На ощупь

– У врача? Зачем? Я просто поскользнулась в ванной.

– Это может быть опасно, – настаиваю, – я могу организовать вам нормальный осмотр в травме без очередей и…

Я замолкаю, и Таня молчит. Между нами повисает невысказанное. Наконец, целую вечность спустя, слышу ее мягкий, напрочь лишившийся всякой колючести голос:

– Спасибо вам. Правда… спасибо. Но я действительно в полном порядке.

– Не поверю, пока не удостоверюсь лично! У вас какие планы на утро?

– Ну… в первую очередь нужно открыть магазин. Мне… принадлежит небольшой цветочный на Набережной.

– Это займет у вас много времени?

– Нет… – вконец теряется та.

– Значит, я вас жду у себя сразу после открытия.

Интуитивно понимаю, что по жизни Таня привыкла уступать. Иду ва-банк. Терять уже нечего. Если я не увижу ее в ближайшее время, то просто сойду с ума. Сам не верю своему счастью, когда она, прежде чем положить трубку, шепчет:

– Хорошо…

И снова ожидание, наполненное колючей тревогой. Она как паутина оплетает меня и зудит на теле. С меня будто бы сняли кожу – настолько остро чувствую эти касания. Вся моя жизнь теперь – это чувства. Я бы должен уже привыкнуть, но в этот раз все происходит настолько остро, что я снова начинаю сходить с ума. И я слышу… обрывки злых фраз, упреки… Чувствую чужие руки, сжавшиеся у меня на шее и отбирающие мой кислород. Ощущаю сладкий смрад перегара и немного кислый – духов. Не её! А потом глаза застилает алым.

– Стёпа… Степан?!

Как сквозь сон, до меня доносится обеспокоенный голос начальницы.

– Привет, Золото, – шепчу я, стряхивая с себя остатки наваждения.

– Все хорошо?

Моей щеки касается мягкая женская ладонь с дрожащими от волнения пальцами.

– Хорошо, – подтверждаю я.

– Ты добрился… – рука скользит вверх и гладит мою голую макушку.

– Да, забегал к Жене недавно.

– Не расскажешь, что за срочность сегодня была?

Пожимаю плечами. У меня нет секретов от лучшей подруги. Но и говорить пока не о чем. Я сам до конца не понимаю, что происходит.

– Так надо, – выдаю, наконец. – Веришь?

Стелла молчит. Наверное, она просто смотрит на меня в попытке найти слова и, наконец, обнимая меня, шепчет куда-то в подмышку:

– Верю, Степочка. Только волнуюсь за тебя… очень.

Обнимаю ее в ответ:

– Я знаю, – выдыхаю печально.

– Извините, я… кажется, рано?

Я поворачиваюсь на звук и с облегчением выдыхаю. Стелла отстраняется.

– Нет, вы как раз вовремя. Проходите…

Раздаются тихие шаги, и в кабинете вновь устанавливается тишина.

– Не буду вам мешать, – раздается голос Стеллы через некоторое время. Я киваю головой, не сводя глаз с того места, где, как мне казалось, стоит Таня.

– Начнем? – спрашиваю у нее, когда дверь за подругой захлопывается.

– Наверное… Что я должна сделать? Раздеться?

– Нет. Это совершенно не обязательно. Укладывайтесь вот на эту циновку, а я приготовлю все необходимое.

Я тянусь к шкафу, где хранится весь необходимый инвентарь. Злюсь, что не догадался захватить из дома кое-что получше, и мысленно делаю зарубку все исправить, если Таня все же решится ко мне прийти в следующий раз. О том, что этого может и не произойти, стараюсь не думать. Извлекаю чаши, расставляю их вокруг пациентки, сопровождая свои действия небольшой вводной лекцией:

– Тибетские поющие чаши известны с давних времен. Это древние бесценные сокровища…

– Насколько древние? – спрашивает Таня, но я не вижу ее реальной заинтересованности в беседе. Складывается впечатление, что она просто заштриховывает тишину словами. Будто тишина – ее худший враг.

– О, очень древние…

– И эти?

– И эти, – заканчиваю приготовления, накрываю Таню хлопковой простыней. – Но все же данные чаши предназначены для массового использования.

– А есть и другие?

– Да. У меня дома. Чаши непревзойденного качества… Мои сокровища.

– И чем же определяется качество этих штуковин?

– На самом деле здесь очень много параметров. Наиболее важные – широта спектра звука, его механика вибрации, длительность звучания, сплав, из которого изготовлена чаша, ну и, конечно, культурная ценность.

Я замолкаю и приступаю к процедуре, выполняя бесконтактный прозвон основной чашей. Три раза, последний – до полной остановки вибрации. Веду резонатором по краю чаши, закрываю глаза, прислушиваюсь к звукам. Вибрация нарастает, и Таня потихоньку расслабляется. Я осторожно перемещаюсь вокруг нее и извлекаю звуки из всех задействованных чаш сначала каучуковым стиком, а потом – в той же последовательности – деревянным. Комбинирую направление воздействия относительно часовой стрелки и осей тела. И завершаю процедуру бесконтактным прозвоном основной чашей по всему телу. Дожидаюсь затухания звука.

Осторожно касаюсь Таниной руки и натыкаюсь на марлевую повязку. Хватаю ртом воздух, глотаю рвущиеся наружу вопросы. Во-первых, потому, что процедура еще не окончена до конца. Во-вторых, наседать на нее вот так – значит, лишний раз отпугнуть. А мне кровь из носу нужно докопаться до сути…

– Сейчас вы должны сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем пошевелить пальцами рук и ног.

– Готово, – несколько секунд спустя шепчет она.

– Потянитесь… Перевернитесь на правый бок и полежите так две-три минуты.