Соль уходящего лета

– Черт его все дери! – выругался Ник.

Он не знал, что ему делать. Постучаться к ней в комнату? Разбудить? Как разогнать кошмары Лады, как успокоить боль? Её… и свою. Стоны переросли в тихий, но такой горький плач. Ник оперся ладонями о широкий деревянный подоконник и опустил голову вниз. Он был виноват перед ней. Он был так виноват…

Ненадолго все стихло. А после послышался какой-то грохот, но звук шел уже не от окна. Преодолев небольшую комнату, Ник распахнул дверь. В дальнем конце коридора, привалившись спиной к стене, стояла Лада.

– Что случилось? – Ник подлетел к ней и легонько встряхнул, обхватив руками за плечи. С ней что-то явно было не так. Лицо, искаженное болью, казалось застывшей маской агонии.

– Нога, – Лада облизала губы, – бывает, она болит на смену погоды…

Болит? И так каждый раз?

Ник приобнял женщину, облокотив ее на себя:

– Вызвать врача?

– Нет. Просто… помоги мне дойти до сауны… Там есть джакузи с гидромассажем. Вода поможет расслабить спазмировавшуюся мышцу и снимет боль.

– Может быть лучше принять обезболивающее?

– Нет-нет… Это очень опасно… привыкнуть – раз плюнуть.

Лада едва шевелила губами, пот на ее лице собирался в бисер и отблескивал в тусклом свете ламп. Встряхнув головой, Ник скомандовал:

– Тогда держись за меня крепче.

Удивительно. Он помогал ей с ванной второй раз за день. Перешагнуть через бортик, включить кран…

– Обопрись ногой о мою.

– Что…

– Я разомну. Умею немного… Ну же…

Со стоном Лада вытянула ногу. Ник с силой провел ладонью по напряженной мышце, размял ее пальцами.

– Ум-м-м… – простонала Лада.

– Сначала будет больно. Я знаю… Потерпи чуть-чуть.

Мужчина сосредоточился на своих движениях. Ситуация была – дрянь, но его непонятно зачем ожившему либидо было на это плавать. Совсем некстати Ник подумал о том, какой шелковистой кажется ее кожа под его пальцами. О том, какие красивые у Лады ноги. Бесконечно длинные, рельефные, сильные… Он гадал, что бы почувствовал, обхвати она ими его талию… Или закинь на плечи… Тело окатило жаром, которого он не испытывал очень давно.

– Так больно…

– Потерпи, постарайся отвлечься…

– Я не знаю, как… – просипела она, слизывая капельки пота над губой. Невыносимо чувственно. Ник откашлялся:

– Расскажи мне что-нибудь. Это тебе поможет.

– Рассказать? Я не знаю… Что бы ты хотел узнать?

– Расскажи мне о столице свадебной моды, – предложил Ник, продвигаясь руками дальше и дальше по бедру. Ему было, и правда, интересно. Где он просчитался? Чего не учел, разрабатывая стратегию поглощения.

– О столице… Ладно… Наш городок издавна славился своими белошвейками. И моя бабушка рукодельничала, и моя мама… Да, в принципе, большинство здешних женщин с тем или иным успехом… Не знаю… как-то так повелось, что весь свой талант местные мастерицы сосредоточили на создании свадебных платьев. Сколько я себя помню, их продавали на местном рынке. И постепенно сюда стали съезжаться покупатели не только со всей страны, но и из Польши, Румынии, Чехии… Сначала просто обычные невесты, потом – оптовики. Когда я решила войти в этот бизнес… – Ник вскинул взгляд и поймал расфокусированный взгляд Лады. – Да-да, я не всегда была владелицей гостиницы… – женщина вымученно улыбнулась, прежде чем продолжить свой рассказ, – когда я только постигала его азы, готовясь создать свое дело… выяснилось, что за пределами страны стоимость наших платьев возрастала в пять – десять раз в зависимости от покупательской способности граждан! Ты только представь! На местном рынке стоимость изделия начиналась от ста долларов, а там эти же платья продавали не меньше, чем за пятьсот! – Ник впервые видел Ладу такой возбужденной. Видимо, боль потихоньку отступала. – Тебе, наверное, совсем не интересно… – отведя взгляд, пробормотала куда-то в сторону.

– Почему же? Я тоже бизнесмен… Продолжай.

– Ну, в общем, у меня появилась идея собственного дела. Торчать на продуваемом всеми ветрами рынке мне было не с руки. И я построила первый в этом городе шоу-рум. В мой салон отбирались только самые лучшие, самые дорогие платья. Те, которые со временем завоевали весь мир. Мой бренд пользовался успехом на западе и на востоке… Работая в модной индустрии, я примерно понимала разницу между тем, каким видит свое свадебное платье американка, или, скажем, арабка…

– Полагаю, что есть какие-то отличия?

– Конечно…

Под пристальным взглядом Ника Лада, поежившись, встала из ванны. Ник проводил взглядом стекающие по ее телу капли воды и медленно сглотнул. Она снова предстала перед его взглядом в одних трусах и простом спортивном лифчике, который, намокнув – лишь подчеркнул дерзкий изгиб груди.

– Мы подстраивались под каждого клиента. Например, позолота и камни в большинстве своем не подойдут для барышень из США, а сдержанные и скромные наряды не поедут в Арабские Эмираты… – Лада подняла руки и отжала намокшие концы волос. Провела полотенцем по груди и животу. Ник переступил с ноги на ногу, сраженный этой картиной.

Лада подняла веки и нарвалась на его ищущий голодный взгляд. Отшатнулась неловко, и чуть было не упала. Его сильные руки подхватили ее за плечи, помогая удержаться на ногах. Ник был так близко. Их разделяли лишь миллиметры ткани… Жар поднялся вверх по ногам, по животу, груди и всей своей мощью ударил в голову. На секунду черная вуаль неизвестности будто приподнялась, и Лада поняла, что вне зависимости от того, что было, или того, что ждет ее впереди, прямо сейчас она бы хотела быть с ним. Мужчиной, который помог… Который не оставил в беде и облегчил боль. Пусть даже ненадолго. Ладе хотелось раствориться в нем до конца, распасться на атомы. Чтобы, пройдя через жернова страсти, возможно, родиться заново. Родиться… или окончательно умереть.

Жар дыхания обжигал чувствительное местечко на шее. Стоя в ванне, она была выше Ника…

– Тебе точно получше?

– Да… – шепот, и невозможность решиться… невозможность сделать шаг навстречу, невозможность отступить. Господи! Пусть он сам сделает выбор…

– Давай помогу выбраться… – негромко предложил он.

Так же быстро, как и накатил, жар схлынул. На смену адскому пламени пришел зябкий могильный холод. О чем она думала? Как посмела хоть на секунду поверить, что имеет право на счастье? Пусть сиюминутное и кратковременное, но все же… Почему решила, что такой интересный мужчина оценит ее раздавшееся тело, изборожденное шрамами и рубцами?

– Спасибо, – прокаркала Лада, выбравшись из ванны на пол. – Ты очень помог мне…

– А кто помогает тебе, когда здесь никого нет?

Вот только не надо этого! Не надо жалости! – хотелось прокричать Ладе, но она сдержалась. И без того её постояльцу досталось. Он не был виноват, что ее жизнь пошла псу под хвост.

– Сама справлюсь. И сегодня бы справилась… Не переживай. Я привыкла.

– Эй, ты куда?

– Выпью теплого молока. Сейчас я вряд ли усну… Что? Почему ты так смотришь? – занервничала женщина.

– Я вообще-то тоже не ел.

– Ох… – выдохнула горе-хозяйка. Легкий румянец окрасил ее щеки розовым. Хороша. Ничего не скажешь. – Тогда… пойдем, что-нибудь придумаем на скорую руку.

На горизонте занималась заря. В ее розовых красках небольшое помещение кухни казалось серым и неприветливым. Лада включила лампу на столе. Золотой свет скользнул по скатерти и зажег языки пламени в ее волосах.

– Выбор у нас небольшой. Бычки остались в лодке… – тихо сказала она.