заторопился:

– Пойдем отсюда, пока ты не скупила все барахло.

Боковая улица, на которую они свернули, была освещена лишь парой фонарей, и даже окна низких домиков были темны. Жил ли в них кто-нибудь? Сашка рассуждала, как очаровывает сама мысль, что по этим камням проходили люди, жившие тысячелетия назад, может быть, черноглазый юноша спешил на свидание под покровом ночи…

Слушая ее, Артур улыбался и кивал, представляя другое: за одним из этих окон стоит Пашка, смотрит на него и не узнает. Надо понять, каким он стал за эти годы, чтобы догадаться, как этот новый Павел мог поступить и почему…

«Куда ты укатился, Колесо? – Логов в очередной раз ободряюще кивнул Сашке. – Надеюсь, просто отсиживаешься где-то и с тобой ничего не случилось…»

Он попытался мысленно смоделировать возможный разговор с Юркой начистоту. Если спросить в лоб, был ли у него роман со Светланой, разве тот ответит? Опять же, если в чем-то виновен, зачем ему было вызывать Логова из Москвы? Понимал же, что не с деревенским участковым придется дело иметь… И почему он ничего не сказал ему о разводе брата?

– Ну да, – машинально произнес Артур, чтобы поддержать разговор.

Но Сашка внезапно остановилась и уставилась на него полными отчаяния глазищами.

– Что такое?!

– Я же так и не увиделась с ним… Это просто в голове не укладывается!

– С кем?

– Да с морем же! Ты отвезешь меня утром туда, где не будет посторонних?

Артур расслабился:

– Ну, конечно. Там будем только мы. И наконец сделаем это… Она слишком долго ждет.

Мужественно кивнув, Сашка вдруг ахнула и ожила:

– Смотри!

В свете фонаря, до которого они дошли, метался странный черный кот. Артур не сразу понял, что с ним не так – несчастное животное было подстрижено под маленького льва с пушистой кисточкой на хвосте. Он прыгал в круге света, пытаясь поймать кузнечика.

– Какой няшка! – девочка уже щелкала камерой телефона, сама прыгая не хуже кузнечика с острыми локотками.

И это было далеко не худшее окончание длинного дня.

С утра море было светлым, особенно ближе к горизонту, но сама линия, где оно сходилось с небом, темнела насыщенной синевой. Его дыхание, по которому Артур соскучился, было таким же волнующим, как семь лет назад, когда он был в Крыму в последний раз. Тогда он не встречался с братьями Колесниченко, даже не знал, что они здесь, – пути давно разошлись.

«Как мы редко видимся с тобой», – подумал Артур, с благоговением тронув губами солоноватую воду.

И вдруг понял, что капли на Сашкиных щеках – это не морская вода. Поймав его взгляд, она шмыгнула, но ничего не сказала. Он и сам знал, кем были заполнены ее мысли. Чуть запрокинув голову, Сашка молча подставила лицо влажному ветру. Артур тоже не произносил никаких слов – любые мельчают от близости вечной стихии.

Они стояли по колено в воде, не раздеваясь, ведь приехали сюда не купаться. Чтобы сказать о любви, не нужно снимать одежду… Мягкие волны подкрадывались осторожно и до сих пор не замочили края шортов, впрочем, это их заботило меньше всего.

В этот миг одинокая маленькая медуза сама легла в ладонь Артура, точно посланная морем. Ускользающая жизнь…