За гранью: три чужих желания

– У тебя рука легкая, честное слово! Смотри, только ты подошла, и сразу – оба-на! – польстил он мне.

Я довольная улыбнулась. И краем глаза заметила идущего в нашу сторону бригадира. Он тоже увидел нас. И снова этот быстрый взгляд – на меня, на Алексея. «Сфоткал» – почему-то подумалось мне. Я подняла двумя руками только что пойманную рыбину.

– Ваша добыча? – Вежливо поинтересовался Валерий Борисович.

– Нет, Алексея.

– Поздравляю.

– А у вас как?

Он кивнул на свое ведро. До него было недалеко, и я сделала эти несколько шагов. Улов бригадира составляли довольно неплохие экземпляры, но все же «наша» щука была солиднее. Я с гордостью посмотрела на Валерия Борисовича. И тут заметила, что он выше меня ростом. Странно – там, в бассейне, да и в трамвае тоже мне почему-то казалось, что он невысокий. Крепкий, хорошо сложенный, но не высокий. А так как сама я дама не мелкая, то мужчин всегда оцениваю в том числе и по росту. Я невольно опустила голову вниз. Ну да, точно, я же тогда была на высоких каблуках, а сейчас стою в резиновых сапогах. В этот момент до меня донесся зов Вильяма. Пришлось вернуть щуку Алексею и идти к немцу. Сосновский тоже шел в ту сторону, и невольно мы стали шагать рядом. Оба молчали. В моей голове родилась вдруг странная мысль – неужели он так меня и не вспомнил? По-крайней мере не делает никаких намеков на это. А и ладно, мне-то что? Не помнит – значит, не помнит.

– Льена! – Вильям все же надумал выучить русский язык и решил начать с моего имени.

На обед Оксана сварила нам уху и нажарила две большущие сковородки рыбы. А так как «рыба посуху не ходит», то остаток субботнего дня наша бригада провела в праздности и питие. Больше, правда, я такой вольности там не видела. Честно. А в тот день было здорово! Много, вкусно, весело. Мы от пуза наелись рыбных блюд, подвыпили тоже не слабо. До дурноты никто не набрался, но ведь не в этом же была наша цель! Велись душевные разговоры, спорили о политике, ругали и хвалили эту жизнь. В общем, все как всегда!

Надо признаться, что и «мой» немец тоже от нас не отставал. В России, по его словам, он был второй раз. Но первый не считается – лет десять назад приезжал в составе официальной делегации. В общем, настоящей русской России он тогда не увидел. А вот сейчас увидел. И очень она ему нравилась. Причем, с каждым часом все больше.

Я уже знала, что ему тридцать пять лет, что у него в Германии есть жена и годовалая дочь. Так-то он вел себя достойно, был в меру любопытен и тактичен. Сейчас же ему предстояло одно из серьезнейших испытаний под суровым названием «русская водка», и я, признаюсь, в душе побаивалась – как-то оно пойдет? Пошло нормально. Стопки три немец проглотил легко. Немного поморщился, но проглотил. Заметив тревожный взгляд, брошенный в нашу сторону Сосновским, я на всякий случай шепнула Вильяму, чтобы он был осторожнее с этим напитком. «Гут, гут!» – покивал головой мой подопечный. И, слава Богу, следующую пропустил. Но ему хватило и трех. Через некоторое время раскрасневшийся, блестя глазами, немец размахивал руками и весьма активно участвовал в общей беседе. И что самое интересное – иногда он не пользовался моими услугами. Это чем-то напоминало кадры из небезызвестного фильма «Особенности национальной охоты», где молодой финн, до этого ни бельмеса не понимавший без переводчика, ругается с колоритной личностью по имени Кузьмич, который тоже совсем «не рубит» по-фински. И они прекрасно друг друга понимают. Вот так же и мы. Со стороны это было интересно наблюдать. Я усмехнулась – все-таки сама жизнь порой подкидывает такие кадры, что даже придумывать ничего не надо.

Но и мне тоже досталось. Мудрый Вильям, слегка одурманенный волшебным русским напитком, начал загибать такие вещи, что я только успевала шевелить мозгами. А попробуй – не переведи! Позориться-то неохота!

Напоследок народ начал разглагольствовать о смысле жизни. Это был последний, но самый мощный аккорд. Я хлопнула свою стопку «на посошок» и тоже вступила в дискуссию. Краем глаза успела заметить, что Алексей, до этого сидевший рядом со мной, оказался вдруг рядом с Любой. Почему-то сей факт меня нисколько не расстроил. И тут же я перехватила недоуменный взгляд Сосновского, брошенный в их же сторону.

– Льена, скажи, в чем смысл твоей жизни сейчас? – развернулся ко мне Вильям. Причем мое имя он произнес по-русски, а все остальное на родном языке.

Я призадумалась. А, действительно, ради чего я в данный момент живу? Мой ребенок вырос и живет совершенно самостоятельно. Ничего великого я не совершаю. Но живу же! Ради чего?! Просто потому, что люблю жить? Перед глазами вдруг всплыла слабая улыбка Аллочки. Как она тогда сказала? «… Я сверху посмотрю. И порадуюсь за тебя и за себя…» Вот ради этого я и живу сейчас. За нее и за себя. Я должна, я просто обязана выполнить ее самые сокровенные желания. Но как объяснить все это немцу, да и надо ли объяснять?

Я встретилась взглядом с Сосновским. Он с интересом смотрел на меня. И, похоже, тоже ждал моего ответа.

– Я обещала одному человеку, что сделаю кое-какие дела. Вот ради этих обещаний я сейчас и живу. – Тщательно подбирая слова, произнесла я, повернувшись к Вильяму.

Он согласно мотнул головой.

– Понимаю. – Подумал немного. – Это твой любимый человек?

– Очень. Очень любимый.

Видимо что-то отразилось на моем лице – немец внимательно посмотрел на меня.

– Вы расстались?

Я только кивнула. Мне почему-то снова стало больно вспоминать об Аллочке.

– А вот ради чего живет Валерий? – немец почувствовал мою грусть и поспешил переключиться на другого.

Я перевела. Наш бригадир усмехнулся.

– Живу. Просто живу. Никогда не задумывался – ради чего.

Я снова перевела. И добавила от себя.

– Все просто так живут. Но и все равно, если хорошенько подумать, то все мы живем ради чего-то. Или кого-то… Даже если думаем, что живем просто так.

– Интересно. – Хмыкнул Сосновский.

– Конечно. – Невозмутимо согласилась я.

Кто-то тихонько тряс меня за плечо.

– Вставайте! Ну! Просыпайтесь же!

С огромным трудом я разлепила глаза. И увидела склонившегося надо мной Сосновского.

– Что?! Что случилось?! – я резко дернулась, пытаясь подняться, но он приложил палец к губам, призывая к тишине.

– Тихо, не шумите. Все спят. Оденьтесь, я на улице подожду.

Натянув на себя кой-какую одежонку, я вышла из вагончика. Валерий Борисович, засунув руки в карманы штанов, стоял неподалеку. Услышав, что я вышла, он обернулся. На улице предрассветный полумрак – перед выходом я догадалась глянуть на часы – был пятый час утра. Я зябко повела плечами – холодно. И спросонья холодно, и откуда-то явно тянет свежестью. Вроде бы кто-то говорил, что недалеко отсюда есть озеро.

– Что случилось? – уже безо всякого энтузиазма спросила я.

Сосновский быстрым взглядом окинул меня с головы до ног. Я снова поежилась.

– Вы спрашивали – ради чего, по-моему, стоит жить? Пойдемте, покажу. Только оденьтесь потеплее. И сапоги наденьте, а то сыро.

Мы шли не очень долго – минут десять – пятнадцать. Шли неторопливо, и за это время я успела окончательно проснуться. Было свежо, местами лежал густой, как вата, туман. Сапоги мои были мокры почти до колен и облеплены мелкой зеленкой – листиками и крупинками всяких семян.

Сосновский шел впереди.

– Вам, что, не спится? – незло поинтересовалась я у него.

– Спится, почему же. Только то, ради чего я вас поднял в такую рань, в другое время не увидишь.

– Интересно, что же это такое?

– Сейчас, уже почти пришли.

Я только хмыкнула в ответ.

Когда через пару минут мы вышли из довольно высокой травы и прошли еще метров двести, я просто открыла рот.

Мы оказались на берегу большого озера – такого большого, что противоположные берега были видны не очень четко. Туман, стлавшийся над водой, начинал редеть и таять. По поверхности прозрачной, как слеза, воды, иногда пробегала легкая рябь. Росшие по берегам сосны, словно зубцы короны, украшали собой озеро. И над всем этим начинало происходить чудо. Я никогда, а особенно в последнее время, не отличалась сентиментальностью. Но тут даже у меня перехватило дух. Честно – такой красоты я еще в жизни не видела. Огромный, какого-то прозрачно – голубого оттенка горизонт словно дрожал в легком мареве, медленно меняя цвет на более теплый, и постепенно превращаясь в золотисто – розовый. Не было слов, чтобы точно описать все краски, всю красоту, рождающегося на наших глазах чуда. И, в довершение ко всему этому волшебству, вдалеке, там, где небо словно слилось с зеркальной поверхностью озера, из самого горизонта начинала разливаться алая полоса. А из нее на свет Божий медленно, но верно являлся огненно – золотой диск Его Величества Солнца.

Я замерла, затаив дыхание. Господи! Вот оно – Счастье! Это был настоящий экстаз! Мне казалось, что во всем мире сейчас существую только я одна. Никого и ничего нет вокруг, кроме меня и прекраснейшего чуда под названием Рассвет. Рождение Солнца, Рождение Нового Дня… Это была такая красота, что думать ни о чем другом просто было невозможно. А возможно было только смотреть на все это, любоваться, и впитывать в себя краски, восторг и чистоту происходящего действа.

По моим щекам почему-то потекли слезы. Я не сразу заметила их, а когда заметила, то просто не нашла в себе силы их смахнуть. Ну и пусть, пусть текут, кому сейчас есть дело до них!