Тебе держать ответ

– Ты хорошо стреляешь.

– Я знаю, великий конунг.

– Что ты сказал? – уже отвернувшийся было лорд Фосиган изумлённо оглянулся.

– Я действительно хорошо стреляю.

Несколько мгновений конунг продолжал изучать золотистые волосы молодого охотника, стянутые шнурком на затылке. Потом спросил:

– Кто ты и откуда?

– Я никто, великий конунг, – подняв голову, просто ответил охотник. – А пришёл я из города Эфрин.

Конунг рассмеялся.

– Никто, говоришь? Немного найдётся людей, которым хватит смелости так о себе сказать.

– Нет смелости в том, чтобы говорить правду конунгу, – всё так же смиренно сказал охотник, и это заявление породило в толпе с интересом слушавших придворных презрительный смешок. Конунг присоединился к всеобщему веселью, сверкнув зубастой улыбкой.

– Ты ничего не знаешь о дворе, парень, потому так думаешь. В этом есть и смелость, и некоторая невинность, хотя по большей части глупость… Ты глуп, Никто из города Эфрин?

– Нет, великий конунг.

Придворные зафыркали, засмеялись, зашептались. Конунг смотрел на охотника, улыбаясь.

– А может, ты глуп, но просто дерзок?

– Возможно, и так, великий конунг. А возможно, и нет, ведь ум и дерзость не обязательно исключают друг друга.

– Для человека по имени Никто у тебя слишком хорошо подвешен язык, – заметил лорд Фосиган.

– Имя и умение владеть своим языком, равно как и другими частями тела, тоже не обязательно связаны, – спокойно сказал охотник, и те, кто слышали его слова, попрятали ухмылки и стали отводить взгляды, ибо это была уже неприкрытая дерзость смерда в адрес людей благородного имени, и конунг не мог пропустить её мимо ушей.

Но – вот чудеса! – конунг и впрямь пропустил её мимо ушей. Улыбка спряталась в завитках курчавой каштановой бороды, но не исчезла совсем.

– Ты и впрямь метко стреляешь, Никто из города Эфрин, – сказал он, и каждому, кто знал лорда Грегора, в его словах послышалась двусмысленность.

– Не метче, чем большинство ваших подданных, великий конунг, – беспечно отозвался охотник.

– Много метче, поверь мне. Я знаю их лучше твоего.

– Не думаю. Поверьте, каждый третий среди них умеет хорошо стрелять. Просто ему никогда не хватит смелости выдать это в вашем присутствии.

– Тебе смелости хватило.

– Я не ваш придворный, великий конунг, – усмехнулся охотник. – Мне нечего терять.

– Свою голову ты, стало быть, не ценишь?

– Очень ценю, но, смею полагать, если бы вам было угодно снять её с моих плеч, вы бы сделали это сразу после того, как я убил вашу птицу.

– Отец! – воскликнула юная леди Лизабет, возмущённая сверх меры; даже её гнедая кобыла переняла настроение хозяйки и нервно стукнула копытом. – Это уже слишком, зачем ты слушаешь…

– Встань, – сказал конунг.

Охотник поднялся с колен. Стало видно, что он на голову выше конунга, который, впрочем, был приземистым и тучным мужчиной.

– Я казнил бы тебя, если бы ты убил мою птицу. Но эта птица – твоя, – сказал конунг и вскочил в седло.

Придворные облегчённо вздохнули, стремясь продолжить путь, – всё это совершенно не было похоже на лорда Грегора, а потому смущало их. Кавалькада уже тронулась дальше по дороге, когда охотник, несколько мгновений провожавший конунга напряжённым взглядом, вдруг резко крикнул:

– Там нет охоты, великий конунг!

И в мгновение ока конь лорда Фосигана взрыхлил землю прямо перед ним.

– Что ты сказал?

– В той стороне нет охоты. Ни оленя, ни кабана, ни дичи.

– В самом деле? – мягко переспросил конунг, и вот эта мягкость уже была хорошо знакома тем, кто жил с ним рядом, и каждого она вынудила опустить глаза и тихонько отъехать в сторонку, чтобы не попасть лорду Грегору под горячую руку. Будь у мальчишки и впрямь хоть капля ума, заткнулся бы и убрался подобру-поздорову с конунговым голубем. Но тот стоял посреди дороги, в клубах пыли, поднятой копытами коней, на сей раз со смело вскинутой головой, и смотрел конунгу прямо в лицо.

– Ты ставишь под сомнение работу моих егерей, Никто из города Эфрин?

– Что ж поделать, если они делают свою работу дурно.

– В таком случае мне придётся их казнить. Или тебя, если ты лжёшь.

– За что же меня, великий конунг? Я-то не давал присяги служить вам верой и правдой. Хотя, как видите, служу по мере сил.

– И где же, по-твоему, будет хорошая охота? – вполголоса спросил лорд Фосиган.

Эд указал по дороге на юг.

Грегор Фосиган хлопнул в ладоши.

– Слушайте все! Поворачиваем к югу!

– Но, великий конунг!.. – всполошились егеря, однако конунг был непреклонен. Его улыбка теперь напоминала оскал гончей, гнавшейся за зайцем и неожиданно учуявшей кабана.

– Ты! – указательный палец с конунгским перстнем ткнулся в молодого наглеца. – Мне не нравится имя Никто. У тебя есть другое?

– Эд, с вашего позволения.

– Отлично, Эд Эфрин, ты поедешь с нами, и если, со своей меткостью, не настреляешь мне на юге полную сетку дичи, я собственноручно снесу тебе голову.

– Как пожелает великий конунг, – ответил Эд Эфрин.

Они видели друг друга в первый раз, но уже тогда понимали без лишних слов.