Сожги мои крылья

Раньше сумерки меня страшили, а ночь ввергала в ужас, когда смотрела на темный лес из окна спальни. С детства меня пугали рассказами о неведомых чудовищах, что обитают в Самшитовом лесу и в полночь выползают из нор в поисках добычи. Но однажды, поспорив с друзьями, я преодолела этот страх, и моя жизнь разделилась на «до» и «после».

И вот сейчас я сидела под деревом, укрытая его раскидистой листвой и чувствовала себя намного уютнее, чем в родном доме. Не боялась никаких чудовищ, а тем более оборотней, ведь точно знала, что эта территория принадлежит Тилиону Райду – моему любимому черному волку! Я ждала его с улыбкой на лице, вспоминая самое прекрасное время своей жизни.

– Ты должна это попробовать, уверяю, ничего вкуснее ты еще не ела, – протягивал мне кусочек мяса Тил. Его желтые глаза горели в предвкушении, а я с опаской и толикой презрения посмотрела на сомнительный кусок.

– Эльфы не едят мясо, – напомнила, в надежде, что он не будет настаивать снять пробу.

– Знаю, но ты только попробуй. Это вяленое филе болотной крысы, – с тяжелым вздохом я взяла из его рук дурно пахнущий кусочек ужасного вида. Покрутила его со всех сторон и нахмурилась.

– Ладно, но тогда ты попробуешь сливу, – достала из корзинки фрукт, зная, что оборотни не едят фрукты.

– Договорились, – рассмеялся Тил. – Одновременно! Раз, два, три!

Я резко зажала нос и кинула в рот мясо. Скривилась от гадкого вкуса и начала разжевывать, наблюдая за тем, как волк давится сливой. Не выдержала и выплюнула, открыла фляжку с водой и запила.

– Так не честно! Я проглотил! – от его возмущенного вида я рассмеялась в голос, любуясь его негодованием, как чем-то совершенно особенным. Каждая эмоция оборотня будоражила мое сознание.

– Так я попробовала! Не было уговора глотать! – поспорила, задирая Тила еще больше.

– Ах так! – блеснули в свете луны его медово-желтые глаза. Картинно зарычав, он прижал меня к стволу дерева и обдал шею жаром дыхания. Сильные руки сомкнулась на талии, и я испытала чувство, от которого хотелось взлететь. Каждая фибра души затрепетала и крылья зашевелились за спиной. А когда его губы коснулись моих, жар волной прокатился по телу, вспышкой пламени подхлестывая сердце биться чаще. Я запустила пальцы в его жесткие черные волосы, пропуская их сквозь пальцы, спустилась к затылку и обняла изо всех сил, прижимаясь к крепкому обнаженному торсу.

Бретели платья соскользнули с плеч под напором его сильных рук и легкая материя упала к ногам, лишь на миг задержавшись на бедрах. Крылья невольно расправились полупрозрачной вуалью, трепетно обнимая Тилиона. Его кожаный килт, едва прикрывающий нижнюю часть тела, постигла участь платья.

Оторвавшись от губ, оборотень посмотрел мне в глаза и прошептал:

– Я люблю тебя.

– А я тебя, – отозвалась еле слышно, не в силах голосом перебить стук вырывающегося из груди сердца. – Гореть мне за это на ритуальном огне, – обреченно улыбнулась, чувствуя при этом себя самой счастливой на свете.

– Значит, гореть будем вместе, – ответил с придыханием и впился в губы страстным, требовательным поцелуем, разжимая мои губы и врываясь влажным языком. Сдалась! Не хватило сил на сопротивление, потому что все во мне горело и взрывалось. Хотелось попробовать его губы на вкус еще в тот день, когда он обнаружил меня на озере и отпустил. И если раньше, с каждой нашей новой встречей, я стояла на краю пропасти, то теперь с блаженной улыбкой на устах бросилась в ее черную зияющую пасть. Отдавала всю себя врагу, дарила ему то, что каждая эльфийка хранит под страхом смерти до свадьбы.

Он вошел в мое тело мягко, но всей страстью, от которой даже воздух вокруг разрядился, заставляя жмуриться от боли, в которой хотелось утонуть и раствориться. Такой приятной и волнительной боли я никогда не испытывала и знала, что больше никогда не испытаю. То был миг, когда я вручила Тилиону сердце, подарила тело и отдала душу. Отныне я полностью принадлежала оборотню и хотела, чтобы это продолжалось вечность, чем подписала себе приговор…

Время шло неумолимо под музыку ветра, что играл на струнах листвы. Я обнимала колени руками, сидя на природном кресле из мощных корней дерева гинга. Смотрела в пространство ночи невидящим взглядом и ждала, ждала, ждала…

Он обязательно придет за мной. Он обещал. Мы убежим далеко за границы кланов, где сможем жить вне закона наших рас. Наслаждаться каждой минутой близости, а не воровать кусочек счастья у жестокой ночи. Я мечтала, представляла будущее, где моя душа перестанет кричать от боли и рваться на куски. Я так устала обманывать родных и улыбаться, пряча тоску за фальшивой маской.

А время близилось к рассвету, и в подсознании поселилась страшная мысль. Сколько бы я не гнала ее от себя, она нарастала и твердила: – «Не придет». Слишком долго. Уже не придет, ведь как только солнце вступит в свои права, в лесу появятся эльфы, и оборотни не смогут заступить за черту.

– Придет, – уговаривала саму себя не сдаваться. – Я рискнула всем, что у меня есть, чтобы быть с ним. Он не может так со мной поступить, – тихие слезы стерла трясущейся рукой, осознавая, что тешу себя обманом. – Нет. Еще немного подожду. Еще несколько минут до рассвета. Тилион, где же ты?

Бессильно уткнулась лбом в колени и сотряслась от рыданий. Лучик солнца проник сквозь листву и коснулся теплом. Вот и все. Время вышло.

Продолжая вытирать поток бесконечных слез, я поднялась, перекинула сумку через плечо и вышла на берег озера. Ощутила прилив сил. Утро питало внутреннюю магию, и я могла бы взлететь над лесом, но не стала. Растоптанной и униженной шла в сторону дома, не замечая никого вокруг.

Даже не поняла, как оказалась в комнате, где мама не застелила мою постель, как обещала. Будто во сне разобрала вещи, облачилась в сорочку и легла на мягкую перину. Укрылась одеялом и легла на бок. Посмотрела на узорчатый ковер и ощутила, как новым потоком слезы полились из глаз.

– Леди Лоурэн, – постучала в дверь экономка. – Пора готовиться к помолвке. Скоро прибудут гости! – и ушла, но вернется через несколько минут, если не поднимусь с кровати.

Накрылась одеялом с головой и от отчаяния закричала в подушку. Все чувства смешались, разрывая мою несчастную душу. Сгорая от ненависти и обиды била кулаком по подушке до тех пор, пока не услышала мамин голос.

– Лоурэн, – я замерла, готовясь выслушать нотации о том, что она предупреждала, а я не послушала. – Что случилось, дочь?

– Он не пришел, – выползла из-под одеяла и упала в объятия матери.

– Они не такие как мы, – в который раз повторила она, поглаживая меня по голове. – А ты не верила. Теперь сама убедилась, – тяжело вздохнула. – Бедная моя девочка, не плачь. Это отродье не стоит ни одной твоей слезинки. Забудь его. Совсем скоро ты будешь вспоминать ваши встречи с иронией, как приключение, которое случилось в твоей жизни. Поверь мне, так и будет, – утешала, прижимая к груди, утирая слезинки, а меня на осколки разбивало, трясло, как в лихорадке, слова тошнотой к горлу подкатывали. Хотелось кричать изо всех сил и крушить все вокруг.

– Нет, ма! Любовь мою забрал и не пришел! Предал! Душу растоптал! Хочу уничтожить и ненавидеть! Но не могу… – душили всхлипы, но я продолжала говорить хриплым голосом: – Люблю его. Каждую минуту думаю о нем. Только он мне снится каждую ночь. Я умираю, когда его нет рядом, и заново рождаюсь, когда он смотрит в мои глаза, – выпалила эмоции, что копились внутри так долго и пожирали заживо.

Мама замотала головой, немного отстранилась, чтобы вновь стереть мои слезы и заглянуть в глаза.

– Скажи, что ты не успела сотворить глупость, – нотки страха проскользнули в ее голосе и удавкой сомкнулись на моей шее. Я сразу поняла, о какой глупости она говорит. Не решилась ответить словами. Они застряли в горле шипастым комом. Коротко кивнула, зажмурилась до боли, прикусила губу и посмотрела на мать, что тут же оттолкнула меня и вскочила с кровати. В ее огромных зеленых омутах я прочитала первобытный страх, животный, самый жуткий из всех возможных.

– О, Ши! – сорвалось, и она закрыла рот руками, будто яд из уст полился, а потом схватилась за голову, зашагала вокруг кровати. – Какой позор! За что мне все это?! За что Великая меня покарала?! Я душу в детей вложила! Я правилам всем следовала! Останусь в одиночестве доживать свой век! Точно останусь! Ты себя погубила и меня погубила! Твой отец откажется от меня! Выгонит из дома и найдет себе красивую и молодую жену! А тебе сожгут крылья, лишат магии и проклянут! Как ты могла?! Твоя помолвка… – заметалась по комнате вьюном, пока я отрешенно наблюдала за ее безумной истерикой. Какой смысл сокрушаться? Время вспять не повернуть. Я сделала выбор и готова за него ответить, понести любое наказание. Зачем мне крылья, если я летала только с НИМ? – Семья Грэм влиятельна! Если Асур узнает, а он узнает в вашу брачную ночь! О, Ши! О Великая Ши! Мы пропали!

– Делайте что хотите. Мне все равно, – произнесла мертвым голосом. Этой ночью я потеряла всякую тягу к жизни. Без Тилиона она мне не нужна. Пустая, лишенная красок и вкусов. Тягостное болото, чья пучина медленно затянет и когда-нибудь полностью поглотит.

– Надо сорвать помолвку! – загорелись мамины глаза черным пламенем. Она подошла к трельяжу и посмотрела на себя в зеркало, сжала кулачки, насупилась. Поправила усыпанную камнями диадему и прикусила нижнюю губу. – Нет, нет… Такого позора не допущу. Надо что-то придумать. Надо, чтобы Асур отказался от брака. Вы же друзья…

– Он откажется, не переживай, – отозвалась устало, наплевав на все. Мне так сейчас было плохо, что языком ворочить больно.

– Не вздумай никому рассказывать об этом оборотне! – снова дикий страх в глазах.

– Я просто поговорю с ним. Асур поймет. Наверное…

– Сколько можно валяться?! – залетела в комнату экономка Касана, теряя всякое терпение. – Ванна остыла! – пожилая эльфийка вела себя почтенно до тех пор, пока ее приказания выполнялись в срок, но стоило их нарушить, как хоть прячься от тирады поучений. – Лоу! Опять испытываешь мое терпение! Леди Эрвэн, ваше торжественное платье тщательно выглажено и ждет хозяйку, – вот и маме досталось, за то, что отвлекает меня от приготовлений.

Мама жестом показала, что сдается и упорхнула из моих покоев.

– Что с глазами? – нахмурилась экономка.

– Плохо спала, – я отмахнулась и прошла в смежные покои, через которые вышла в коридор. Два шага и я уже открыла двери в ванную комнату.

От пара резало измученные слезами глаза. Касана как всегда погорячилась, что вода остыла. Я сняла сорочку, расправила крылья и вошла в круглую купель, морщась от горячей воды. А когда привыкла к ее температуре, то с головой погрузилась, задержав дыхание. Образ смеющегося Тилиона заставил губы расплыться в улыбке. – Как он мог так поступить? – в голове не укладывалось. Неужели мама права и он просто воспользовался моей наивностью, наигрался и выкинул из своей жизни, как ненужную вещь? – Может, что-то случилось? Может…

Вынырнула, отдышалась и прильнула к бортику каменной купели. – Что могло помешать ему прийти? – не находила ответа на свой вопрос и это терзало до невыносимости.

Наспех вымылась и накинула легкий халат на горячее тело. Вышла в коридор, где меня уже ждали личные прислужницы. Они повели меня в комнату, оборудованную под гардероб. Усадили у зеркала и принялись наводить красоту, а я пустая оболочка с одним натянутым нервом, который только тронь, лопнет. Все мысли о нем, вся злость и любовь лишь о нем…

Вскоре я вышла из комнаты полностью подготовленная к празднику. На высокой прическе в форме цветка красовалась остроконечная диадема с зелеными камнями, уши оттягивали драгоценные серьги, а шею душило тяжелое колье. Платье, цвета эмблемы нашего лесного клана, из легких почти невесомых материй и прорезями для крыльев. Вот только они безжизненно висели, переняв на себя всю мою душевную боль. Попыталась их расправить усилием воли, но не получилось. Плюнула на все, натянула улыбку и пошла встречать гостей.

Отец окинул меня оценивающим взглядом, когда поравнялась с ним у распахнутых дверей замка. Мама нервно теребила край кружева на платье и старалась не смотреть в мою сторону.

– Где твой брат? – спросил со злостью. Отец не любил, когда кто-то опаздывал.

Я пожала в ответ плечами. Со вчерашнего дня не видела сорванца Айрика, но стоило о нем вспомнить, как брат с грохотом спустился по лестнице, на ходу заправляя парадную рубашку в брюки. Совсем скоро ему стукнет семнадцать, и он отправится в ту же академию, где училась я. А потом три года тяжелого обучения, новые друзья и билет во взрослую жизнь. Ему повезет, если отец хотя бы месяц позволит ему пожить спокойно, в чем я сильно сомневалась. Краем уха слышала, что Айрику уже подыскали супругу.

– Я что-то пропустил? – больно ущипнул меня за руку, и я вскрикнула, отвесила ему подзатыльник и едва сдержалась, чтобы не выругаться.