Первый

– Не хочу. Я уже пил.

Ну же! Скажи еще хоть что-то! Спроси… Ты должна спросить… «Как твои люди? Все ли живы?» А если нет? Как она будет жить, зная, что из-за нее кто-то умер? Что из-за нее кто-то потерял своего сына, брата, мужа… или отца?

Алина должна была спросить. Должна! Но ей не хватало смелости. Тогда, облизав губы, она шепнула:

– Я могу приготовить завтрак.

– Я не голоден. А тебе не мешает поесть. Здесь я видел какие-то крупы, – майор взмахнул в сторону кухонного шкафчика. И пошел прочь.

– Вы куда?

Из-за паники голос Али прозвучал несколько истерично. Богданов обернулся. Прошелся по ней уже знакомым спокойным взглядом и пожал плечами:

– Мне нужно установить связь со своими людьми.

Значит, до этих пор у него ничего не получилось! Значит, его люди…

– Сколько их было? – шепнула Аля, спрятав дрожащие руки в карманах.

Майор на мгновение будто окаменел.

– Семь. Кроме меня.

– И все они молчат?

– Пока да.

Он все-таки ушел. Абсолютно бесшумно, ступая мягко, как кошка. Или скорее даже большая пантера.

– Семь… Семь, кроме меня. – Так он сказал. Господи.

Майор, наверное, ее ненавидит! И это понятно. Ведь если бы не она… Ничего бы подобного не случилось. Аля без сил опустилась на пол. Открыла злосчастный ящик. Достала упаковку риса и тупо на неё уставилась.

Нет… Она не хотела есть. Она хотела отмотать назад пленку и все изменить. С губ сорвался всхлип. Набежали слезы. Аля зло их стряхнула. Понимая, что не имеет никакого морального права плакать! Ведь Богданову было наверняка хуже. Но он как-то держался. Вот и она будет держаться! Как-то…

Аля захлопнула ящик, оперлась рукой о пол и медленно встала. На цыпочках вышла из кухни. Прошла через коридор и замерла у входа в гостиную.

– Второй… прием! Это Первый. Доложи обстановку, Второй! Прием…

И ничего. Аля заглянула внутрь. Майор сидел в углу и вновь и вновь пытался связаться с кем-то. Из тех семи.

– Третий! Прием! Это Первый.

Четвертый, прием! Пятый, Шестой…

Захлебываясь рыданиями, Аля сползла по стенке. Подтянула колени к груди, пряча лицо. Заглушая рвущиеся из груди всхлипы ладонью. Время будто остановилось. Но в другой системе координат оно, напротив, летело вперед с невероятной скоростью. Стремительно сокращая шансы на то, что им кто-то все же ответит. Безжалостное. И неумолимое время.

Солнце, достигнув зенита, неторопливо катилось вниз. Тени, наполняющие комнату, стали длиннее. Как и паузы. Майор порядком осип. Повторяя одно и то же. Его плечи опускались все ниже. Он был словно Атлант, чье небо, упав, разбилось.

Аля не могла больше на это смотреть. И оставаться безучастной. Она вообще не могла больше оставаться одна. Делать вид, что достаточно сильная, чтобы пережить это в одиночку. Алина встала. Растерла затекшие ноги и пошла к нему.

– Что случилось?

– Ничего. Я просто… я… Наверное, вы меня вините?

– Нет.

– Не медли я, все могло бы сложиться иначе.

– Ты ни в чем не виновата, – повторил майор. Повторил очень твердо. И ровно. Но Аля один черт не могла отделаться от мысли, что он говорит то, что должен. Но не то, что чувствует на самом деле.

– А кто виноват? – прошептала она. – Погибли люди.

И вот тут его эмоции все же пробили брешь в обороне. Мужчина вскочил, стремительно подлетел к ней, нависая тенью:

– Я предпочитаю не говорить о том, чего не знаю наверняка.

Алина поежилась, уже сожалея, что вообще посмела тронуть этот… вулкан. В жерле которого бурлит, нагнетается магма. И это только дело времени – когда она смертоносным потоком вырвется наружу. Но с другой стороны, Аля так отчаянно сама нуждалась в поддержке, что просто не могла больше переживать все это в одиночку. Такая слабая, буквально раздавленная случившимся, Аля тянулась к силе. Какой бы разрушительной она ни была.

– Извините. Я просто хотела, чтобы вы поняли, как мне жаль. Я бы сделала что угодно, чтобы этого не случилось. Лучше бы это я умерла! – выпалила Алина и к своему ужасу расплакалась, уткнувшись носом в его рельефную грудь.

Майор недавно тоже помылся. От него пахло чем-то восточным, пряным…

– Нет. Ты не этого хочешь.

– Не этого? – всхлипнула Аля. – А чего? – переспросила глупо.

– Ты хочешь удостовериться, что твоей вины в случившемся нет. Это нормально. И ты действительно ни в чем не виновата.

Один за другим он разжал ее пальцы и, высвободившись из её объятий, отошел в сторону. Наверное, она слишком многого от него хотела. Было ужасно глупо рассчитывать на его сочувствие в этой ситуации.

– Как вы справляетесь? – прошептала она.

– С чем? – вскинул бровь майор.

Она не могла спросить прямо. Он ей запретил говорить вслух о смерти товарищей. Поэтому Аля как могла неуклюже завуалировала свой вопрос:

– Как вы справляетесь с напряжением, с которым связана ваша работа?

– Существует несколько проверенных способов. Тебе они не подойдут, – ответил майор, смерив ее еще одним нечитаемым взглядом.

– Откуда вам знать? – завелась Аля. Это оказалось так легко – сублимировать свою душевную боль в какие-то другие чувства. Пусть даже в злость. Плевать. Лишь бы не думать. И не винить себя. И не гадать, удастся ли им выбраться живыми из этой передряги. Или она умрет в двадцать лет, не познав… так много всего в этой жизни. – Вам же они подходят?

– Да.

– И какой ваш излюбленный способ забыться?

– Зачем тебе это, Алина?