Пари за гранью бытия

Дом с табличкой не имел ничего общего с пятиэтажкой, в которую брат поселил Сашку. Небольшое, двухэтажное кирпичное строение с остроугольной коричневой крышей, со ставенками на окнах и цветочными ящиками на балконах кокетливо выглядывало из-за раскидистых дубов. И дальше, насколько хватало взгляда, стояли невысокие, будто сказочные, домики, утопающие в зелени. Сашка невольно остановился. Вот где он хотел бы жить! Распахивать оконные ставни и вдыхать запах моря. Домик мечты, домик из сна. Можно даже обозначить его как несбыточная голубая мечта номер три. Машина, квартира и домик у моря. Что ж, список желаний пополнился. Где бы ещё золотую рыбку найти? Сашка грустно усмехнулся.

А море уже шумело где-то, совсем близко. Уже отчётливо слышался рокот прибоя, и, наконец, когда деревья расступились, синяя масса пенной воды, искрящаяся и переливающаяся, оглушила и ослепила его. Парень даже остановился и на миг зажмурился – таким ярким ему показался этот мир воды, солнца и прозрачного, дрожащего воздуха. Мир, наполненный криками чаек и мягким шумом волн, мир широты пространства и ощущения простора и свободы.

Неужели он добрался до моря!

* * *

Все обитатели мегаполисов рано или поздно начинают страдать от тесноты. Проведя ночь в крошечной квартире, городской житель выходит на улицу и попадает в давку общественного транспорта или автомобильную пробку. День его протекает в узком пространстве офисного помещения, где на комнату в двадцать метров приходится четыре-пять рабочих столов его коллег.

Битком набитые вагоны метро, очереди в супермаркетах, толпы на автобусных и трамвайных остановках. Места отдыха тоже всегда полны людей. Хочешь посидеть с девушкой в кафе – подожди, пока освободится столик. В театрах и кинозалах практически всегда аншлаг. Летом на немногочисленных городских пляжах – тех, которые еще можно посещать с минимальным вредом для здоровья, – в солнечные дни яблоку негде упасть.

Теперь вы понимаете, что ощущает обитатель мегаполиса, выбравшись на простор?

* * *

Сашке хотелось прыгать и орать от счастья. Так ведёт себя собака, которую отпустили с поводка и дали порезвиться вволю. Он набрал полную грудь воздуха, желая заорать, что есть мочи, и… выдохнул. Что поделаешь – цивилизованный человек не может вести себя, как дикарь. Покосился по сторонам – не заметил ли кто его щенячьего восторга, и степенно пошёл вдоль по набережной.

Так вот почему улицы посёлка пустовали – все люди переместились на побережье. Широта морского простора оказалась не более чем пейзажем, на фоне которого суетная жизнь продолжала свой бег. Вся набережная была уставлена пластиковыми столами, стульями, деревянными скамейками и широкими зонтами, под которыми жевала, потягивала пиво и тупо смотрела пустыми глазами в пространство многочисленная людская толпа. Невероятное количество людей расположилось на пляже под палящим солнцем. Тётки сверкали целлюлитными ляжками, бегали и визжали дети, маялись от безделья отцы семейств. Но Сашка не смотрел на них. Забыв о голоде, он торопливо спустился по ступенькам, ведущим с набережной на пляж, скинул одежду и ступил в море.

Тут же спиной ощутил женские взгляды, направленные в его сторону, и досадливо повёл плечами. Сейчас ему было не до этого – очень уж хотелось искупаться.

И Сашка нырнул в тёплые волны. Вынырнул и, сильными гребками рассекая воду, поплыл от берега.

Раньше мать вывозила его на море каждое лето. Работая в системе «Интурист», она имела такую возможность. Сашка объездил всё черноморское побережье: Ялту, Севастополь, Геленджик, Сочи. Но после развала Союза путёвки давать перестали, а потом и вовсе уволили мать по сокращению.

Сашка любил плавать в море и не боялся заплывать далеко. С презрением относился к тем, кто трусил или у кого попросту не хватало здоровья соперничать с волнами. Сам он всю жизнь занимался спортом и сейчас уверенно и сильно бросал своё тело вперёд, дальше от берега, безумно наслаждаясь водой. Он привык доплывать до буйков и сейчас пытался найти глазами хотя бы одну красную точку, пока, наконец, понял, что буйков нет. Их забыли или попросту поленились выставить. Сашка перевернулся на спину и распластался на воде, мягко и даже вальяжно покачиваясь. Минуты утекали одна за другой, он потерял им счёт.

Какая-то слизь скользнула по коже, парень брезгливо дёрнул рукой. Слизь заскользила снова, неприятно обволакивая руки и ноги. Целый сонм желеобразных медуз с прозрачными куполами-зонтиками окружил его. Вздрагивая от отвращения всем телом, парень поспешил покинуть неприятное для себя общество, радуясь, что не успел получить ожог. Выбравшись на чистую воду, он решил плыть назад, к берегу. И тут понял, что обратный путь уже не будет таким приятным – суши почти не было видно.

В такой ситуации главное – не поддаваться панике. Сашка сделал глубокий вдох и перешёл на кроль. Он чувствовал, что силы ещё есть. Чем бояться, лучше активно работать ногами, а уж они зададут темп рукам. Раз! – вдох, раз-два! – выдох. Только бы ногу не свело. Темп, ещё раз темп, и активнее ногами. Раз! – вдох, раз-два! – выдох. Ощутив усталость, парень переключался на неторопливый брасс и восстанавливал силы. В одну из таких передышек Сашка обратил внимание, что пляж, переполненный людьми, остался в стороне, как бы сместился влево. А та полоска земли, до которой он пытался добраться, была каменистой, и отдыхающие явно обходили её стороной. К тому же на этом участке моря никто не купался. Ещё один рывок – и Сашка почувствовал под ногами камни. Случилось это почти у самого берега. В изнеможении он выбрался из воды и сел, отплёвываясь и вытирая лицо.

– Эй, парень, ты живой?

Невысокий пожилой дядечка в застиранной рубахе и потёртых брюках стоял перед Сашкой. Седые волосы обрамляли аккуратную плешь, добрые глаза неопределённого цвета озабоченно смотрели на пловца. В руках дядька держал стоптанные ботинки.

– Вроде, живой. – Сашка с трудом переводил дыхание.

– Пьяный, что ли? – В голосе дядьки звучала тревога.

– Да нет, голодный, – усмехнулся парень.

– Что? Голодный? А не пьяный?

– Да не пьяный, не пьяный!

– Куда ж тебя чёрт понёс, если ты не пьяный?! Здесь же дна нет! – всплеснул ботинками пожилой дядечка.

– Как дна нет? – удивился Сашка.

– А так. Яма здесь. Видишь – никто не купается. Одного тебя, дурака, занесло! Хорошо, что доплыл! А если бы ногу свело?! – кипятился дядька.

– Я не знал, что здесь яма.

– Не знал… А в воду ты как заходил?! На крыльях влетел?!

– Я не здесь заходил.

– Не здесь? А где?

– Вон там, где народу много.

Дядька повернул голову в указанном направлении и присвистнул:

– Ничего себе! Это в какую ж даль ты заплыл, что тебя так течением снесло? А? Пловец? Олимпиец? Это сколько ты проплыл? Километров десять туда-обратно? Когда назад поворачивал, берег видел? Или одни суда дрейфовали? – Мужчина присел возле Сашки. – Чего молчишь?

Парень прищурился и смерил говорившего пристальным взглядом. Дыхание его уже практически восстановилось. Тираду в свой адрес он действительно проигнорировал.

– Мне одежду надо найти, – произнёс он.

– Одежду? А где ты её оставил, помнишь?

– Сразу возле лестницы.

– Возле лестницы… Здесь штук десять этих лестниц. Возле какой именно?

– Там асфальтовая дорога к набережной шла.

– Асфальтовая дорога, набережная… Пошли, найдём. Вставай, олимпиец! – Дядька протянул Сашке руку.

Парень глянул на протянутую ладонь и встал сам. Мужчина посмотрел на него с уважением.

– Слышь, олимпиец, тебя как звать-то?

– Александр.

– Угу, Сашок значит. А меня Павел. Дядя Павел. Пошли здесь, по кромке – удобнее будет.

И они направились в сторону набережной, плюхая босыми ногами по воде.

– А я вон там, на маяке работаю. – Дядька кивнул на полосатую, красно-белую башню, возвышавшуюся над берегом. – Там же и живу. Иду домой, смотрю – чья-то башка в волнах ныряет. И прямо на яму идёт. Ну, думаю – не дотянет пловец. Побежал на «спасалку». Во-он она, там, на общественном пляже. – Дядя Павел указал на облезлый домик спасательной станции, стоящий вдалеке. – Думаю, сейчас Лёшке скажу – он на моторке сгоняет, глянет. А этого чёрта и нет – на обед, видать, ушел. И помощничков его сопливых тоже не видать. Небось, в кафешку пиво сосать пошли. А ведь должны неотрывно дежурить, по очереди на обед ходить. А они только и глядят, как бы смотаться или водки нажраться. Сядут и пьянствуют, вместо того чтобы за народом следить.

Сашка шёл молча, до ворчания спутника ему дела не было. Дядя Павел продолжал:

– Здесь море опасное. Это я тебе говорю, чтоб знал и дурью не маялся, не заплывал бог знает куда. Здесь тебе не лиман, где по воде километр можно прошагать и всё воробью по колено. Здесь такие места есть – два шага шагнул и с головой ушёл. У нас когда-то пол-отряда пионеров утонуло… При социализме ещё. Так же вот, в яму попали, и в воронку затянуло…

– Да не тонул я, дядя. Я плавать умею, – возразил Сашка.

– Э-э, умеешь… Лучше б не умел! Кто плавать не умеет, тот и не тонет. Тот просто на глубину не лезет. Так, у бережка поплещется, и ему хватает. А тонут как раз те, кто хорошо плавает и лезет куда не надо. Сегодня ещё штиль, а если б волны были? Тогда что?