Этот жестокий волшебный мир. Книга 1

Проведя в первой части занятия практикум, Мастер совершала обход, проверяя субстанции тонких серебряных котлов. Там должна была переливаться всеми цветами радуги киселе подобная жидкость Лунного зелья. Что-то похожее сварили лишь единицы, у остальных же с высоты своего последнего ряда Алесана наблюдала варева самых разных цветов, консистенции и формы… да-да, у Сетта Морана зелье умудрилось не просто извергнуться, подобно вулкану, но и мгновенно застыть прямо в полете. Лорна остановилась рядом с красным, словно маков цвет, парнем и красноречиво переводила взгляд с его работы на него самого. Молча черкнув что-то у себя в блокноте, она спросила про домашний доклад. Сетт тут же предоставил внушительного объема рукопись. Мастер провела по первому листу кончиком пера, считывая информацию и удовлетворенно кивнула, отходя к следующему студенту.

Еще трое, и под внимательным взором окажется котел Алесаны. Нервно покусывая губы, она пыталась слиться с мебелью, в надежде, что про нее не вспомнят. Никогда бы не подумала о том, что плохо учиться так утомительно! Особенно по одному из любимых предметов. Пятнадцать минут назад получив идеальное Лунное, которым можно было погрузить в глубокий счастливый сон добрую сотню человек, Алесана с мукой на лице влила лишние тридцать грамм сока топальи. Радужный перелив тут же сменился ядовито-зеленым цветом, к тому же котел начал источать жуткий запах тухлого мяса. Ближайшие к ней студенты начали оборачиваться, озирая ее насмешливо-снисходительными взглядами. Такими обычно одаривают полоумных. Это жутко злило! У самих-то варево – хоть стены шпаклюй!

С последней встречи с Ойром прошло четыре дня, он куда-то пропал, а Высшее Целительство по расписанию стояло лишь послезавтра. Алесане очень хотелось его увидеть, почувствовать на себе тепло серебристых глаз и начать наконец индивидуальные уроки по приручению Пятой стихии. Ей срочно нужно было оградить себя от опасных проявлений силы, чтобы стать нормальной студенткой и доказать всем, что она не полная дура, коей её начали считать. Если теорию она могла принципиально не учить, то на практике так и тянуло поворожить! Но это было поистине опасно.

Необъяснимые всплески магии Алесана начала ощущать два дня назад. Проснувшись, словно от толчка посреди ночи с ужасом узрела свечение, исходящее от своих ладоней. А утром, она едва успела подумать, что не мешало бы принять освежающую ванну, как оказалась лежащей в ней! Девушка тогда едва не захлебнулась от неожиданности, сумев выбраться из наполненной горячей водой тары лишь с третьего раза. Руки дрожали, а ноги подгибались в коленях, скользя по дну. Как тогда на шум не заявился Фабиан – вообще не ясно. Возможно, он еще крепко спал.

С тех пор, Алесана не снимала артефакт, подаренный деканом, даже на ночь. Каким-то чудом, невесомое украшение сдерживало ее силу. Она понимала это по скопившемуся напряжению внутри. Сердце постоянно ускоренно билось, а в голове временами стоял неясный шум.

– Леди Волонская, по зелью вы получаете тройку, – вырвал из мыслей голос Мастера, – оно конечно в корне загублено, но хотя бы не может никого убить… Разве что запахом.

До ушей донеслись пара смешков. В ушах снова начало подниматься гудение.

– Позвольте посмотреть ваши доклады? – небесно-голубые глаза с ожиданием вперились в ее лицо. Было жутко стыдно признаваться во второй раз, что она ничего не сделала. В подтверждение этого, щеки загорелись, мгновенно бросив Алесану в жар.

– Простите, – пролепетала она, отводя глаза, – по пути в библиотеку я…

Договорить на ходу сочиняемую легенду не удалось, так как дверь в аудиторию резко распахнулась, являя взору присутствующих Фабиана. От удивления, Алесана вмиг забыла все, что успела выдумать. Вид у брата был более чем ему не свойственный: взъерошенные волосы, перекошенная мантия, расстегнутый ворот рубашки. Но сильнее всего пугало выражение лица. Оно выглядело растерянным.

– Мастер, я бы хотел отпросить Алесану Волонскую с пары, – напряженным, будто горло сдавила невидимая рука, голосом проговорил он.

Лорна быстро кивнула, скорее всего находясь под впечатлением подобной наглости и отошла в сторону, пропуская резко побледневшую Алесану. Напрочь забыв об учебниках и письменных принадлежностях, аккуратно сложенных на крае стола, она под оглушительное молчание торопливо вышла вслед за скрывшимся в дверях Фабом. Душа стремительно сжималась, предчувствуя беду.

– Что случилось? – тут же спросила белого, словно призрак, брата. Он пару секунд просто стоял, опустив руки и смотря ей в глаза каким-то потускневшим взглядом. Она шагнула на встречу, дергая его за рукав, – Фабиан! Не молчи!

– Мама… – прошептал он, вяло перехватывая ее руку холодными пальцами – она… ее больше нет.

Слова оглушили ударом гонга. Она захлопала ресницами, не понимая, почему лицо Фабиана плывет перед глазами.

Ее сжали объятия.

Алесана словно издалека услышала странный звук, не до конца понимая, что это ее, заглушенный мантией брата крик, перетекающий в рыдание.

– Тише, – ладонь, прижимающая ее голову к груди, дрожала.

***

Спустя два дня, пролетевших, словно страшный сон, Алесана стояла поодаль от небольшого скопления людей, облаченных в черное. Она была пуста и с полным безразличием наблюдала, как отец падает на колени, припадает к красному ящику грудью и сотрясается в беззвучном плаче. Ей хотелось оттолкнуть его, напомнить об их с мамой отношениях. О последних годах безразличия во взгляде и постоянных командировках. В голову упрямо лезла мысль – если бы он не оставлял маму так часто одну, ничего бы не случилось.

«Надо было любить ее живой!» – вертелось на языке. Но произнести что-либо девушка не смела. Запертая где-то в глубине души настоящая Алесана изо всех сил стучала в стены, рвясь туда, к отцу. Желая растолкать всех этих смутно знакомых ей людей, поднять тяжелую крышку и обнять безжизненное тело. Прильнуть к маме в последний раз, поцеловать холодный лоб и погладить мелкие морщинки вокруг глаз. Вспомнить, как они углублялись во время ее смеха. Как теплели глаза и растягивались в улыбке красивые губы.

Но нельзя. Алесана использовала свой последний раз еще там, на перроне.

По словам Целителей, на маму напал дикий зверь, не оставив живого места. Чтобы распознать ее, пришлось проверять останки на кровной магии. Экспертиза заняла целые сутки. Лишь после уверенного заключения, отец сообщил страшную новость им.

Было странно стоять от выкопанной могилы так далеко, но подойти ближе она не могла. Черная сырая яма даже сюда дотягивала свои холодные щупальца, скручиваясь вокруг груди и не давая свободно дышать. Если бы рядом находился хоть кто-то родной, возможно она бы рискнула оказаться там, среди скорбящих.

Но Фабиана здесь не было. Он остался собой даже сейчас и переживал свалившееся на них горе в одиночку. Его терзало чувство вины за свое холодное отношение в ту последнюю их встречу. И бессилие от осознания, что он не сможет что-либо изменить. Алесана все понимала.

Поэтому, Шаю она отправила к нему.

Сандора похоронила двумя годами ранее.

Больше у нее близких не было.

Оставалась лишь она сама, напряженно прямая, затянутая в длинное платье и скрытая за черной вуалью. На фоне ярких осенних листьев, укрывших толстым ковром всю округу, девушка казалась себе изощренной насмешкой над самым красочным временем года. Маминой любимой осенью.

Алесана почувствовала теплое прикосновение к руке и апатично повернула голову к подошедшему мужчине. При виде Ренара ничего в ее груди не дрогнуло, сообщая хоть о каких-то эмоциях. Их просто не было. Осталась лишь информация – наследный принц пришел на похороны, чтобы отдать дань уважения приближенному лорду своего отца. Сам монарх не явился. Возможно, он выказал соболезнование раньше. Алесана не спрашивала. Она вообще за эти жуткие два дня не произнесла ни слова.

– Я не могу представить, как тебе тяжело сейчас.

Девушка смотрела, как губы Ренара шевелятся, но едва слышала звуки слов. Лишь через некоторое время поняв, что он больше ничего не скажет, подняла взгляд к его глазам. Темные, словно штормовое море. И неподдельно печальные. Говорить ничего не хотелось, потому она коротко кивнула, высвободила из теплых пальцев ладони и, обхватив себя за плечи, вернула взгляд к ярко-красному гробу. Его уже медленно опускали в могилу, поддерживая золотистым облаком магии.

Вот и все. Ее семья ровно на половину была мертва.

На плечи опустилась тяжелая ткань чужой мантии, но у Алесаны не было сил ее сбрасывать и объяснять, что любое внимание Ренара ей не нужно. Она сомневалась, что сейчас слова прозвучали бы убедительно. Кроме того, этот незначительный жест каким-то чудом вернул часть эмоций: сердце сжалось, а к горлу вновь подкатил тяжелый ком.

Алесана закрыла глаза и прикусила губу, благодаря Солнце, что за траурной вуалью дорожки слёз вряд ли привлекут чье-то внимание.

Рука принца скользнула по ее спине в жесте, призванном успокоить, утешить, но вместо этого вызвала совершенно противоположную реакцию. Отшатнувшись, Алесана тут же сняла с себя мантию и грубо втолкнула ему в грудь.

– Не надо! – голос прозвучал, словно из глубокого колодца, – оставьте меня в покое! Мне не нужны ни ваши мантии, ни ваше внимание, ни ваша забота!

Ренар резко отбросил скомканную ткань и схватив Алесану за запястья рванул на себя. От неожиданности, она чуть не упала, очутившись в его жестких объятиях. Со стороны, возможно, все выглядело вполне невинно – сочувствующий утешал рыдающую девушку на своей груди, но в действительности, Алесана изо всех сил пыталась вырваться из стальной хватки. Откуда-то из глубины высвободились чувства, с таким трудом замурованные в душе: обида; злость, нет – ярость на весь мир, так несправедливо отнимающий ее родных; досада, от собственной беспомощности; растерянность, от кучи вопросов, на которые не было ответов. Все это вместе отдавало звоном в ушах и почти осязаемой болью сердца. Она готова была пустить в ход ногти, зубы, что угодно, лишь бы избавиться от неподвижных тисков, сковавших ее тело, словно смирительная рубашка.

– Успокойся! – прорычал он сквозь зубы, – не заставляй меня причинять тебе боль. Приди, наконец, в себя!

– Отпустите! – в тон ему рыкнула Алесана, – иначе, я закричу! И плевать мне на ваши кровь и титул! Я обращусь в королевский суд и обвиню вас в домогательстве!

Она совершенно не думала, что говорила, но под конец фразы вдруг замерла, испуганно глядя в его глаза. Шляпка вместе с вуалью давно слетела с головы, открыв ее бледное лицо и растрепанные волосы. Выражение лица Ренара было трудно объяснить.

Мгновение и ее рот накрыл жесткий, требовательный поцелуй. Девушка даже не пыталась сопротивляться, пребывая от происходящего, словно в невесомости. Хватка Ренара ослабла, одна из рук скользнула вверх по спине, окутывая Алесану необъяснимым теплом. Движения губ замедлились, стали мягче и нежнее, рассыпая перед глазами звездный дождь.

Она не сразу поняла, что поцелуй завершен. Открыла глаза, наткнувшись на синеву бархатного взгляда.

– Теперь обвинение будет не беспочвенно, – прошептал он, опуская руки.

Что ж, целиком и полностью виновата сама. Алесана отошла, присела за шляпкой. На фоне фейерверка только что прогремевшего в голове, факт с такой наглостью украденного у нее первого поцелуя бесцветно мерк. Вместо негодования и злости, в полупустом сознании лениво парила одна единственная мысль: терпкий, сладко-горький привкус поселившийся во рту был ей знаком. Зелье Сакрилла – самое сильное из известных обезболивающих и от того запрещенное. Она принимала это лекарство лет пять назад, когда упала с пегаса и сломала ногу. Единственным в их семье, способным приготовить его был Сандор. На любые расспросы о том, откуда он знает рецепт, брат туманно ссылался на старого друга и сразу же менял тему разговора.

Алесана выпрямилась и сжав черный фетр прямо спросила:

– Кто изготовил вам зелье Сакрилла?

Ренар едва заметно дернул бровью. Медленно поднял и отряхнул мантию. Перекинул ее через плечо и только потом проговорил:

– Странный вопрос, после поцелуя.

– Вы не так хороши в этом деле, как вам кажется.