Реинкарнатор

– С кого? – не понял Колесов.

– С себя. Увы, с Петмансона его сделать уже никак не получится. Хотя было бы крайне познавательно. Вдруг он действительно Просветленный? Да, за кармограф отвечаете головой. Вернуть мне в целости и сохранности! Я взял его с вашей станции «скорой» помощи под свою личную ответственность.

– Понял.

– В квартире особо обращайте внимание на странности, непонятные вещи. Поговорите с соседями. Пусть они опишут этого Петмансона. Чем он занимался, кем был? Верующий ли? Возможно, причина в чем-то банальном, но, если есть хоть крошечная вероятность того, что это нечто иное, мы не имеем права сбрасывать ее со счетов. Даже если это кажется нам невозможным. Да, и я советую не откладывать расследование, а съездить на квартиру как можно быстрее, прямо сейчас. Из-за промедления даже в один день можно потерять все улики.

Очевидно, этот совет обсуждению не подлежал.

– Как мне туда попасть? Старик умер, дверь наверняка закрыта. Не ломать же ее, – спросил Костя.

– Зачем ломать? Не надо, конечно. Вы просто поедете туда как оперуполномоченный МВД, – огорошил его командор и пояснил: – Все легально. У нас есть договоренность с полицией, и все наши инспекторы оформлены в особом отделе. Вы тоже, с сегодняшнего дня. Так что не стесняйтесь доставать удостоверение, если надо, и настаивать на всяческом содействии в расследовании. – С этими словами он открыл ящик стола, пошарил в нем и протянул Косте удостоверение с его фамилией, именем, отчеством и фотографией.

– Ого! – только и смог тот вымолвить. О таком в интернете точно не писали.

Амгалан подлил еще чаю.

– Ключи от квартиры обычно хранятся вместе с другими личными вещами в морге, куда увезли тело. При виде «корочки» их обязаны выдать. Если что – побольше уверенности в голосе, обычно помогает, – хмыкнул командор, явно что-то вспомнив.

– А как узнать, в какой морг увезли Петмансона?

– Это в архив. Они знают все!

– Третий этаж, да?

Амгалан кивнул.

– Я сейчас звякну там кое-кому, попрошу его помочь. Данзар Александрович – высококлассный специалист, найдет что угодно в два счета. Советую с ним подружиться, потому что в архиве вам придется жить. – Из уст командора это прозвучало как факт, обыденность. – Информация – наше главное оружие. После мозгов, конечно.

Мозги кипели. Впечатлений хватало уже с лихвой, хотелось затормозить, отдохнуть, но некогда. Предстояло заниматься расследованием, и очень бы пригодилась свежая голова. Костя потянулся за четвертой конфетой.

– Данзар должен был уже собрать досье на Петмансона. Почитайте, подумайте, может, найдете какие-то нестыковки или что-то необычное.

Амгалан Тумэнович провел краткий ликбез о том, что можно и чего нельзя инспектору во время расследования. Все опиралось на здравый смысл и логику: просто так о деле не болтать, но если действительно необходимо рассказать – делать это без подробностей об Ордене. Колесов вспомнил, что подписывал документ «о неразглашении», так что отдельно задал вопрос, чего именно ему нельзя разглашать. Командор успокоил, что ничего секретного тот еще не знает, так что может работать совершенно спокойно.

– Ведите дело, как считаете нужным, как подсказывает интуиция.

Костя кивнул и сунул в карман еще две конфеты.

«Архив» поражал воображение. Сленговое название Управления службы информации сбивало с толку и не отражало истинных масштабов того, чем занимались его сотрудники. Никаких стеллажей с бумажными документами тут не было. Вообще, зал больше напоминал аналитический центр фантастического будущего, а не библиотеку. Первым делом в глаза бросилось трехмерное изображение Купола выше человеческого роста, которое крутилось в центре зала. Присмотревшись, Костя узнал его: тибетский Купол на горе Кайлас. Самый первый из обнаруженных. Несмотря на то что все семь выглядели, казалось, одинаково – как гладкие белые «ракеты» высотой с пятиэтажный дом, все-таки небольшие отличия имелись. В основном из-за характера гор, где они появились.

Купол на Кайласе более узкий и меньше остальных из-за слишком маленького плато, на котором одновременно помещаются лишь несколько человек. Если возле русского Купола, на горе Белуха, помимо исследовательской станции вырос еще и небольшой поселок, то на Кайласе такое попросту невозможно. Все станции, вся инфраструктура вынуждены довольствоваться подножием.

Костя оторвался от созерцания трехмерной модели и перевел взгляд на рабочие места «архивариусов». В отличие от Управления расследований тут вовсе не было столов, их заменяла странная конструкция-трансформер из пластика. Больше всего это походило на кресло, совмещенное с компьютером. Видимо, каждый настраивал его под себя: большинство в нем полулежали, но некоторые сидели. Изогнутая конструкция не заканчивалась у ног, а вновь росла вверх, становясь держателем для монитора компьютера. Таким образом, архивариус мог лежать и видеть перед собой экран, а то и несколько: Костя заметил, что у некоторых было закреплено аж три. Судя по хаосу, каждый перетаскивал свое «кресло» в наиболее удобное ему место в зале.

Костя глубоко вздохнул, сжал кулаки и направился к людям. Он не очень-то легко сходился с незнакомыми, благо в работе реинкарнатора это и не нужно. Сейчас же все изменилось. Во-первых, ему поручили «подружиться» с каким-то Данзаром Александровичем, но самым страшным было во-вторых. Очевидно, что инспектору необходимо уметь убеждать, входить в доверие, угрожать, казаться милым и добрым – в общем, всячески общаться с людьми, чтобы выуживать информацию. Это пугало намного больше.

Взгляд скользил по «креслам»-трансформерам и пытался выхватить нужного человека. Многие «кресла» стояли пустые, в двух он заметил пожилых женщин, а затем наткнулся на… гору. Костя на мгновение опешил. Но гора его увидела и пробасила на весь зал:

– Ты, что ли, Колесов?

– Я.

– Меня зовут Данзар, – обрадовался толстяк и протянул руку. – Да-да, знаю, странное имя. Мои родители – яростные буддисты, и их ничего не смутило в сочетании Данзар Александрович Абрамов. Меня, понятное дело, не спрашивали. Я хотел поменять имя на Дениса, но потом плюнул. К шестнадцати годам, когда это можно сделать самому, стало не до того, да и привык.

Колесов не ожидал так внезапно обрушившейся на него истории имени. Удивительное дело, Данзар меньше чем за минуту умудрился заполонить собою все огромное пространство архива: он был громок, весел, трещал без остановки и размахивал руками.

– Давай сразу на «ты». Не люблю все эти пафосные реверансы и социальные расшаркивания. Тащи пуфик, садись и рассказывай, зачем пришел. – Он ни на тон не снизил громкость своего баса, будто пытался докричаться до другого конца огромного архива.

У ближайшей стены обнаружилось множество пуфиков и кресел-мешков, видимо, для посетителей; Колесов принес один, плюхнулся в него и вкратце рассказал о совете командора съездить на квартиру. Данзар в это время задумчиво барабанил толстыми пальцами по подлокотнику, а затем те же самые пальцы, еще секунду назад казавшиеся неуклюжими, полетели, будто бабочки, по клавиатуре, прогоняя столбцы цифр и наименований. Костя даже прочесть их не успевал, не то что понять.

– Нашел. – Клацанье клавиш внезапно стихло. – Морг тридцать пятой больницы, адрес сейчас отправлю тебе. У них сегодня короткий день, так что поторопись. Пока будешь ехать – я им скину запрос от МВД, сообщу, что ты работаешь по этому заданию, а то на новенького могут и рявкнуть. Но потом обязательно расскажи, что найдешь в квартире этого Петмансона! Мы же теперь с тобой напарники, – пробасил Данзар и тут же услышал слева от пожилой сотрудницы:

– Данзар Александрович! Пожалуйста! Вы же не на стадионе!

Данзар сложил лодочкой ладони у груди, смиренно поклонился, будто китайскому мандарину, и пробормотал извинения, хотя было очевидно, что виноватым он себя совсем не ощущает. Затем развел руки, и Колесов оценил размах медвежьих лап.

– Говорят, я постоянно болтаю, причем громко. Вот уж не знаю, с чего они это взяли? Я всегда говорю только по делу! И не повышаю голос. Я ж не виноват, что у меня бас. Вот, помню, был один реинкарнатор, мы с ним работали по делу о пропавшей пластине, так у него баритон, но такой, что весь архив дрожал, а я всего лишь…

– Данзар Александрович! – снова воскликнула недовольная, а та, что сидела справа, лишь закатила глаза.

Костя улыбнулся. Кажется, проблема с коммуникацией решена. Хотя и странным образом.

Глава 3

До морга проще оказалось добраться на метро, так что Колесов нырнул в подземку на «Лхасской», а вынырнул уже через тридцать минут на окраине города. Дорога вела через небольшой парк, мимо дацана, чей блеск показался задолго до самого храма. Жидкое золото с крыши стекало на землю, превращаясь в маленькие огоньки; они танцевали вдоль дорожек, водили хороводы у входа, обнимали каждый столб. С началом Лхабаб дуйсэна огни мерцали везде, но особенно – в дацанах. Верующие спешили к началу хурала, будто ручейки вливались в расплавленное солнце. Каждый постарался принарядиться; из-за холода приходилось кутаться в теплые пальто, но из-под них виднелись яркие разноцветные одежды, особенно у женщин.

Три дня вся страна будет ходить друг к другу в гости, дарить подарки, буддисты примут участие в церемонии катхина, остальные проведут время с детьми и любимыми. Кому не нужны три дополнительных выходных? Наверное, только Косте. Все праздники, особенно религиозные, казались ему сумасшествием, и больше всего раздражал Сагаалган – буддийский Новый год, который, страшно подумать, длится аж месяц! К счастью, у реинкарнаторов не бывает праздников, люди умирают всегда.

Колесову пришлось, будто ледоколу, вклиниться в толпу верующих и пересечь ее поперек. На него удивленно оглядывались, но вежливо пропускали, притормаживая. На фоне пестрой одежды мирян и оранжево-желтых кашай монахов его пальто и высокие сапоги смотрелись черной кляксой посреди радуги.

В морге, спасибо Данзару, все прошло наилучшим образом, если не считать того, что пришлось побегать по всему зданию, отыскивая хоть кого-то, кто работает в этот праздничный день. Хмурый сонный дежурный – явно всю ночь отмечал – не задал ни одного вопроса, просто выставил на стол стандартный металлический пенал. Там вперемешку с часами, золотыми запонками, брелоком, кожаным кошельком и другими личными вещами нашлись и ключи.

Обратно до метро Костя решил пройтись медленно и спокойно. Хотелось подышать холодным воздухом и привести мысли в порядок. Ему в этом лучше всего помогала чайная церемония, но это дополнительные два часа, которых сейчас не было.

Старомодные часы на цепочке показывали час дня. Женька постоянно подшучивал над ним из-за этих часов, обзывая замшелым ретроградом. Несмотря на обеденное время, есть не хотелось, и он ограничился кофейней по дороге. Отхлебнул горячую черную жидкость из большой чашки и достал планшет, врученный Данзаром. Подобные выдают в библиотеках, в закрытых секциях: ни сохранить, ни скопировать, ни изменить информацию на нем невозможно, следует только прочесть, после чего вернуть планшет обратно. Данзар закачал туда все, что собрал о Петмансоне, и это стоило изучить до поездки в квартиру старика.

Дата рождения, дата смерти, номер пластины с кармой; с женой лет пятьдесят как в разводе, дочь умерла, но осталась внучка, причем уже взрослая, других близких родственников нет… – это все сейчас не особо интересно, не важно, а вот то, что Леонхард Янович хоть и вышел на пенсию, но продолжал работать в НИИ реинкарнации на кафедре приборостроения, заставило Костю вздрогнуть. Слишком много воспоминаний нахлынуло на него. Слишком много связано с этой кафедрой. И все это Костя давно забыл. Очень надеялся на то, что забыл.

Петмансон оказался профессором, известным специалистом в области кармографостроения, издал несколько научных книг, ездил по миру с лекциями, по его учебнику учились студенты. Колесов вспомнил, что сам читал его труды, они даже есть в его домашней библиотеке, в той половине шкафа, где стоят книги по исследованию кармы.

Информации о Петмансоне оказалось много, в основном энциклопедического характера. Конкретику по делу придется добывать самому. При всей своей усталости и нелюбви к общению Костя сейчас рвался вперед. И дело не только в том, что он хотел доказать, что достоин вступить в Орден, хотя он хотел это доказать. Костя считал, что смерть Петмансона – это его ответственность, его вина. Колесов помнил каждого, кого не смог спасти, всех, кому не успел записать карму. И это будто раны на его душе – со временем они рубцевались, но продолжали ныть. И вот сейчас еще одна. Формально он сделал все, что мог, но реинкарнаторы знали, что их работа не в том, чтобы нажать кнопку на приборе, а в том, чтобы обогнать смерть. Они чувствовали ее, ежедневно бегали с ней наперегонки, и в этот раз Костя не справился: старуха с косой каким-то образом обхитрила его, повредив прибор или пластину. И он обязан узнать, что произошло, чтобы такого больше никогда не повторилось.

Колесов долго колебался, куда пойти вначале: тестировать прибор в квартире или расспрашивать соседей? Первое казалось проще и привычнее, поэтому он оставил это напоследок.

В файле кратко сообщалось о трех соседях Леонхарда Яновича по этажу. Семья из четырех человек, где мать – учительница в школе, отец – менеджер транспортной компании и двое детей – погодки, школьники. Холостяк сорока трех лет, безработный, перебивается случайными заработками. И одинокая старушка.

Костя прикинул, кто мог чаще всего общаться со стариком ученым. Семье явно не до него. Там работа, дети, школа, стирка, готовка. Такие обычно общаются с соседями, если у них дети подружились, тогда и взрослые приятелями становятся. Или же если сосед – немощный пенсионер, которому нужна помощь. Тогда учительница могла бы проведывать его, покупать лекарства, продукты. Но Петмансон был бодр практически до последних часов жизни. Сорокалетнему безработному вроде бы тоже без надобности общаться с пенсионером, пусть даже светилом науки. Будь он сам ученый или инженер – его могли заинтересовать разговоры с крупным ученым, но сосед подрабатывал то водителем такси, то грузчиком, то курьером. Вряд ли такой человек увлекался кармографостроением.