Опять 25!

– Бабушка? – взревела Ксюша. – Да ты на себя в зеркало посмотри, лошадь Пржевальского!

Обе одновременно повернулись к зеркалу, перед которым боролись. Из отражения на них таращились запыхавшиеся девушки, похожие, как сестры.

– Ксюша, – выдавила Аполлинария, – ты правда видишь меня молодой? Значит, я не сошла с ума?

– Да по тебе тюрьма плачет! – Ксюша замахнулась сковородой, но Аполлинария ловко увернулась и юркнула в свою комнату.

– Я докажу, что я это я! – крикнула она, хватая с полки фотографию.

Позади раздался вой раненого быка. Это Ксюша влетела в комнату, потрясая чугунной сковородкой. Аполлинария зажмурилась, выставив вперед рамку с фотографией. Как будто она могла защитить ее от удара! «Надо было купить тефлоновую, – запоздало подумала она. – С тефлоновой у меня бы еще были шансы выжить».

Время остановилось, и перед Аполлинарией пронеслась вся ее нехитрая жизнь. Учеба в педагогическом, дружба с Мишей, оставившая полынный привкус предательства. Свадьба с Виктором, рождение сына Кости, работа учительницей русского языка и литературы в школе, очереди за колбасой в советские времена, поездка с семьей на Кавказ, свадьба Кости, рождение Ксюши, похороны Кости и Любы – они погибли в аварии, когда Ксюше было всего четыре. Ксюшка – малышка, школьница, студентка. Выход на пенсию, чужие дети, для которых она няня Поля, а Ксюшка уже взрослая женщина, фурия со сковородой…

– У тебя маникюр, как у бабушки, – донесся до нее потрясенный голос Ксюши, и Аполлинария открыла глаза.

Притихшая внучка стояла перед ней, опустив орудие членовредительства, и переводила взгляд со старой черно?белой фотографии на лицо Аполлинарии и обратно.

– Такого сходства не бывает, – ошеломленно выдохнула она. – Даже если ты клон.

– А я подумала, что это глюк, – нервно хихикнула Аполлинария.

Настойчивый звонок в дверь застиг обеих врасплох.

– Наверное, соседи, – нахмурилась Ксюша. – Мы так шумели.

– Не открывай. – Аполлинария молитвенно сложила руки.

Дверь сотряслась под ударами кулаков.

– Придется, – решила Ксюша. – А ты пока сиди тихо. И молись, чтобы это была не Капитолина!

Однако на пороге стояла именно Капитолина Геннадьевна – первая сплетница в доме, имевшая поразительный нюх на чужие тайны и неприятности. Вид безобидной бабушки был обманчив – за седыми кудельками и выцветшими глазами притаился натуральный серый волк.

– Здравствуй, Ксюша! – Капитолина окинула ее своим сканирующим взглядом?рентгеном и заглянула за плечо. – Что тут у вас происходит? Крик, шум, грохот! Прям хоть полицию вызывай!

Соседка вознамерилась войти за порог, но Ксюша ловко преградила ей путь.

– Все в порядке, Капитолина Геннадьевна. Это я со стула упала.

– Со стула? – Старушка подозрительно прищурилась, и Ксюша поежилась: иногда ей казалось, что у соседки встроен детектор лжи.

– Ну да, я на антресоль полезла… За сковородкой! – Ксюша показала сковороду, которую так и не выпустила из рук. – А оттуда кастрюли как посыпались…

Ей самой было неловко от этой неуклюжей лжи, но нужно было как можно быстрее спровадить вездесущую соседку.

– А на кого ты кричала: «Воры, грабят»? – не отступала Капитолина.

– Я?! – Ксюша удивилась так фальшиво, что сама себе не поверила. – Это в телевизоре кричали. Вы же знаете, бабушка немножко глуховата, вот и включает звук погромче.

– А где же она сама? – не унималась старуха. – Аполлинария Матвеевна, здравствуй! – прокричала она в глубь квартиры.

– Не слышит, – пожала плечами Ксюша и собиралась уже закрыть дверь, когда за спиной раздалось звонкое:

– А, Капа, здравствуй!

Ксюша мысленно застонала и обернулась, украдкой показав Аполлинарии кулак. Но та уже и сама поняла, какую оплошность совершила, явившись на глаза первой сплетнице подъезда в виде незнакомой молодухи в шелковом халатике.

– Мы разве знакомы? – подозрительно прищурилась Капитолина, просканировав незнакомку взглядом?рентгеном.

– Познакомьтесь, Капитолина Геннадьевна, – поспешно вклинилась Ксюша, – это моя кузина из Саратова.

– Полина, – пискнула Аполлинария и нервно затеребила длинную косу.

– А разве у тебя есть двоюродные сестры? – не поверила Капитолина.

– Я троюродная, – торопливо сказала Аполлинария.

– И надолго приехали? – Соседка не сводила с нее настороженного взгляда.

– Пока не знаю, – отозвалась Аполлинария.

– Надеюсь, что нет! – одновременно вырвалось у Ксюши.

– Сочувствую, деточка, – шепнула Капитолина Ксюше. – Понаехали тут!

– Да?да, едут и едут! – с вызовом заявила Аполлинария. – А Москва?то не резиновая!

И ушла в комнату, громко хлопнув дверью.

– Нахалка какая! – возмутилась Капитолина и спохватилась: – А где же Аполлинария Матвеевна?

– А она в магазин ушла, за кефиром, – соврала Ксюша, чувствуя, как заалели мочки ушей. – Мы оладушки готовить надумали. Сковородку вот достали, а кефира?то и нет.

– Не жалеешь ты бабушку, Ксюша! – Соседка укоризненно покачала головой. – На улице?то снег, гололед. А вдруг упадет и сломает шейку бедра? Надо было отправить в магазин эту молодую кобылу из Саратова.

– В следующий раз так и сделаем, – заверила Ксюша и, не в силах больше церемониться, захлопнула дверь перед носом любопытной старухи.

После чего влетела в комнату и зашипела:

– Ты что творишь?!

– Прости, Чебурашка, – копия молодой бабушкиной фотографии виновато похлопала длинными густыми ресницами, – я не подумала. Ты же знаешь Капу, с ней проще поздороваться, иначе она не отстанет. Я забыла, что теперь такая. – Она одернула короткий халатик на коленках и нервно затеребила косу.

– Не могу поверить, что это ты. – Ксюша не сводила с нее настороженного взгляда. Перед лицом Капитолины они объединились, но сейчас между ними вновь повисло напряжение.

– Ксюша, я растила тебя с четырех лет. – Молодая Аполлинария вздохнула и подняла на нее любящий взгляд. – Я штопала твоего любимого плюшевого медведя, которого тебе подарила мама, до дыр зачитала тебе сказку про Чебурашку – отсюда и твое детское прозвище… Еще я сшила тебе костюм феи из кухонной занавески… А на выпускной соорудила тебе прическу, как у Клэр Дейнс в «Ромео и Джульетте», и твой Ромео, Егор Дроздов, не устоял. А вчера мы с тобой поругались, потому что я считаю, что ты тратишь свои молодые годы зря… Ты все еще не веришь, что я твоя бабушка?

Подробности, которые она перечислила, были слишком личными и точными, для того чтобы их знал кто?то чужой.