Белое сердце. Исторический роман

Я заселилась в гостиницу. Премилый номер, окна выходят на мостовую и кусочек парка.

Сейчас довольно жарко, и погулять в парке, наверное, чудесно, но нет…

Я отправилась в тюрьму.

Меня там никто не ждал и впускать не собирался. Я просила, умоляла и даже требовала, но все было бесполезно.

Когда я отошла и расплакалась, то, видимо, разжалобила охранников.

Оказалось, что к арестованным никого не пускают. Так что дело не во мне.

Я узнала еще много интересного. В частности, следствие было закончено вчера. Некто комиссар Иорданский, мечтавший предать арестованных военно—полевому суду, ничего не добился.

Теперь дело будут рассматривать в Петербурге, и там все решится уже окончательно.

Есть два человека, которые ратуют за освобождение заключенных: это комиссар Костицын и военно-морской прокурор Шабловский, который уехал для завершения дела в Петербург.

Возможно, если я хочу добиться свидания с моим любимым, мне надо будет обратиться к Костицыну, заместителю Иорданского.

Арестованным ничего нельзя передавать.

Их даже не выводят на прогулку.

И что же мне делать в такой обстановке?

И все-таки я провела у тюрьмы еще два часа, в надежде на какое-то чудо. Но его не случилось, и я, совершенно подавленная, вернулась в гостиницу.

Я долго не могла уснуть, думала, как же мне прорваться в тюрьму. Ничего путного в голову так и не пришло…

Я проснулась в полдень, измученная и разбитая. Кое-как позавтракала и отправилась к тюрьме.

Очень неприятный сюрприз: у ворот собралось человек пятнадцать, солдаты и несколько гражданских, они кричали, улюлюкали и даже грозились «перевешать всех».

Теперь ясно, почему арестованных не выводят погулять во двор.

Охрана не делала ничего, чтобы разогнать людей и, казалось, была солидарна с ними.

Итак, все было еще хуже, чем я думала…

Одна надежда на Петроградскую комиссию. Но что она решит? Если там будет Керенский, то дело плохо.

Я опять караулила у тюрьмы. Утомительное занятие. Сидишь на выступе и смотришь во внутренний дворик.

Солдаты, несшие охрану, допытывались у меня, к кому я приехала. Я сообщила, что я родственница одного из генералов, но мне не очень то поверили.

«Невеста», – заключили они. Жены вроде как не такие самоотверженные.

Невеста… Смешно…

Мне, наверное, никогда не стать невестой того, кого я люблю. Ведь у него уже есть жена, которая, правда, как я не проводила часы у тюрьмы. Так что еще посмотрим, кто выиграет!

Меня «порадовали» еще кое-чем. Шабловскому предстоит убедить в невиновности генералов военный отдел Центрального Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов. Этот орган был враждебно настроен по отношению к офицерам. Какой же он может вынести приговор генералам, пытавшимся помешать такой долгожданной революции?

Это было очевидно, но я отказывалась верить. Шабловский обязательно убедительно расскажет дело генералов и убедит их в единственно верном и честном решении.

Ведь рассматривался же этот вопрос Комиссией, на которую давили и Иорданский, и Шабловский, но члены ее держались крепко, мужественно и самоотверженно, и не поддались на угрозы Иорданского. Они чудом спасли генералов от военно—полевого суда.

Теперь должно быть так же. Я молилась, чтобы у членов Совета проснулась совесть, и они судили беспристрастно, а не по своим большевицким взглядам.

Прошел еще один день неизвестности и страха. Опять собралась небольшая толпа, и выражалась нелитературным языком.

Но их было не так много, так что я была уверена, что приступом тюрьму они брать не станут.

Тем не менее, от этого зрелища в душе оставался неприятный осадок.

Я не понимала, за что можно так люто ненавидеть?

Создавалось такое ощущение, что арестованные генералы лично били этих солдат или что-нибудь еще над ними творили.

Неужто причина всему – затяжная война? Можно подумать, офицеры сами устраивают войны для своего удовольствия! Жить они без этого не могут!

Прошло четыре дня с моего приезда в Бердичев, а ничего так и не изменилось.

Я проводила все время у ограды тюрьмы, а ночью глотала слезы в постели.

Проснувшись утром пятого дня, я твердо решила идти к комиссару Костицыну. Я решила просить его о встрече с тем, ради кого я сюда и приехала.

Я отправилась к тюрьме, чтобы узнать от охраны, где мне искать Костицына.

Видно, в этот день удача была на моей стороне, потому что комиссар приехал на машине чуть позже меня.

Я бросилась ему наперерез.

– Владимир Александрович!

– Да? – Костицын приостановился, вопросительно глядя на меня.

– Меня зовут Кристина Глебовна Зорич, и бы хотела встречу с одним из арестованных генералов, – поспешно объяснила я.

– С кем именно? – уточнил комиссар.

– С генералом Маркиным…

– Кем вы ему приходитесь?

Я итак чувствовала себя неловко, называя заветную фамилию, а тут еще и врать приходилось.

– Двоюродной сестрой… по матери.