Над студёной водой

– Ну, это вечная песня всех, прости господи, знаменитостей на пике осознания собственного величия, – заметила она ехидно. – Какие вы бедненькие-несчастненькие, и какие бяки журналисты, что пишут про вас всякую каку. Уж вам ли жаловаться?! – Ася рассмеялась. – Мы своими статьями делаем вам славу. Кем бы вы были без этих публикаций? Вы отчаянно в нас нуждаетесь, но при этом продолжаете делать хорошую мину при плохой игре – ах, утомили, ой, оболгали… А на самом-то деле рады любому пиару, хоть чёрному, хоть белому. Вам всё – реклама, кроме некролога! Сами ведь от ужаса рыдаете, если про вас перестают писать…

– Вы закончили читать мне мораль? – мрачно поинтересовался Белецкий. – Так вот, зарубите себе на носу: мне вашего пиара и даром не надо. Если вы не напишете обо мне ни строчки – вранья ли, правды ли – я буду одинаково счастлив, уверяю вас, – пообещал он.

– Господи, как с вами трудно… – вздохнула Ася. – Я не папарацци, не охотница за сенсациями и грязными сплетнями, а официальный представитель кинокомпании, которая вас снимает, – бросила она чуточку высокомерно. – Неужели вы не видите разницы? В моих интересах писать о съёмках только хорошее…

– Знаю я вашу породу, – недоверчиво хмыкнул он. – Вы все одинаковы.

– Ну, хватит, – снова разозлилась Ася, хотя ещё минуту назад была уверена, что ему больше не удастся её задеть. – Я вовсе не намерена выслушивать эти грубости!

Она взбежала по крыльцу и потянула на себя ручку двери, пылая от возмущения и досады. Отличный перекур у неё получился, ничего не скажешь… Но всё-таки, какой неприятный, отталкивающий и самовлюблённый тип! Не зря она опасалась, что с ним будет непросто найти общий язык… Какой ещё «общий язык», боже мой, подумала Ася. Она предпочла бы и вовсе никогда с ним больше не пересекаться.

Вновь очутившись в зале ресторана, Ася заметила, что в её отсутствие все уже перешли, что называется, от хлеба к зрелищам. Внимание собравшихся было сосредоточено на Веронике Мендес, которая сидела, небрежно закинув одну стройную ногу на другую, и держала в руках гитару. «Гитара-то у неё откуда?» – мимолётно удивилась Ася, чётко помнившая, что в ресторан певица явилась без всяких музыкальных инструментов.

Оказалось, это хозяин ресторана подсуетился – притащил свою, очень уж ему хотелось послушать пение Мендес вживую. Та не стала ломаться или отнекиваться, ссылаясь на усталость – просто отхлебнула воды из стакана и объявила:

– Цыганская таборная песня «Ты ветер».

Затем она поднесла руку к волосам и одним неуловимым движением вытащила оттуда шпильку. Миг – и её прекрасные волосы рассыпались по плечам. Мендес встряхнула головой, предоставляя этим шёлковым волнам ещё больше свободы. «Вошла в образ», – поняла Ася, невольно зачарованная зрелищем. Чёрт, это было красиво! Очень естественно, без капли рисовки и позёрства, но при этом завораживающе и волнительно. Ася даже позавидовала этой непринуждённой грации: сейчас от Мендес никто не мог отвести глаз, все жадно следили за каждым её жестом и уже не обращали внимания на то, что одета она в простые джинсы со свитером, а на лице её совершенно нет косметики. Она была прекрасна.

Тронув струны, Мендес запела глубоким чувственным голосом:

– Ту, балвал, ту, балвал,
Со на воинэса?
Умардян мирэ ромэс,
Со на ракирэса?*

«Она и цыганский знает? – поразилась Ася. – Или специально выучила текст перед съёмками, готовилась?» Впрочем, через секунду она уже вообще забыла, что её волновал этот вопрос: Мендес не просто исполняла таборную песню – в данный момент она была самой настоящей цыганкой. И у Аси ещё имелись сомнения, что певица не справится с ролью?! Ей стало стыдно за те ничтожные мысли.

Переливы дивного голоса Вероники гипнотизировали слушателей, которые боялись шелохнуться или вздохнуть, чтобы не разрушить это волшебное очарование. Даже молодая официанточка, подошедшая к столу, чтобы забрать грязные тарелки, на несколько минут забыла о своих прямых обязанностях – так и застыла с подносом, чуть приоткрыв в восхищении полные розовые губы.

Краем глаза Ася ухватила, что в зал вернулся Белецкий, и сразу же напряглась. Но, к счастью, он не обратил на неё никакого внимания. Судя по всему, его тоже захватило пение своей партнёрши по фильму. Он смотрел на Мендес с изумлением и восторгом. Ну надо же, умеет ведь и восхищаться кем-то, а не только хамить, подумала Ася с некоторой обидой. Хотя, может быть, он просто поклонник цыганщины, или в принципе ценитель красивого вокала… А ведь его нынешняя жена – тоже певица, вспомнила вдруг Ася. Вдруг это его тайный фетиш – поющие женщины? Ха-ха, а что, если у них с Мендес завяжется роман вне съёмочной площадки? Про него же говорят, что он ни одного смазливенького личика не пропускает, а тут такая красивая и интересная во всех отношениях особа…

Как оказалось позже, Ася снова ошиблась.

___________________________

*Ту, балвал, ту, балвал, со на воинэса? Умардян мирэ ромэс, со на ракирэса? – Ветер ты, ветер, что же не воешь? Мой муж убит, отчего же не расскажешь об этом? (цыг.)

После импровизированного концерта и искренних восторженных аплодисментов режиссёр намекнул собравшимся, что пора бы и честь знать: время перевалило за полночь. Завтра им всем предстоял длинный и напряжённый съёмочный день, самый первый и оттого самый ответственный и нервный. Ведь именно начало рабочего процесса во многом определяет весь дальнейший настрой, ритм и эффективность съёмок.

Владелец ресторана уговаривал их ещё и на бонус – посещение самой настоящей русской бани, обещая организовать всё по высшему разряду. Но было действительно уже очень поздно. Хотя Ася, положа руку на сердце, не отказалась бы попариться в баньке, поскольку мысль о холодном гостиничном номере без какого-либо намёка на уют нагоняла на неё тоску… Впрочем, с завтрашнего дня им всем было обещано по одному обогревателю на номер. Может, будет ещё и не так страшно.

Она вдруг обратила внимание, что юная официантка, уже давно закончившая свою работу, всё равно продолжает вертеться возле их съёмочной группы. Ася, имеющая особый нюх на такие вещи, моментально просекла её сердечный интерес: девушке явно запал в душу Андрей Исаев. Она так и косила в сторону молодого актёра очами – звёздными, ясными, словно промытыми чистейшей мезенской водой. Официантка вообще была на диво хороша собой. Этакое живое воплощение старинного представления о настоящей русской красавице: рослая, статная, фигуристая, с румянцем во всю щёку и льняной косой толщиной в руку. Типаж, давно вышедший из моды, но, тем не менее, приковывающий к себе восхищённые взгляды. Правда, сам Андрей, к сожалению, едва ли замечал присутствие официантки. В её сторону он даже ни разу не взглянул, порабощённый красотой другой девушки – Аурики. Зато хозяин ресторана вычислил горячую симпатию своей работницы к заезжему столичному молодцу и под шумок, незаметно от посторонних глаз, влепил ей смачного шлепка по заднице. Ася округлила глаза, но тут же поспешно отвернулась, чтобы не выдать себя. Спит, что ли, эта красотка со своим работодателем?.. Он же ей в отцы годится.

Не успела приехать, как уже угодила в какую-то Санта-Барбару, шутливо посетовала Ася про себя. Владельцу ресторана нравится официантка, официантке импонирует Андрей, Андрей запал на Аурику, а вот Аурика – ха-ха-ха! – кажется, положила глаз на Белецкого, несмотря на тоже довольно значительную разницу в возрасте. Но кто же нравится Белецкому – вот в чём вопрос! Интересно, кстати, было бы взглянуть на его жену, кто она такая и что из себя представляет, подумала Ася. С его-то внешностью да темпераментом по части женского пола супругу он должен был выбрать либо себе под стать – ослепительную красотку, кружащую головы и разбивающую сердца, либо наоборот – серую мышку-тихоню, призванную терпеть его многочисленные измены, обеспечивать крепкий тыл и поддерживать тепло домашнего очага, регулярно рожая наследников.

«Вернусь в гостиницу и поищу в инете информацию о ней», – решила Ася, не совсем, впрочем, отдавая себе отчёт, зачем ей это в принципе надо и какое отношение имеет к работе.

Компания дружно вывалилась из ресторана на свежий воздух – шумная, разгорячённая и весёлая. Но все сразу же невольно замерли, онемев от открывающейся перед ними фантастической картины.

Белая северная ночь раскинула свои широкие крылья над великой студёной рекой, бескрайними луговыми просторами и верхушками сосен. Горизонт был освещён ярко-оранжевым солнечным светом, словно на закате. На самом деле, конечно же, солнце в этих краях и вовсе не достигало горизонта в июне: остановившись чуть выше линии слияния земли и неба, вскоре после полуночи оно начинало медленно возвращаться наверх.

Многие тут же схватились за свои телефоны, чтобы попытаться запечатлеть эти прекрасные мгновения.

– Ой, какая красота! – всплеснула руками Аурика. Затем, обведя взглядом всех присутствующих, она остановилась на Асе, которая (единственная из них) держала в руках профессиональную фотокамеру. Работа – прежде всего, поэтому Ася не забывала снимать членов съёмочной группы даже во время застолья: вдруг пригодится в будущем материале о фильме? Так сказать, киношники в непринуждённой обстановке…

– Простите, я забыла, как вас зовут… Анна?

– Анастасия, можно просто Ася, – улыбнулась она в ответ.

– Ася? Супер. Не могли бы вы сделать несколько моих фото на фоне этого чудненького заката? – защебетала Аурика.

– Это не закат, а уже, скорее, рассвет, – усмехнулась Ася. – Но почему бы и нет… Где вы хотите встать?

Аурика оживилась:

– О, вот тут – чтобы было видно реку позади меня!.. А потом вот здесь, на фоне этого роскошного дерева…

Они вдвоём двинулись к «роскошному дереву».

– Скинете мне потом эти фотки? – живо поинтересовалась Аурика. – Я вам в гостинице флешку дам.

– Да без проблем. Только уже утром, наверное.

– Класс! Спасибо.

– Аурика, – негромко сказала Ася, – если позволите, я дам вам маленький совет. Не надо позировать в вашем излюбленном стиле. Он, безусловно, очень секси, но здесь другая атмосфера, поэтому от вас требуется иной посыл. Не нужно откляченной попы, выпяченных губ и прочих женских штучек, хоть они у вас – честное слово – получаются просто прекрасно!

Аурика притихла, признавая Асины правоту и авторитет.

– Попробуйте просто приложить ладонь к стволу, – предложила Ася, вовсю входя в роль фотографа. – Погладьте его, почувствуйте жизнь внутри… Чуть-чуть обернитесь в мою сторону, вот так, достаточно… и думайте о том, что чувствуете, прикасаясь к кусочку природы. Забудьте о камере. Слушайте тишину ночи и своё сердце…

Аурика расслабилась. Лицо её без навязчивого сексуального призыва стало по-детски доверчивым и милым. Она распахнула свои огромные глаза и благоговейно застыла у могучего шершавого ствола…