Призрачная деревня

Любкин рот округлился буквой «о». Она задохнулась от гнева. Раз – и маленький, но сильный кулачок больно ударил в грудь. Два – и она обоими принялась тарабанить изо всех сил.

– Это ты мне говоришь? Мне? Ты? Сам нашёл себе какую-то, и мне же…

Яшка схватил её за плечи, тряхнуть хотел, чтобы отстранить, но силу не рассчитал – Любка отлетела, стукнулась спиной о стену амбара. Теперь она уже слёз не скрывала – громко плакала в голос.

– Сукин ты сын! И жить вместе не стали, как уже руки свои поганые распустил! А я ведь… А я… Я ж, дура, вправду дождаться тебя собиралась!

– Ты-то? Да тебе лишь бы хвостом крутить. Все выглядываешь, как бы замуж выскочить – а знают тебя, вот и не берут. А я, думала, лопух лопухом? Нашла дурака!

– Сволочь! Какая сволочь!

Скривившись, Любка бегом бросилась от амбара. Не к реке – по широкой деревенской дороге, что вела в сторону леса.

На душе было гадко. Грубо вышло: Яшка жалел. Она ведь во всём права – догадалась же, а ему не хватало духу сознаться. Вместо того, он повёл себя, как… Мерзко это.

Яшка выкурил папиросу, сначала сокрушаясь, а затем – пытаясь отогнать от себя и Любку, и все мысли, связанные с ней и с тем, что тут только что говорилось. Но стоял так недолго: он ведь и сам в лес собирался, а вовсе не отцу помогать. Так что тоже двинулся в путь – правда, другой дорогой, не той, по которой убежала Любка – руку сунув в карман и кость держа.

– А ты сегодня не в духе, – заметила Лиза, прижавшись мягкой щекой к щеке.

Яшка не видел, но ощущал её улыбку. Волосы, как обычно, пахли сладкими травами.

– Да так. Кое с кем поругался, – уклонился он.

Но Лиза, разумеется, не отступила: выпытала всю правду.

Ну, почти всю. Яшка, понятное дело, и подругу бывшую не в лучших красках представил, да и о части своих слов умолчал, а другие – переиначил.

– Значит, отпускать тебя не хотела. Да и кто бы хотел? – подытожила Лиза.

Но Яшка не ухватился за игривый призыв, не перевёл разговор:

– И ведь сама же меня куда хуже. Да наверняка с первым встречным по лодочным сараям бегает. Я и раньше-то точно знал: уйду в армию – она меня не дождётся, – говоря, он сам чувствовал, что чересчур зол и ворчлив.

– Если ты жалеешь, то не грусти. Вы ещё можете помириться.

Яшка отпрянул от сладких волос:

– Что? Нет! Не хочу я с ней мириться. Далась она мне, подстилка деревенская.

Это были Яшкины слова, не чужие. Но в который раз он дивился, что сказал не только такое, о чём вслух не стоило, но и то, о чём и себе-то не особо говорил.

– Что ж, это хорошо, раз так, – сказала Лиза и сменила тему, – А что твой отец? Всё ругается?

Яшка наморщил лоб: так сразу и не вспомнить, на какие именно отцовские недовольства жаловался накануне.

Тот не в духе был, как вернулся: проверка скоро маячила, а у него – вроде как – недостача образовалась. Впрочем, это всё Яшка из разговоров слышал: сам отец об этом не говорил.

– Да он часто такой, – словно извиняясь за отца, сказал. – Мамка ещё ничего, отходчивая, а батя – он поругаться любит.

– Стало быть, из дома ты должен хотеть уехать, – усмехнулась Лиза. – Хоть даже и в армию.

– Да не хочу я в эту армию! – вспылил Яшка. – Не хочу всё бросать.

– А есть, что бросать? – она отстранилась, смотрела пытливо, слегка сузив глаза – как в свои карты.

– Тебя бросать не хочу, – признался Яшка.

Так и было: от одной мысли делалось и тошно, и страшно.

Как же так вышло? Совсем недавно он её даже не знал.

– Правда?

– Ещё какая правда! – пылко сказал Яшка. Помолчал и вздохнул: – Что угодно бы отдал, чтобы только в эту армию не идти! Чтобы тут как-то всё само наладилось, и ни от отца не зависеть, ни от брата…

– Ты прав, – согласилась Лиза. – Чтобы получить – нужно отдать.

8

– Там очень здорово. Можно играть. Представь: целая деревня! – продолжал убеждать Яшка.

– Что я, деревни не видал? – тихо огрызнулся Егорка.

Всегда послушный, он хвостом за Яшкой ходил, в рот заглядывал – лишь бы брат взял куда с собой. А тут вдруг упёрся: «не хочу, не пойду». Яшка едва уговорил, подлизываясь и обещания раздавая – и вкусностей принести, и качели во дворе починить – хотя, будь его воля, давно бы плюнул на все те уговоры. Но нельзя: тащить силой было не велено. Он сам должен прийти – а иначе никак.

– Я же говорил тебе: она совсем необычная. Красивая! Её не каждый может увидеть.

– Слышал, – уныло сказал брат и скривился.

Ему почти десять, но похоже, что сейчас разревётся.

– Что ты слышал?

– Всякое. Там страшно очень.

– Ты что, во всякие бредни веришь? А? Ну, на меня посмотри: я часто там бываю и ничего, как видишь.

– Да уж. Вижу…

Яшке не понравилось, как он это сказал. Да и чертовски надоело препираться с козявкой.

– Да ты просто трус. Маленький трус, и со страху в штаны навалил.

Ну вот: Егорка всхлипнул. Но тут же утёрся, заспорил:

– Ничего я не маленький! И не боюсь я!

Ему и нечего бояться. Лиза сказала, что с ним ничего не случится. Нужно просто привести его и оставить, а наутро он вернётся сам, и никто ничего не узнает.