Кейт Мэтьюс. Тайна Верховной Жрицы

Хозяйка всех Тайн, Владычица Океана,

Я взываю к тебе, я взываю к тебе,

Артемида, Керридвен, Геката.

Прекрасная Создательница, Матерь всего,

Я молю тебя, надели меня своим светом,

Посели радость в моем сердце,

Открой Врата в Страну Вечного Лета**,

Даруй Благословение почитающим тебя

И воздай заслуженное гонителям твоим.

Прими меня в свои объятья и обогрей своим теплом.

Да будет так.

Пламя всецело поглотило Жрицу, и инквизитор отступил от помоста. Он качнулся на непослушных ногах и бросил последний взгляд на дело рук своих. В его сердце жила твердая уверенность, что он поступил правильно, освободив дух возлюбленной от порока, и открыв ей путь в мир иной.

Не оборачиваясь, он шел прочь от места казни. Борьба еще не закончилась, и путь его был освещен бесчисленным количеством костров, очищающих души, погрязшие в грехе и ереси[1 - Эпоха костров – середина XV века – начало XVIII века (прим. автора). Страна Вечного Лета – в учении Викки мир, куда отправляются души после физической смерти, чтобы продолжить свое развитие и переродиться (прим. автора). Эвокация – проецирование собственной внутренней энергии на людей и предметы в окружающем мире. Воззвание – обращение к высшей силе. Примечание: часть текстов взята из официальных источников виккан, находящихся в открытом доступе. Это не плод фантазии автора. Авторские тексты помечены (с).].

Глава 1

Возвращаться всегда тяжело. Если бы не звонок Эстер, разбудивший меня среди ночи, я бы не подумала даже покупать авиабилет в город, где прошла моя юность. И уж точно не сидела бы в самолете авиакомпании Юнайтед Эйрлайнс, с тоской глядя в иллюминатор.

Сухой, как обычно, голос сестры отчеканил каждое слово так, словно она считывала с заранее заготовленной бумажки – никаких эмоций, просто текс.

– Бабушка умерла. Похороны завтра на кладбище Пайонир Мемориал.

Она не сказала, но мысленно я добавила за нее:

– Если соизволишь явиться, будь добра сделай это вовремя.

Короткие гудки, и я застыла на постели, в положении сидя, с зажатой в руке телефонной трубкой.

«Этого просто не может быть», – как-то наивно, почти по-детски попыталась успокоить я себя в тот момент.

Рут Мэтьюс заменила нам родителей, едва мне исполнилось двенадцать. Мне, и еще Эстер – моей единоутробной сестре. Так уж вышло, что она приходилась матерью нашему непутевому папочке. После пьяной драки, в результате которой он убил свою жену, и нашу маму, бабушка забрала нас с сестрой к себе. Отца осудили, и он надолго угодил в тюрьму. Там он в свойственной ему манере что-то не поделил с заключенными, и его нашли повешенным в общей душевой. Именно таким образом мы и оказались вырванными из благополучного социума, ввергаясь в тот круг лиц, над которыми постоянно подтрунивают, кого с трудом переносят окружающие, и над кем разрешено потешаться. И если Эстер смогла приспособиться к таким условиям, слившись с общей массой, то я так и осталась чужой.

«Чудачка Кейт! Чудачка Кейт!» – дразнили меня подруги Эстер.

Вскоре и сама сестра махнула на меня рукой, просто перестав замечать. Для нее я тоже стала изгоем.

Дети бывают очень жестоки, и мне это известно.

Но однажды я уехала, с легким сердцем оставляя прежнюю жизнь позади, и очень надеялась, что не вернусь обратно. Надеждам было не суждено сбыться. Наверное, по всем этим причинам я и не прилетела непосредственно на похороны. Рут предали земле, и я спустя сутки после этого летела попрощаться с женщиной, заменившей мне и мать, и отца. Вот так просто – один на один, без кучки знакомых и незнакомых лиц, наблюдающих за твоим горем. Рут бы поняла меня, она всегда понимала, оттого и отпустила.

Я была твердо уверена, что этот незапланированный визит не продлится дольше двух дней. С сестрой отношения не сложились, и мы с трудом терпели присутствие друг друга в одном помещении. Ни ей, ни мне эта встреча была не нужна. И, тем не менее, в самолете меня не покидало чувство, что все будет не так, как я рассчитывала. Предчувствие прокрадывалось в мое сознание, тщательно ограждаемое от неприятных мыслей. Но от навязчивого понимания того, что мои планы будут серьезно подкорректированы, некуда было деться. И как бы сильно я не дистанцировалась от этих негативных ощущений, они настигали меня, предвещая что-то плохое.

Очевидно, под череду сменяющих друг друга мрачных мыслей, я задремала. Осторожное прикосновение к моему плечу привело меня в чувство. Я встрепенулась, и посмотрела на стройную блондинку, которая склонилась ко мне и ждала моей реакции на свои действия.

– Мы приземляемся. Пристегните, пожалуйста, ремень.

– Спасибо, – поблагодарила я стюардессу.

Девушка понимающе улыбнулась в ответ. Она отвернулась, и прошла по проходу дальше. Я, как она и рекомендовала, протянула ремень по животу, и защелкнула его. В окно иллюминатора мне без труда удалось разглядеть город, который простирался под нами.

Как и когда-то давно, он поразил меня своей красотой. С той высоты, на которой находился авиалайнер, было отлично видно все великолепие долины Вилламит с ее многочисленными парками и заповедниками, а так же горы Скиннер Бутт и Спенсер Бутт. Широкой темно-синей лентой через весь центр города вилась река Виламит, соединяясь с северной частью города рекой МакКензи.

При всем притом, что возвращаться сюда мне очень не хотелось, я вынуждена была признаться самой себе, что скучала. Но скучала не по людям из своей прошлой жизни, а по красотам, которые больше не встречала нигде.

Город небоскребов, в котором я жила все последнее время, так и не стал для меня родным. По сути, у меня нигде не было своего места – кусочка земли, где я чувствовала бы себя комфортно, уютно, в безопасности. Но это уже давно перестало меня беспокоить.

Самолет снизился, и едва ощутимый толчок возвестил о мягкой и благополучной посадке. Уже спустя несколько минут двигатели Аэробуса затихли, и командир экипажа приветствовал нас на земле штата Оригон.

Подхватив свою сумочку, я встала со своего места и одернула слегка помявшееся платье. Ткань послушно распрямилась, спускаясь ниже и пряча мои не в меру оголившиеся коленки. От долгого сидения тело немного затекло, и я с удовольствием пошевелилась, возвращая ему прежнюю подвижность.

Но все это было скорее короткой отсрочкой перед неизбежным. Я всего лишь пыталась переключиться на что угодно, лишь бы не думать о цели своего визита в этот город.

Если бы не смерть Рут… Если бы не это… Все могло пойти по совершенно другому сценарию. Но, возможно, оно было и к лучшему. По крайней мере, я перестала заблуждаться на счет многих явлений в своей жизни. Это путешествие стало своеобразной отправной точкой, с которой я начала новую жизнь. Однако, это случится позже, а пока…

Я с трудом подавила в себе желание остаться здесь, в салоне первого класса. Это был страх не только перед предстоящим посещением могилы бабушки, но и перед чем-то неизвестным, что влекло меня сюда, и что сулило кардинальные изменения в моей жизни. Именно последнее и вселяло в меня трепетный ужас.

«Это просто город, просто похороны. Два дня, и я покину его. Уже навсегда».

В тот момент я и сама не очень верила своим мысленным заверениям.

Очень кстати я обратила внимание, что самолет покинули практически все пассажиры первого класса. Кроме меня здесь еще находился невысокий мужчина в деловом костюме. Он собирал в папку какие-то бумаги, которые просматривал во время всего полета. Я же так и осталась стоять в проходе, не осмеливаясь сделать шаг в сторону выхода.

«Кейт, соберись!» – приказала я себе.

Дальнейшие мои действия были больше похожи на отрепетированную постановку, так как я четко двигалась по намеченному пути, сбившись лишь однажды.

Едва ноги ступили на прогретый полуденным солнцем асфальт взлетно-посадочной полосы, мое сердце гулко застучало в груди, а пульс мог бы услышать и мужчина из самолета, который быстро обогнал меня, устремляясь прочь по своим делам.

Юджин… Одиннадцать лет, и я снова оказалась на этой земле. В происходящее верилось с трудом. И пусть город был просто огромным, но он всегда словно отторгал меня так, что я ни в одном его уголке не могла испытать покой и умиротворение.

И вот я здесь.

Мне исполнилось тридцать два года, а я все никак не могла побороть старые страхи и предубеждения.

Забрав свой багаж, состоящий всего из одного чемодана, я направилась прочь из шумного здания аэропорта Мэлон Свит-Филд. Несмотря на то, что здесь гораздо спокойнее, чем в Нью-Йорке или в Сан-Франциско, где я ожидала пересадку на рейс в Юджин, шум все равно сжимал мою голову, словно в огромных тисках. Хотелось просто поскорее выполнить обещание, данное когда-то Рут перед отъездом отсюда, и вернуться домой. Точнее туда, где я нашла свою небольшую нишу, предназначенную только для меня.

Я любила ворчливую Рут, и она не хотела меня отпускать в Йель. Только взяв с меня обещание, что я вернусь в город к ее могиле, старушка благословила меня на мою поездку. Она знала, что я не захочу вернуться в Юджин, и намеренно создала повод, чтобы хоть так попытаться примерить меня с городом, с сестрой, и с моим прошлым. Выполняя это обещание, я и прилетела, очень надеясь, что вскоре покину его навсегда.