Эта девочка моя

– Оля, ну прекрати рыдать, не на похоронах же, ей Богу. Надо по дороге в церквушку зайти, свечку поставить, чтобы испорченную невесту домой не вернули, – ерничает тетя Клава.

Зло щурюсь и смотрю на нее.

– Хватит трепаться. Достали, – вырываюсь из ее рук. – А это, Крестная, вообще не твое дело. Ясно.

– О, ты погляди, Оль. Еще кольцо не одела, а уже грубить начала. Вот тебе и воспитала на свою голову крестницу. Думала вместо дочери она мне. А она, паршивка…

Тетя Клава хватается за сердце, пятится к стулу:

– Ах ты, неблагодарная. Знала бы, ни в жизнь платье не чинила тебе, – резко разворачиваюсь. – Скоро?

Холодно. Равнодушно. Спрашиваю маму.

– Лесь. Что с тобой? Зачем так с тетей разговариваешь? – вступилась за моих родных подруга.

Я лишь на мгновение задерживаю на ней свой взгляд. Снова перевожу на маму.

– Скоро? – скупо спрашиваю.

Женщина смотрит на часы, вытирая платком нос.

– Через пять минут подъедет машина, – отвечает.

– Тогда собираемся. И хватит уже дурака валять, Крестная. Ты не в театре, – собрала в кулаки ткань платья, приподняла, чтобы легче было идти.

– Грубиянка, – слышу раздосадованный голос тети. – Оль, а ты что молчишь? Приструни свою дочь! – требует она.

– Отстань от нее, Клава. Ты видишь, у девочки нервный стресс. Не трогай ее.

Мы спускаемся к подъезду как раз вовремя. Машина подъехала ровно к назначенному времени и уже ждала нас. Я, затянув в тугой узел все свои эмоции, села в салон машины, закрыла глаза. Повторяю про себя, как мантру, обещание, данное самой себе.

“Я все делаю ради спасения брата.” И так безостановочно, по кругу.

– Что-то ваша невеста невесела? – голос водителя выдергивает меня из транса.

– Что? – переспрашиваю.

– У нее стресс, – отвечает Марина.

– Ну, какая ж свадьба без стресса, – улыбается водитель, подмигивая мне.

Я отвожу взгляд и устремляю взгляд в сторону.

– Не волнуйся, девочка. Сейчас все с замужеством намного проще. Не понравится – разойдетесь. Только вот не понимаю я нынешнюю молодежь: только из яйца вылупятся и сразу под венец. А могли бы и присмотреться друг к другу, притереться. Зачем только зря лишние деньги тратить? Или родительские не жалко? Вон, не слышали новость? Сынок одного майора полиции сына какого-то шишки избил. Так вот этот шишкарь сообщил прессе, что если сынка-то не посадят, добьются всеми правдами и неправдами, через суды, конечно, чтобы майора звания лишили. Типа он не имеет права носить такой чин, когда у себя в семье порядок навести не может.

Моя кожа покрылась мурашками от подобного известия.

Я сразу поняла о ком речь. Это поняла и мама, и тетя. Я чувствовала на себе их взгляды и могла только догадываться, о чем они сейчас думали.

Ну, я думала о том, что Эдик с меня живой не слезет, пока всю душу не вытряхнет. А раз Андрей – сын какого-то шишки и если он вдруг лишит моего будущего свекра звания, то и он на мне тоже оторвется как следует, да и свекровь в стороне не останется.

– Господи, Олеся! Что же делать? – взволнованным, срывающимся голосом проговорила мама.

Я тупо молчу. А что я ей скажу? Что Сережке нашему больше не видать хорошего отношения к себе? Или что ему явно там поплохеет, когда защиты свекра больше не будет?

– Может лучше все закончить прямо сейчас? Не приехать на эту чертову свадьбу? – предлагаю самый оптимальный вариант.

Но мне никто не ответил. Молчание затопило салон автомобиля. Я, поджав губы с досадой, приправленной горечью, смотрела строго перед собой.

Представляла в ярких картинках все то, что меня ждет впереди.

Глава 18

Машина остановилась возле подъездной дорожки в ЗАГС.

Гости со стороны жениха уже все собрались. С нашей, кроме нас троих, никого не было. Мама хоть и приглашала своих подруг, но все согласились прийти только в ресторан. Марина отказаться не смогла из-за того, что была свидетельницей, да и моей подругой . С детства с ней как не разлей вода. Все вместе. Все сообща.

Тетя Клава, моя Крестная, да и подобные мероприятия она не пропускает.

Хотя после нашей с ней перепалки я бы предпочла, чтобы она тоже пришла в ресторан, а не лезла со своими мнениями и догадками, куда ее не просят.

– Ну, вот и прибыли дамы. Хорошо вам погулять, – от души желает водитель и мы потихоньку вылезаем из машины по очереди.

– Я боюсь, мам, – вдруг неожиданно внутри меня начинает бить мелкая дрожь.

Мама оглядывается по сторонам.

Берет меня за руку и переплетает наши пальцы.

– Олесь, это ошибка, – внезапно говорит мама, глядя мне в глаза, – я, пока мы ехали сюда, это осознала.

– Мама, что ты такое говоришь? А как же Сережа? – мои губы начинают дрожать.

– Нет, дочка, я так не могу. У Сережи и так жизнь сломана. Я не хочу еще сломать и твою, – произносит она сквозь слезы.

А мой слух вдруг разрывает нарастающий гул быстро едущего мотоцикла.

Сердце подпрыгивает в груди и стремительно падает в пятки. У меня все переворачивается внутри вверх тормашками.

У меня на голове волосы зашевелились от предчувствия того, что это может быть Андрей.

Мама тоже услышала тот же звук и устремила взгляд в ту сторону, откуда его было слышно. Мотоцикл и автомобиль, на котором подъехал жених, почти одновременно оказались на месте. Вот только мотоцикл, к счастью, более маневренный. И Андрей подъехал к нам вплотную.

– Садись, – скомандовал он безапелляционным тоном.

Меня всю колошматило. Я не знала что делать? Если я сейчас сяду на мотоцикл, то позора не избежать. Семейство Эдика мне не простит этой выходки никогда. А если останусь, то не прощу себе этого никогда.

Боковым зрением заметила суету возле ЗАГСА. Это Эдик выскочил из автомобиля и бежал к нам.